Василий Клёпов - Лагерь на озере чикомасов

Почувствовав под ногами дно, пятясь, я стал выходить на берег. Далеко от меня вывернула на поверхности воды большой круг рыба. Ого! Да это, наверно, щука! Когда я подтащил рыбу к берегу, то даже глазам не поверил. Вот сазан, так сазан!

Коричневый, с жёлтым брюхом, он сверкал крупной, в пятак, чешуёй и жадно хлопал большими вывороченными губами. И только сейчас дошло до меня, что это ведь я его вытащил на берег! Поднявшись на ноги, едва переводя дыхание от дрожи, я закричал:

– Юра! Боря! Плывите сюда!

Ребята причалили, и Боря заворчал, что я мог бы и приплыть к ним. Вон как клюёт! Но, увидев сазана, оторопел и долго ничего не мог сказать.

– Что замолчал, Фиц-Рой? – усмехнулся Юра. – Это будет побольше твоего леща.

Подошёл и приподнял рыбу над землёй.

– Да, как же ты вытащил его? В нём, наверно, пуд будет.

Я оделся и, заглянув в лодку, увидел в ней ещё с десяток рыб.

– А не хватит ли?

– И я думаю, что хватит… – сказал Юра. – А то скажут про нас колхозники, что мы и сами-то браконьеры, вроде Хлюстова.

Мы сварили последнюю уху, поели и начали сворачиваться. Но вот беда: у нас не входили в багаж ни рыба, ни Юрины трофеи, – все эти черепахи, ужи и лягушки.

Показался Федя. Он помог нам взять вещи. Мы увидели на дорожке подводу.

– Где же вы, сатаны, прохлаждаетесь? – встретил нас дядя Стёпа. Он был по-прежнему в полушубке и валенках. – Садитесь, а то опоздаем к катеру.

И быстро погнал лошадей. Мы подъехали к берегу Дона, когда вдали уже показался катер. Быстро разобрали вещи. Впереди нас шёл дядя Стёпа и нёс на плече сазана.

– Это неужто ты поймал, Степан? – спросил удивлённо старичок-сторож, который и на этот раз дежурил на пристани.

– Не… Это вот наши пионеры поймали. Они у нас много кое-чего поймали.

– А, те самые… Ох, да я их помню, – сказал старичок. – Как же, как же, они у меня ещё насчет рыбалки узнавали.

Мы распрощались. Катер отошёл и, набирая скорость, понёсся вверх по течению. Мы долго махали руками, пока дядя Стёпа и Федя были видны на пристани.

Прошли две недели. Я жил в Ростове, ходил с Борей в затон, который все здесь называют ковшом, на озеро Цыганку, напоминавшее нам озеро чикомасов. Рыбы, правда, мы много не ловили, но так, чтобы возвращаться с пустыми руками, – этого не было. Юра сидел дома и писал свои дневники, отделывая рисунки, приводил в порядок коллекции. Я смеялся над ним, а он, не то шутя, не то всерьёз, говорил:

– Смейтесь, смейтесь, а вот лет через двадцать вдруг ты найдёшь в книжном магазине книгу «Юношеские дневники Юрия Спицина». Что ты тогда скажешь?

Как-то мы пришли с Юрой с пляжа – и кого же увидели? За столом, рядом с Юриным папой, сидел Вениамин Георгиевич.

– Да это, кажется, юный орнитолог! – воскликнул он, увидев меня. – Ну, как твои успехи?

Узнав, что мы были на озере чикомасов, Вениамин Георгиевич начал расспрашивать о нём. Юра, конечно, стал показывать свои зарисовки, выволок всю собранную им коллекцию и разложил на полу. Чучела птиц и животных особенно понравились Вениамину Георгиевичу.

– До чего хорош! – сказал он, разглядывая луня, которому Юра вместо глаз уже вставил жёлтые блестящие камешки.

– Напрасно, Юра, загубил ты эту птицу, – укоризненно заметил его отец.

– Почему напрасно? – заспорил профессор. – Это хищник, а хищников надо уничтожать.

– Ну, хищник хищнику рознь. Лунь – очень полезный хищник. Он столько уничтожает мышей, что…

– Это – разбойник! – с жаром возразил Вениамин Георгиевич. – Я не знаю другого врага, более опасного для птиц.

– Папа, ты ошибаешься, а Вениамин Георгиевич прав, – сказал Юра. – У этого луня я нашёл в желудке мелкие кости – наверно, он ел маленьких птичек.

И тут я впервые понял, что Юра не напрасно занимается собиранием своей коллекции…

Пока мы сидели и слушали спор, в комнату влетел Боря и с порога сказал:

– Знаете, кто пришёл? Федя!

Мы выскочили во двор. Под акацией стоял человек в белом, хорошо отутюженном костюме и белой шляпе. Больше во дворе никого не было.

– А где же Федя? – спросил я.

И вдруг человек обернулся и с добродушной улыбкой проговорил:

– Ты что, Ваня, не узнал меня? – И подал мне узелок:

– Стёпка тебе посылает.

В узелке были спелые абрикосы.

Мы окружили Федю и стали вспоминать всё, что пережили на озере чикомасов. От Феди мы узнали, что суд над браконьерами закончился, Хлюстовы и Молчунов получили по заслугам.

Мы очень тепло простились с Федей. Он взял с меня слово, что в будущем году я обязательно приеду к ним на озеро чикомасов.

Скоро Вениамин Георгиевич закончил свои дела, и мы покинули Ростов.

Подъезжали к Свердловску вечером. С замиранием сердца смотрел я на неясный свет за окном, а свет становился всё ярче и ярче, пока не вспыхнуло огромное зарево. Несколько минут – и заиграли, заискрились вокруг нас бежавшие навстречу огни.

Нет, всё-таки как ни хорош Ростов, а лучше нашего родного Свердловска нет города на всём земном шаре!

Под окнами уже забелел свердловский перрон. Проскочила тележка с ящиками, мелькнул дежурный в красной фуражке, и вот уже люди, люди, люди бегут за вагонами, машут фуражками, цветами. А вот и мама в своей излюбленной жёлтой кофте бежит за нашим вагоном. Красное вспотевшее лицо папы улыбается под широкой шляпой… А впереди несется Серёга Лузин.

Андрей – подпольное имя Я. М. Свердлова.

Роберт Фиц-Рой – капитан, с которым совершал кругосветное путешествие Чарлз Дарвин.

Чаканками на Дону называют короткие донные удилища.