Муни Витчер - Нина и заклятье Пернатого Змея

Ческо дотронулся до маленькой черной дверцы, но Ондула отогнала его:

— Нет! Не открывай, там Голос!

Нина, услышав странный шум слева от себя, резко повернулась, выставив вперед Талдом.

— Очковые Змеи! — крикнула она и принялась поливать их огнем из жезла.

Ползучие телекамеры Каркона все прибывали и прибывали, окружая ребят.

Сбаккио сделал три прыжка и раздавил несколько змей. Тинтиннио, летя над самым полом, всем своим весом плюхнулся на змею, раздавив ее в лепешку. Двум животным Шести Луны за несколько секунд удалось разнести в клочья пару десятков искусственных пресмыкающихся. Ондула летала взад-вперед по коридорам, следя, не появился ли кто посерьезнев змей.

Ческо, словно кузнечик, прыгнул к двери, которая вела в Комнату Заколдованных Механизмов, и схватил сосуд с препаратом, приготовленным Ниной.

— Нина, оставайся на месте, я принесу тебе препарат! — крикнул он.

Чтобы не допустить вмешательства Вишиоло, Ондула решила слетать к Залу Пыток, где в это время находился Одноглазый. Там из-за двери, имитируя голос Каркона, она крикнула:

— Чертов идиот, не выходи из комнаты, пока не начистишь все до блеска. Я иду в лабораторию. Только попробуй потревожить меня!

Голос звучал настолько правдоподобно, что ничего не подозревающий Вишиоло решил поинтересоваться, как дела на острове Клементе:

— Хозяин, вы уже вернулись? Как себя чувствует Пернатый Змей? Какие новости от Владимира, нашел он Винтарбо или нет?

Ондула резко ответила:

— Не твое дело, дурак!

Вишиоло замолк, чувствуя, что хозяин не в духе.

Он давно привык к грубостям князя и не обижался на него. Утерев рукавом нос, он продолжал начищать инструменты шерстяной тряпкой.

Ондула взлетела под потолок и, радостная, вернулась к Нине:

— Вишиоло не высунется из Зала Пыток. Бери Тинтиннио и смело входи в Комнату Голоса. Только будь осторожна.

Ческо передал сосуд Нине.

— Спасибо, не знаю, что бы я без тебя делала, — сказала благодарно девочка Шестой Луны.

— Я без тебя тоже, — пробормотал Ческо.

Нина залилась краской и почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Ческо приблизил к ней свое лицо, сиял очки и нежно поцеловал ее в нос.

Маленькая алхимичка потеряла дар речи.

Ческо счастливо засмеялся, надел очки и побежал помогать Сбаккио, сражавшемуся с пятью Очковыми Змеями сразу.

— Ческо у нас романтик, — подмигнула Нине Ондула.

— Да… похоже. Хотя для романтики момент не самый лучший, — постаралась скрыть смущение Нина, крутя в руках Талдом. Чего-чего, а поцелуя она от него не ожидала!

Тинтиннио тряхнул своими фиолетовыми и голубыми перьями, зазвенев всем телом, и улыбнулся девочке. Затем он подхватил сосуд с препаратом и приготовился войти в Комнату Голоса.

Нина направила золотой жезл в сторону двери и нажала на гоасиловые глаза пять раз. Дверь со скрипом открылась, и она, сопровождаемая зверюшками с Ксоракса, вошла внутрь. Впервые девочка была готова встретиться с монахом не во сне, а наяву. Сейчас она чувствовала себя полной сил и энергии, но и Голос был не слабым противником. Что предпримет монах, появившись перед ней во плоти?

Нина была напряжена и настороженна. Она хорошо знала силу Голоса и боялась, что Зло утащит ее в Мир Тьмы.

Она сделала несколько шагов, прижимая Талдом к груди. Комната была квадратной, и серый туман, наполнявший ее, мешал видеть что-либо.

