Сергей Давыдов - Санаторий доктора Волкова

Пусть ветер лави-иной

и песня лави-иной,

тебе половина

и мне по-оловина-а...

Любимая песня отца...

Это поет отец! Но он же далеко, в Узбекистане.

Открыв глаза, Олег сел на кровати. Никакого вертолета на балконе.

Что же тогда шипит?

И кто там плещется в ванной?

Мы хлеба горбу-ушку

и ту — попола-ам...

Да это же отец!

Спрыгнув с постели, Олег полетел босиком в ванную. Она была не заперта.

— Здравствуй, путешественник! — звонко крикнул Олег и осекся. Под душем стоял незнакомый чернокожий человек с черной бородой от самых глаз.

— Салям алейкум, — важно сказал чернобородый и взмахнул мыльной мочалкой.

— Пп-простите, — попятился Олег.

— Следует отвечать: алейкум салям, молодой человек! Так вот, значит как ты встречаешь родного отца!

— Да я же тебя не узнал! — заорал Олег и от радости полез к отцу прямо в майке и трусах. Вода оказалась ледяной, но Олег устоял.

Какая радость! Приехал наконец, а уж столько его ждали с мамой. Гадали-загадывали, надеялись: может, к сентябрю и вернется. Теперь-то они снова будут сидеть по вечерам в комнате Олега, спорить, читать вместе книги. Надо скорей показать отцу все книги, которые за это время удалось раздобыть. Очень трудно собирать военные мемуары. Чуть прозеваешь — и ищи-свищи! Но кто-кто, а Олег не зевает. Целую новую полку уставил. Отец тоже любит книги про войну. Он много знает, воевал сам с четырнадцати лет. К нему часто приходят в гости военные — его однополчане, теперь уже все в высоких званиях. Олег в душе жалеет, конечно, что и отец не военный, но все равно гордится им.

— Теплей сделай, чего дрожишь?

— Эт-тто от pa-радости, — проклацал зубами Олег.

— Дрожишь от радости?

— А ч-ч-ч-чего ты телеграмму не дал? Встретили бы.

— Дал. Но обогнал ее.

— Как это?

— Отгадай.

— Ну как?

— Я же на ИЛе летел. Вхожу сейчас в дом, а за мной телеграмму несут.

— Здорово! — Олег наконец-то справился с дрожью. — Ты надолго? Насовсем?

— Да нет. Один завод нас тут задерживает. Надо пошевелить. Мы такую стройку в пустыне начали! Нас нельзя задерживать! М-да... Хорошо дома, а у нас там жара... под пятьдесят. Залезешь вот так под душ и шипишь, как раскаленная сковородка.

Постучав к ним, мама крикнула:

— Завтракать, Кислицыны!

— Не спеши, — Олегу еще хотелось побыть с отцом. — У самой еще на стол не накрыто, а зовет. Всегда она торопит.

Нахмурившись, отец спросил:

— Ссоришься тут с мамой, да?

— Что ты! Иногда... очень редко. Пап, что у тебя за шрам на подбородке?

— Заметил, — вдруг смутился отец. — Зря, выходит, бороду отпускал.

— Глубокий шрам какой.

— Царапина. Я говорю — царапина. Понял? — Отец заговорщицки покосился на дверь. — Да сними майку, наконец. Натру тебя. — И он стал так растирать мочалкой спину Олега, что тому стало жарко и под ледяной струей.

— Куда на каникулы, уже решили?

Хорошо бы поехать на каникулы снова в Смоленск, но об этом лучше и не мечтать.

— Молчишь? Выходит, в Смоленск визы не дают. Порезвился там в прошлом году. Порезвился-я...

— Да я же... мне же благодарность прислали из музея. За то, что окоп нашел. А она...

Толкнув его в плечо, отец сказал резко:

— Запрещаю говорить «она»! И можешь меня не агитировать. Драки, ночные приключения, окопы в чужих садах... Так только раз в жизни бывает. Больше не получится. Пошли завтракать, раз мама зовет. Я травки узбекской привез.

