Марк Твен - Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна. Большой сборник

- Том, когда ты попросишь тетю Полли отправить Сида отдохнуть? Завтра утром?

- А зачем просить? Так дело не пойдет. Она сразу начнет спрашивать, с чего это я вдруг стал так заботиться о Сиде, и заподозрит неладное. Нам нужно что-нибудь такое подстроить, чтобы она сама Сида отправила подальше.

- Вот и придумывай - это как раз по твоей части.

- Надо пораскинуть мозгами. Наверняка это дело можно уладить.

Я начал было раздеваться, а Том говорит:

- Не надо, будем спать в одежде.

- Это еще зачем?

- На нас только рубашки и нанковые штаны, они высохнут за три часа.

- А зачем их сушить, Том?

Но Том уже слушал у двери, храпит Сид или нет. Потом прошмыгнул к нему в комнату, схватил одежду Сида и вывесил за окно, под дождь, а когда она вымокла насквозь, отнес обратно, а сам лег спать. Тут я все понял. Мы прижались друг к дружке, натянули на себя одеяла - было не очень-то приятно, но нужно было терпеть. Том молчал-молчал, думал-думал, а потом говорит:

- Гек, я знаю! Знаю, где можно заразиться корью. Все равно мы рано или поздно ею переболеем - так лучше мне заразиться сейчас, когда она может пригодиться.

- Зачем?

- Если в доме корь, тетя Полли не разрешит Сиду и Мэри здесь оставаться, а отправит их к дяде Флетчеру - больше некуда.

Только я услышал про этот план - мне сразу тошно стало. Я и говорю:

- Не надо, Том! Никуда твой план не годится! А вдруг ты умрешь?

- Умру? Ты что, спятил? Никогда еще такой ерунды не слышал! От кори никто не умирает - только взрослые и совсем маленькие дети.

Я перепугался, стал его отговаривать. Старался как мог, но все впустую - уж очень Тому этот план был по душе, и он во что бы то ни стало хотел попробовать, а меня просил помочь. Ничего не поделаешь, пришлось согласиться. Том рассказал, что нам нужно сделать, и мы заснули.

Проснулись мы уже сухими, а у Сида - вся одежда мокрая. Он уже собрался идти жаловаться на нас, а Том ему: пожалуйста, хоть сейчас, вот и посмотрим, кому из нас больше поверят: ведь наша-то одежда сухая! Сид и говорит, что не был на улице, зато видел, как мы выходили. А Том ему:

- Как тебе не стыдно! Опять ты за свое! Вечно ты ходишь во сне: как примерещится что-нибудь - ты и думаешь, что это правда! Неужели не понимаешь, что тебе это все приснилось? Если ты не ходил во сне, почему тогда твоя одежда мокрая, а наша - сухая?

Сид совсем запутался, ничего не мог понять. Думал он, думал, трогал нашу одежду, да так ничего и не придумал. Да, говорит, теперь понятно, это был просто сон, только уж очень похожий на правду - он отродясь таких не видел! Заговор был спасен, все опасности - позади, Том и говорит: вот видишь, теперь ясно, что Провидение нами довольно. Он был просто в восторге от того, как Провидение охраняет наш заговор и заботится о нем непостижимыми путями, сказал, что на нашем месте кто угодно бы поверил в чудо. Я и сам поверил. Том решил всегда слушаться Провидение, и благодарить его, и стараться все делать как надо. А после завтрака мы пошли к капитану Гарперу, чтобы заразиться корью, - и у нас получилось, хоть и не сразу. А все потому, что мы за дело взялись не с того конца. Том зашел в дом с черного хода, поднялся в комнату, где лежал больной Джо, но только собрался лечь к нему в кровать - и тут вошла мама Джо с лекарством, увидела Тома, да как испугалась и говорит:

- О Боже, ты-то как здесь очутился? А ну иди отсюда, глупый мальчишка, - разве ты не знаешь, что у нас корь?

