Элизабет Лейрд - Тайны Бесстрашного

— В сундучке Кита никакой такой котомки не лежит, — вдруг подал голос Дейви. — Во всяком случае, вчера не лежало.

Остальные негодующе развернулись к нему.

— Дейви! — взорвался Том. — Послушай меня! Я тебя предупреждаю, последний раз добром говорю. Еще раз сунешь свои жирные лапы в чужой сундук — и я обвиню тебя в воровстве. Тебя повесят на нок-рее.

— Но своего-то сундучка у меня нет, Том, — рассудительно заметил Дейви. — И я ничего не брал. Просто спрятал туда свое зеркальце. А то Горацио очень полюбил мое зеркальце. Вечно стучит по нему клювом. Так я и говорю, что никакой котомки там не было. Куда ты ее спрятал. Кит?

Нат торопливо поднялся.

— Не хочу ничего слышать ни про какую котомку! — быстро воскликнул он. — Даже знать не хочу, была она, не было и где она вообще. А то если мистер Хиггинс хоть заподозрит, он в два счета из меня всё выбьет.

— Да, но почему? — продолжал недоумевать Джон.

— Мне-то почем знать? — Нат шмыгнул носом. — Мистер Хиггинс, он страсть как себе на уме. И последнее время ему всё неймется. Неделю назад, когда тот фрегат почту привозил, мистер Хиггинс тоже письмо помучил — и прям озверел, как с цепи сорвался. Меня всего избил только за то, что я уронил его запасную шляпу, и она чуточку помялась. А последние несколько ночей я всякий раз вижу, как он выходит на палубу с потайным фонарем. И светит им куда-то в темноту, короткими вспышками, как будто там кто есть.

— Русалок зовет, не иначе, — со знанием дела заявил Дейви. — Русалки, они раскрасавицы, с длинными-предлинными золотыми волосами. Хотелось бы мне увидеть русалочку.

— Пфа! — Том с досадой пихнул его локтем в бок. — Похоже, и правда сигналы кому-то подает. А куда?

Нат пожал плечами:

— Почем мне жать?

— В сторону французского берега или в сторону моря? — Кит отложил нитку с иголкой и впился глазами в Ната.

— Я вам что, чертов навигатор, что ли? — сердито буркнул тот.

— А кто-нибудь ответил? Были ответные сигналы? — спросил Джон.

— Да вроде не видел. Ой, колокол. Мне надо бежать, начистить ему сапоги, а не то он мне руку сломает, он уже грозил.

И через миг Наг уже исчез.

Дейви поднялся, подошел к балке, где сидел, засунув голову под крыло, Горацио, и что-то нежно проговорил, поглаживая попугая. Джон, Кит и Том сидели, молча глядя друг на друга.

— Надо бы мне снова проглядеть, что там в котомке, — наконец заявил Джон, поднимаясь, чтобы вытащить ее из тайника под переборкой, где она, полузабытая, пролежала всё это время. — Должна же существовать какая-то разгадка этой тайны! Просто обязана!

Джон нахмурился, перелистывая страницы тонкой книжицы. За долгие месяцы в море он начисто забыл о ее существовании. Мальчик поднес страницы к глазам, пытаясь расшифровать мелкий, неразборчивый почерк и извлечь хоть какой-то смысл из странных слов и неровных колонок цифр. Но ничего не понимал. С досадой он отложил книжицу на стол и оттолкнул от себя.

— Джон, а можно мне взглянуть? — попросил Том. — Это не очень личное?

— Понятия не имею, лично это или нет, — раздраженно ответил Джон, протягивая приятелю книжицу.

Том повертел ее в руках, бегло проглядел и тут же утратил к ней какой бы то ни было интерес.

— Ой, чушь какая-то. По-моему, это даже не по-английски. Pont… fleuve… navire [8] Мост… ручей., корабль (фр.). . Ничего не разобрать.

Кит резко вскинул взгляд.

— Можно и мне посмотреть, Том?

— Сколько угодно.

Кит взял книжицу тонкими пальцами.

