Валерий Шульжик - Неуловимый Фунтик

Прошло всего полдня, а поднятой по тревоге полиции городка уже было о чём доложить…

Проверили все отели, допросили торговцев бананами. Задержали до выяснения двадцать семь рыжих, троих лысых и бесчисленное множество поросят.

Взяли даже морскую свинку, но её после проверки документов пришлось отпустить.

— Ищите! — пугала по телефону начальника полиции госпожа Беладонна. — Или Фунтика, или… новое место работы. Я вам не «Хухры-мухры». У меня сам генерал по четвергам чай с джемом пьёт!

Генерала Фокстрот боялся больше всего.

Перемещая с помощью педалей и винта воздушный шар из стороны в сторону, сверлил он землю глазами и в каждом подозрительном случае хватался за подзорную трубу.

— Не сойду на землю, пока не выйду на след Фунтика, — дал себе слово Фокстрот и — вот неожиданность — слово своё сдержал!

Разбирая прихваченную из дома корзину со снедью, наткнулся он сначала на булочки с маком, потом на газетку, которой те были укутаны, а потом и на объявление в этой газетке:

«Большое цирковое представление с участием любимцев детей!»

Дрожащей рукой крутанул Фокстрот ручку полицейского телефона и, не вынимая булочки изо рта, радостно доложил:

— Есть след… Нашёл!

— Где? — полюбопытствовала трубка.

На этот вопрос Фокстрот ответил по-военному просто:

— А в корзине с едой!

А в это время Добер и Пинчер мотались по полям и дорогам, пугая рыжих, лысых и поросят.

Впрочем, не только они, но и все остальные, завидя сладкую парочку, спешили убраться с пути.

Да и было от чего! Мотоцикл — зверь, последнее слово техники! Руль — во! Да и скорость дикая — семь километров в час!

— Надоело, — сказал Пинчер, снимая с себя намордник. — Собачья работа, давай, что ли, споём?

— Давай, — согласился Добер. Признаться, лай начальника ему уже порядком поднадоел.

И они затянули:

По ходу пения Добер и Пинчер выделывали в мотоциклетке немыслимые акробатические фигуры, и расплата не заставила себя ждать.

На развилке дороги мотоцикл и столб сошлись лбами, как два барана на узком мосту.

От удара стрелки-указатели поменялись местами: болото возомнило себя городом, а город опустился до лягушек и камышей.

О дальнейшей езде не могло быть и речи: мотоциклетка была теперь похожа на бульдога, державшего за щекой грецкий орех.

Наверное, Добер стал первым на земле охотником, получившим пощёчину от собственного пса.

— За что? — полюбопытствовал он.

— За то! — рявкнул Пинчер. — Я — начальник! Моё дело было петь, а твоё — рулить.

Переругиваясь, охотничья пара исчезла за поворотом дороги, волоча за собой искорёженный аппарат.

Автомобильчик дядюшки Мокуса оказался на этой развилке несколько мгновений спустя.

Увидев на столбе указателей сообщение о собственном розыске, Фунтик сполз с сиденья и сжался в комок.

Дядюшка Мокус уделил полицейскому плакату один-единственный жест.

Что мы имели? Разыскивается опасный государственный… рост, цвет глаз, вес…

А что имеем? Прекрасную цирковую афишу, на которой Мокус, Бамбино и Фунтик стоят обнявшись в море рукоплесканий и цветов.

После минутного привала автомобиль наших друзей продолжил движение и, думая, что он мчит к городу, помчался к болоту.

Болото — это часть суши, которая хотела стать озером. Хотела, да не сумела.

В жизни такое случается: не каждому удаётся довести задуманное до конца.

— Ля-ля-ля, — распевают лягушки.

— Зы-зы-зыыы, — зудят комары.

— Шиии, — шуршат камыши.

…Автомобильчик дядюшки Мокуса, неуклюже переваливаясь с боку на бок, движется от кочки к кочке и, наконец, застревает в болотной грязи.

Теперь только бульканье радиатора напоминает о том, что мотор ещё жив.

Белые лилии, потревоженные вторжением, покачиваются на воде. От листка к листку, будто конькобежцы, движутся комары-плавунцы.

Лягушки, собравшись в сторонке, обсуждают происшествие, их зелёные лапки так и мелькают в воздухе…

— Эх, не здесь нужно было ехать, а вот там и там… Дядюшка Мокус напялил себе на нос очки и огляделся

вокруг.

— А что?.. Ничего… Я даже рад, что мы здесь застряли, — неуверенно произнёс он. — Мы ведь так редко бываем в болоте, а?

Панамка доверчивого Фунтика сползла на затылок.

— Честно-честно? Да?!

Высовывая из зелёной воды пятачок, Фунтик осмотрелся. Камыши, лягушки, мохнатые кочки… А там что за чудо такое? Ага… Бегемот.

В зарослях осоки и камыша, на бугорочке — лачуга из старых досок и гнилой фанеры. Две-три консервных жестянки, керосинка, топчан, сколоченный из еловых жердей.

Бегемот сидел на скамеечке и читал газету, сдвинув на нос очки.

Газета была тоже старой, наверно, со свалки, да и где взять другую бедняге, которого жизнь и обстоятельства загнали сюда?

— Нет, нет, здесь действительно хорошо, — подтвердил Мокус, наблюдая за Бегемотом.

— Дядюшка Мокус нас утешает, — догадался Бамбино, отгоняя от себя комаров. — А на самом деле здесь противно, мокро и нету деревьев.

— Да! Одни покусары и кусомары, — добавил Фунтик.

— Потише, Бамбино, — попросил дядюшка Мокус, переходя на шёпот, — ведь здесь живёт Бегемот. А кому приятно слышать плохое о собственном доме, а?

Бамбино снял с себя репейник и выстрелил им в комара.

— Болото — дом для Бегемота, но жить нам тута не охота! — продекламировал он, отбиваясь от комаров.

— А мы что, будем здесь жить? — испуганно спросил Фунтик и, поёживаясь, как перекупавшийся ребёнок, взобрался на капот.

— Нет, нет, — запротестовал Мокус. — Нас ждут зрители… Для всеобщего блага мы обязаны что-нибудь предпринять.

Накрыв Фунтика собственной курткой, Мокус счёл нужным приободрить экипаж.

— Когда я был маленьким, мой папа, тоже цирковой артист, говорил мне: «Выше нос, Мокус, ещё одно усилие — и ты сделаешь двойное сальто».

Дядюшка Мокус, Бамбино и Фунтик предприняли попытку вытянуть автомобиль из воды.

— Навалились, качаем, але-гоп…

— Ап!

Наблюдая за тщетными усилиями попавших в беду путешественников, Бегемот отложил газету и снял очки.