— А помидоры?

— Как же без помидоров? Без них разве можно завтракать!

— Знаешь... я тут письмо написал. Во Францию. Только я не знаю, как отправить. Понимаешь, он таранил «мессершмитт», а везде написано, что пропал без вести. Кончилось горючее — и упал в море! Я написал им. Не может он просто... — Олег разволновался и не договорил.

— Кто таранил? Кто упал в море? Снова танки, пулеметы, пушки, самолеты! Опять окопы в саду! Да когда же ты вырастешь?

— Понимаешь, я читал...

— Серьезные аксакалы не ведут разговоры в ванной. Идем, мама ждет.

В кухне во всех вазах сияли огромные тюльпаны. Стол был заставлен узбекскими лепешками, травами, пахнущими незнакомо и аппетитно. Огненные помидоры, казалось, прожгут и клеенку и стол.

Мама жарила цыплят на огромной сковороде, накрыв их железной тарелкой, на которую для тяжести был взгроможден утюг.

— Батя приехал, — вырвалось у Олега. — Теперь-то поедим...

— Ну вот! Отец подумает, что я тебя здесь голодом морила! — весело возмутилась мама.

— Каши и простокваши, — вздохнул Олег с невинным видом. — Творог...

— Сперва чай! — сказал отец, поглаживая бороду. — Да, да! Зеленый чай. Всем.

— Чай, может, потом?

— Зеленый чай из пиал! — Папа, как волшебник, быстро и ловко расставил на столе цветастые пиалы. — Чай этот — чудо! Без него мы бы не построили ГЭС. Только он укрощает жару. Наливать надо немного. И пить без сахара!

В кухню, потягиваясь, вошел сиамский кот Гешка, красавец и редкий лентяй. Помигав огромными голубыми глазами, кот мяукнул и легко вспрыгнул отцу на плечо.

— Просидит так весь завтрак!

— Набаловали.

— Нина Эдгаровна сказала, что сиамские коты очень вредны. — Мама сердилась на Гешку. Позавчера он прыгнул на книжный шкаф и столкнул на пол фиолетовую хрустальную вазу. Ваза была уродливой, похожей на плевательницу из детской поликлиники.

— Мелкая шерстка сиамских котов притягивает огромное количество пыли! — добавила мама.

— Кот-пылесос! — вставил Олег.

— Да-да! Мы вдыхаем эту пыль. Придется отдать кота.

— Он же у нас вырос. Это предательство!

— Ешь!

— Как живет Нина Эдгаровна? — поднял голову отец.

— По-своему. Купила на днях сто метров прозрачной пленки. Обтягивать стены. Для защиты дорогих обоев. Знакомый физик посоветовал. Практично.

Замечательно завтракать втроем! Так давно не сидели вместе. Сейчас мама выложит все новости, а потом станет рассказывать отец. Но вообще-то Олегу хотелось, чтобы завтрак скорее кончился. Тогда можно будет уйти с отцом в комнату. Так не терпится все ему рассказать. Такое открытие! Если отец согласится, можно будет вместе написать в Париж.

— Так где же он проведет каникулы?

— Ему только тринадцатый год, — подчеркнула мама. — Ты понимаешь — тринадцатый!

— В прошлом году он разыскал окоп, в котором погибли наши солдаты. Проявил мужской характер, а ему было меньше на год!

— Никакого Смоленска!

— Лишь бы он не скучал все лето...

— Сперва пионерлагерь, а потом в деревню. Там, правда, в сорок первом не проходила линия фронта, но есть лес, речка. Там с нами будет Нина Эдгаровна... Ты сам никогда не отдыхаешь, Кислицын! Отдых сына тебе тоже ерунда!

— Когда скучно, какой отдых? — заметил папа.

— Так, — покраснев, сказала мама. — Ты, надеюсь, выяснил у начальства, когда тебя отпустят в отпуск. Поедешь с нами и сын не будет скучать!