— Но это ведь французские слова! Riviere, cote, ville [9] Река… побережье., город (фр.). , — воскликнул он. — И названия французских городов. Глядите — Verdun, Fonteinebleau… [10] Верден, Фонтенбло (фр.).

Он умолк и прикусил губу, а потом нерешительно поднял голову. Друзья смотрели на него так, точно впервые видели.

— Не знал, что ты говоришь по-французски, Кит. — Обычно открытое лицо Тома в одно мгновение приобрело выражение подозрительной недоверчивости. — Я, конечно, знал, что ты иностранец, но мы все считали тебя не то итальянцем, не то испанцем, не то еще кем-то в том же роде. Но меня давно удивляло, что ты никогда не рассказываешь про свою семью. Есть что скрывать, да?

Кровь бросилась Киту в лица.

— Я никогда не говорил ни тебе, Том, ни еще кому-нибудь ничего о себе, — ответил он. — Не знаю уж, что вы там считали. Но моя мать была англичанкой.

— Была? Значит, она умерла?

Том весь подался вперед, нос у него чуть не подергивался от нетерпения — ни дать ни взять охотничий пес. Джон, тоже сгорая от любопытства, не сводил с них глаз. Несмотря на все дружелюбие Кита, веселый нрав и умение изобразить кого угодно, Джон всегда ощущал в товарище что-то чуждое, отстраненное, некоторую замкнутость, отчаянное желание защитить свои границы — что не давало воли чужому любопытству. Теперь же, когда в обороне Кита была пробита брешь, правде предстояло неминуемо вылиться наружу.

Кит вызывающе встретил взгляды товарищей.

— Если вам так уж надо знать, я скажу. Мой отец был французом. И не смотри на меня так, Том. У меня нет никаких причин любить французское правительство. Мой отец был… он погиб во время Красного Террора, после революции.

— Ого-го! — вскричал Том. — Какой-нибудь граф или маркиз? Аристократ? И ему отрубили голову — чик, и нету! — гильотиной?

На миг Кит зажмурился, точно от неожиданного удара, а Джон так пихнул Тома под ребра, что тот едва не слетел с сундука, на котором сидел.

— Значит, ты сирота, Кит, да? — спросил он. Ему страшно хотелось узнать больше, но замкнутое, потерянное выражение на лице друга не располагало к вопросам.

Кит коротко кивнул, а потом снова взял книжицу и поднес ее ближе к раскачивающейся лампе.

— Слова, цифры, буквы, цифры — что это всё такое?

Он продолжал читать, что-то бормоча про себя, а потом вдруг развернулся, как будто собирался что-то сказать, но в ту же секунду вдруг зазвонил судовой колокол и раздался резкий свисток боцмана.

— Все на учебные стрельбы! — прозвучала, разносясь по палубам и в открытые люки, отрывистая команда.

Юнги мигом повскакали на ноги. Книжица была тут же спрятана в котомку, котомка запихнута в прежний тайник, столы подтянуты наверх, и все четверо вместе со всеми шестью сотнями моряков, составлявших экипаж «Бесстрашного», разбежались по орудиям. Из глоток семидесяти четырех командиров орудий изрыгались приказы: «Орудие по-боевому! Откатить!»

За всё время учебных стрельбищ Джону не выдалось ни минутки на то, чтобы спокойно подумать. Раздевшись до пояса, моряки работали на пределе сил и скорости — каждый с точностью до доли секунды знал, что и когда ему делать. Юнги же и младшие моряки на время учений превращались в проворных «пороховых обезьян», как называют во флоте тех, кто подносит картузики [11] Картуз — мешочек из быстро сгорающей ткани для артиллерийское эхового заряда. (Примеч. ред.). из порохового погреба, расположенного глубоко внизу в недрах корабля. Сперва эта задача наводила на Джона настоящий ужас. Неверный шаг по трапу, искорка от случайного удара металла о металл — любая мелочь могла привести к взрыву. Опасность была столь велика, что к пушке разрешалось подносить только по одному картузику пороха — и для каждого выстрела из погреба надо было нести новый.