Александр Прозоров - Гнев духов

— Не-е, сама себе ты мужем быть не можешь, — покачала головой Вечерняя Звезда. — Лови другого.

Когда кабанчик зарумянился и шаман собственноручно тонкой кремневой пластиной стал срезать ломтики мяса, в возможных мужьях у Цветущей Рябины перебывала половина людей племени, даже сама Вечерняя Звезда — которая, как оказалось, совсем не умеет охотиться, и Нежная Незабудка — которая, увы, не прошла посвящения в мужчины. Только после этого пред очи Цветущей Рябины предстал попавшийся Нежной Незабудке Чибис. Он тоже не прошел испытания — но тут дважды рожденная вдруг сказала:

— А я подожду… — И веселая игра поневоле завершилась.

После этого было только угощение и много, много пожеланий Цветущей Рябине удачи, малышей и доброты от Великой Праматери.

Рисунок на бересте — какое-то животное. Слегка вытянутая мордочка, гибкое тело, длинный хвост. Наверное, это довольно опасный зверь, если он большой. Но он — небольшой. Это — выдра. Оказывается, чужое племя считает ее своим тотемом. Так то племя и зовется — Дети Ловкой Выдры.

На рассвете Могучий Саблезуб взялся за еловые ветки, выгибая их дугой и накрепко привязывая к доскам через сделанные накануне отверстия. Дырявить не стал — прочным острым скребком проделал неглубокие пазы и притянул через них петлями. Силу приложил всю, какую мог, а потому в прочности был уверен. Закончить получилось так быстро, что юный охотник даже сам удивился. Дальше он набрал борта, накладывая отесанные доски поверх самых первых, по одной на каждую сторону, и сшивая их концы между собой. Сперва выбирал самые толстые, а дальше — тоньше, тоньше и тоньше.

Сложности начались, когда от почти прямых бортов он перешел к днищу. Выстелить прямыми ровными досками хитро изогнутые еловые ребра было отнюдь не просто. Хорошо хоть, тоненькие досочки легко гнулись в любую сторону, и Могучий Саблезуб без особого труда просовывал их под еловые ветки поверх уже пришитых досок на бортах. В итоге вышло, что днище было закрыто наструганной осиной в один слой, а на носу и корме внутрь торчали целые пучки деревянных кончиков. Охотник это предвидел и уже придумал, как управиться: самые длинные кончики он надрезал и обломил, а все прочие прижал вниз еще парой изогнутых толстых еловых ветвей.

Перевернув получившееся сооружение, он взялся за наждачную палку и остаток дня зачищал выпирающие наружу острые края торчащих поверх друг друга досок, избавляясь от самых выпирающих и опасных мест.

На рассвете он до краев забил оба ведра, что имелись в доме, обломками старых костей, залил водой и повесил над общим очагом. Сверху, от большого котла, было видно, что обе долбленки, сохнущие на берегу, исчезли. Похоже, никто из охотников не высмеивал очередную глупость Могучего Саблезуба просто потому, что все они отправились на поиски добычи.

Пока вываривались кости, юный охотник посвятил себя Золотой Тени. Сначала они вместе разложили тщательно вычищенные от шерсти куски замши. Юный охотник выровнял их, подрезал. Потом наложил краями друг на друга и стал сшивать, прокалывая дырочки костяным шилом. Девочка ползла следом, продевая через отверстия тонкую и прочную крапивную нить. Вскоре у них получились два длинных и достаточно широких полотна. Дальше все было совсем просто: сделав небольшой вырез для шеи, переднюю и заднюю части сшили сверху. Чтобы девочке было удобно продевать голову, юный охотник сделал спереди разрез в ладонь длиной — его потом можно будет или застегивать, или связывать тесемочками. Золотая Тень надела получившуюся накидку — сведя полотна на боках, Камыш провел угольком линию, по которой должен пройти шов, и они уже вдвоем завершили работу. Новая туника была готова.

— Рукава нужны? — на всякий случай спросил Могучий Саблезуб.

— Зачем? Летом и так жарко, — пошевелилась Золотая Тень, приноравливаясь к одежде. Капризно напомнила: — Камыш, ты мне белок обещал!

— Я обещал кое-что получше! — покачал пальцем юный охотник, сбегал в дом, вернулся с густым и нежным, как молодая травка, мехом выдры: — Вот! Эта пойдет на плечи, а из остальных сделаем тебе капюшон. Чтобы в дождь тебе тепло и мягко было!

— Ух ты! Камыш, ты самый лучший!

— Так ведь и ты самая-самая лучшая, — напомнил он. — Сама пришьешь, или помочь?

— Сама!

Пока они занимались новой туникой, прошел почти весь день, и костяной клей был уже готов. Для начала охотник полил свое сооружение клеем горячим, прямо через край — чтобы тот затек поглубже в щели и намертво прихватил все стыки. Потом дал немного остыть, и когда отвар начал густеть — щедро промазал днище, старательно заполняя щели и выемки, особенно на носу и корме. Дал клею затвердеть, перевернул будущую лодку и вылил из ведер остатки на распушенные хвостики досок, что торчали внутрь — для большей прочности.

— Остался последний шаг… — вздохнул он. — Интересно, получится или нет? Если не получится, в жизни больше с берестой не свяжусь!

В этот раз искать недавно упавшую толстую березу пришлось довольно долго. Однако юный охотник надеялся, что по краям ближних оврагов или на берегу ручьев найдется дерево с подмытыми корнями, которое не выдержало напора ветра — и оказался прав. После полудня на берегу Песчаного ручья он наткнулся на старую, как священная ива, березу, рухнувшую на излучине вдоль неглубокого русла протоки. Аккуратно срезав с нее берестяное полотно, Могучий Саблезуб вернулся, сделал последние приготовления и с восходом солнца взялся за дело. Разложив бересту на перевернутое кверху днищем суденышко, он стал не спеша пришивать ее к верху борта, начав с середины. Надежно закрепив полотно, юный охотник попытался обтянуть берестой нос. Разумеется, ничего не получилось: ведь нос от середины сужался вперед почти как острие, и полотно повелось складками. Но по предыдущему опыту Камыш этого ожидал и был готов. Он сделал два длинных прореза от низа борта вперед, обмазал борта костяным клеем и плавно раскатал бересту вдоль них вперед, сведя вместе на две ладони перед носом. Потом поверх гладкого днища и бортов промазал все клеем еще раз и раскатал бересту по днищу, загибая по бортам снизу вверх.

— Ты опять за свое, Могучий Саблезуб? — Голос Черного Стрижа заставил увлекшегося охотника вздрогнуть. — Один раз ничего не вышло, так уж мог бы успокоиться. Невозможно делать лодку из бересты, никак невозможно! Один сучок или камень острый — и порвется она сразу. Будешь в воде барахтаться.

— А я, Черный Стриж, — выпрямился Камыш, — когда через лед, камни или сучья плыть захочется, долбленку общую возьму. А когда по чистой воде и камышам путь держать нужно, тогда берестяной обойдусь. Вон, Лосиная река, вся чистая. Завалы, что случаются, мы вместе завсегда разбираем, чтобы не мешались. Чего же на ней с берестой случится? На Большой Реке отродясь завалов не случалось, в озерах окрестных тоже. Чего бы мне по ним на бересте не путешествовать?