Тинтиннио сдвинулся влево от двери, и звон, который он издал, прозвучал в пустой комнате как набат. В центре комнаты едва была различима чья-то большая тень. Нина осторожно подошла поближе, держа Талдом перед собой, ожидая появления монаха без лица и тени в любую секунду.

Когда она была уже в нескольких шагах от тени, она поняла, что перед ней Угольная Печь, агрегат с Третьей Тайной. Весь покрытый зеленой пылью!

— Кабитус Морбанте! — воскликнула девочка, мгновенно прикрывая рот и нос рукой в страхе, что может вдохнуть смертоносную пыль.

Тем временем Тинтиннио, скользя над полом, обыскал всю комнату: Голоса Убеждения нигде не было. Неожиданно пол комнаты стал нагреваться, и из щелей появились пять прозрачных светящихся струй, пять призраков. Они с насмешками и визгом извивались перед юной алхимичкой, словно потоки горячего воздуха, ерошили волосы Нины, забирались в складки одежды.

Девочка не знала, что ей делать. Она попыталась выстрелить из Талдома, но золотой жезл почему-то не реагировал на ее команды.

Она подбежала к Тинтиннио, который, улыбнувшись, успокоил ее нежным звоном, а затем, открыв рот, плюнул в сторону призраков какой-то черной кашицей: это были пережеванные цветы Скиффио.

Ядовитая кашица разлетелась по комнате, намертво приклеив всю пятерку призраков к стенам, где они и упокоились, растворенные пенистой жвачкой из цветов Ксоракса.

Нина обняла Тинтиннио и поспешила к Печи.

Подойдя, она сунула в карман Талдом и достала кинжал Осириса: нужно было поскорее обезвредить пыль Кабитуса и освободить Третью Тайну.

И в этот момент она услышала глухой голос монаха:

— Ты неблагодарная девочка. Ты уничтожила моих посланцев, а ведь они вышли поприветствовать тебя, — мягко сказал он.

— Я уничтожу и тебя тоже! — храбро ответила Нина.

— Но ты же сама пришла в мой дом. Потому что не можешь обойтись без меня. Не так ли? — ласково произнес монах.

Девочка оторопела, но тут же взяла себя в руки и крикнула:

— Выходи сюда! Где ты, проклятый монах?

— Рядом с тобой, — отозвался Голос.

Нина огляделась, но никого не увидела. Тинтиннио замер у стены и не подавал никаких знаков. Видимо, он ждал нужного момента, чтобы вмешаться.

— Подойди к Печи. Я тот, кто тебе нужен. Ты не забыла этого? — спросил невидимый монах.

— Я хорошо знаю, что там рассыпан Кабитус Морбанте. Ты хочешь, чтобы я умерла! — Нина держала наготове Сикким Куадим.

Волна горячего воздуха прошлась по ее волосам и рассеяла туман. В углу комнаты показался монах. Он очень медленно двигался по направлению к ней, капюшон его, как обычно, был надвинут так, что скрывал лицо. Голос вытянул руки и дважды хлопнул в ладоши.

Уголь в Печи неожиданно вспыхнул: ядовитая пыль поднялась в воздух, образовав вокруг машины прозрачный зеленый барьер.

Нина была уже готова выхватить магический кинжал из ножен, но монах угрожающе сказал:

— Не делай этого! Не доставай кинжал! Только я могу помочь тебе! Поверь мне хотя бы в этот раз!

— Никогда! Ты — Зло! — крикнула Нина.

— Ниночка! Не делай этого! — Голос звучал почти умоляюще.

— Какое право ты имеешь называть меня Ниночка! Только мой дед мог меня так звать, но не ты! — возмутилась девочка.

Она не понимала, каким образом монаху удается быть таким притягательным, спокойным и уверенным в себе. Он ведет себя как ее дед Миша. Это приводило в замешательство внучку великого алхимика.