Том стал было объяснять, что просто пришел узнать, как Джо себя чувствует, но миссис Гарпер его не слушала, а все гнала и гнала к двери, пока не выгнала совсем. И говорила при этом:

- Скорей беги, спасайся! Ты меня напугал до смерти, а тетя Полли никогда в жизни мне не простит, если ты заболеешь. И сам будешь виноват: почему не зашел через парадную дверь, как все порядочные люди? - и захлопнула дверь у Тома перед носом.

Но Том теперь знал, что нужно делать. Через час он отправил меня к Гарперам - постучаться в парадную дверь и ждать там маму Джо: кроме нее, открывать было некому - детей из-за кори отправили к соседям, а капитан ушел по делам; и пока я стоял с ней на крыльце да расспрашивал ее о Джо (сказал, что меня вдова Дуглас просила узнать), Том опять пробрался с черного хода к Джо, лег к нему в кровать, накрылся одеялом, а когда вошла мама Джо, она чуть в обморок не упала от ужаса, так и рухнула на стул; а потом заперла Тома в другой комнате и дала знать тете Полли.

Тетя Полли перепугалась до смерти, у нее едва сил хватило, чтобы собрать вещи Сида и Мэри. Но уже через полчаса она их выпроводила из дома - переночевать в таверне, а в четыре утра отправляться в дилижансе к дяде Флетчеру; потом забрала Тома, а меня на порог не хотела пускать; она обнимала Тома, и плакала, и обещала из него выбить всю дурь, как только он выздоровеет.

Я пошел в дом вдовы на Кардифской горе и все рассказал Джиму, а он и отвечает, что план отличный и удался на славу. Джим ни чуточки не волновался: сказал, что корь - это пустяки, все ею болеют и каждый должен заразиться рано или поздно, так что я тоже успокоился.

Через день-другой Том слег, послали за доктором. Без Тома мы с Джимом не могли устраивать заговор - пришлось нам все дела отложить; вот, думаю, пришла пора малость поскучать - да не тут-то было. Едва Том слег, ему дали лекарство Джо Гарпера, чтобы корь вывести наружу, - и тут оказалось, что никакая это не корь, а самая настоящая скарлатина. Тетя Полли как услышала - побелела вся, схватилась за сердце и не удержалась бы на ногах, если б ее не подхватили. А вслед за ней и весь город переполошился - не было в округе ни одной женщины, которая бы не боялась за своих детей.

Зато мне теперь некогда было скучать - и слава Богу; я-то скарлатиной уже болел, говорят, едва не сделался слепым лысым глухонемым дурачком - так что тетя Полли только рада была, что я могу приходить ей помогать.

Доктор у нас хороший, старой закалки, трудяга, не из тех, кто бездельничает и ждет, пока болезнь разыграется вовсю, - нет, он пытается болезнь опередить: сразу и кровь пустит, и пластырь наклеит, и вольет в тебя целый ковш касторки, да еще ковш горячей соленой воды с горчицей, так что у тебя все внутренности переворачиваются, а потом сядет как ни в чем не бывало и станет думать, как тебя лечить.

Тому становилось все хуже и хуже, ему перестали давать есть, а в комнате закрыли все окна и двери, чтобы стало жарко и уютно и чтоб лихорадку подогреть как следует; а после перестали давать пить - только ложку разваренного хлеба с сахаром через каждые два часа, чтоб во рту не пересыхало. Ясное дело, ничего хуже не бывает: ты помираешь от жажды, и все пьют вкусную холодную воду, а тебе не дают, а между тем она тебе нужна, как никому другому. Том и придумал такую штуку: когда не мог больше терпеть, он мне подмигивал, а я улучал минутку, когда тетя Полли отвернется, и давал ему напиться вволю. Так-то оно лучше стало - я смотрел во все глаза, и стоило Тому подмигнуть - я его тут же поил. Доктор сказал, что для Тома вода сейчас - яд, но я-то знаю: когда весь горишь от скарлатины, тебе уже все равно.