Сергей Давыдов - Санаторий доктора Волкова

Олег смешался, не зная, как лучше ответить, но прокатчик уже звонил в свой колокол. Только в этот раз он позвонил иначе: часто-часто, словно звал кого-то. И действительно, в цехе появились новые прокатчики. Они сменили и тех двоих, что стояли с крючьями у печей, и этого коренастого.

Коренастый подошел к Олегу.

— Смена. Пойдем отдохнем.

— Я здесь побуду.

— Пойдем, пойдем. Тут рядом. На кого-то ты похож... не могу вспомнить!

Прежде чем выйти на улицу, все прокатчики подошли к автомату с газировкой. Когда Олегу подали полную кружку и он с жадностью припал к ней, ему показалось, что никогда в жизни он не пил такой холодной, вкусной, со щекочущими пузырьками воды.

— Соленая она, — сказал коренастый. — Знаешь почему?

— Конечно! С потом соль выходит из организма.

— Знаток! Как зовут? Меня — Строганов.

— Меня — Олег. Я даже знаю, что прокатку зовут «сердцем завода». Строганов остановился и поглядел на него, сдвинув рыжие от огня брови.

— Как? Сердце завода? — Он улыбнулся. — Это правильно. Наша продукция идет по всем цехам.

— А если вы остановитесь?

— Такого быть не может, Олег!

— Было же. В войну. — И Олег процитировал строки из дневника доктора Волкова: — «Прокатка — огненное сердце завода — погасла. На месте печей — руины, крыша сгорела. Я стараюсь сберечь рабочих — это золото наше, — лечу их в единственном уцелевшем подвале, горит большая печь-времянка. Мы топим ее промасленными шашками, разбираем пол...»

— Ты — не экскурсия, это точно... — определил Строганов.

— Я на машине приехал.

— Сам? Без пропуска?

— Без пропуска.

— Эти слова про нашу прокатку из книги?

— Из дневника.

Положив на плечо Олегу тяжелую руку, прокатчик подтолкнул его к выходу.

На улице все так же шел дождь, они встали под навесом.

— Ну, так зачем ты здесь?

— Много лет назад где-то здесь погиб папин друг. Доктор Волков.

— Пойдем в отдел кадров. Там всё знают!

— Бесполезно!.. Никто ничего не знает. Доктор ведь пришел на завод сам. Его должны были эвакуировать по ранению. А он пришел сюда.

Строганов посоветовал:

— Искать так искать. Пропуск следует оформить. С комсомолом связаться. Они помогут. Всех на ноги можно поднять!

Так Олег и знал! Надо же было ему проболтаться!

— Я пошел, — сказал он. — Я сам.

— Куда? Идем, я позвоню комсоргу и в проходную, чтобы тебя выпустили. Потом дадут пропуск. Тебе ж не один раз придется приходить.

— Не надо, — сказал Олег быстро. — Не ездил я на машине! Меня и так пропускают. В любое время. У меня ж отец здесь работает!

Строганов рассердился:

— Дневник какой-то выдумал... Башку мне морочил! Разве этим шутят? Блокада... «Огненное сердце завода»... Эх ты! — Кто твой отец?

— Ко... Комякин, — опустив глаза, пробормотал Олег.

— А-а... энергетик. А про блокаду в книжке вычитал?

— Вычитал... Вы уж не сердитесь. Надо было мне узнать, как проволоку делают.

— Узнал, ну и иди себе. Иди! И Олег пошел.

А прокатчик поглядел ему вслед, зашел в прокатку и снял трубку заводского телефона.

«Этот коридорище действительно протянулся на две трамвайных остановки!.. Брожу здесь на ощупь, полная темнота и холодный, режущий ветер», — вспомнились Олегу строки из дневника.

Вдоль коридора расположены цеха. Стараясь не привлекать к себе внимания, Олег заглядывал в них и шел дальше. Раза два окликнули и прогнали, — видимо, он заходил туда, где «посторонним вход воспрещен». В одном цехе его спросили, к кому он пришел, и он снова соврал, сказав, что к отцу. И все же он старался заглянуть в каждый цех и отдел. Но ни в одном из цехов не было пола из «деревянных промасленных шашек», везде только асфальт. Олегу очень хотелось побывать там, где в блокаду горела печь-времянка, заставленная кружками с водой, где были установлены топчаны и где доктор Волков спасал людей.

По огромному коридору, освещенному лампами дневного света, мчались электрокары, груженные бухтами провода. Электрокарщики свистели, как соловьи-разбойники, обгоняя друг друга.

— Садись! — затормозив, крикнул Олегу электрокарщик, оказавшийся девушкой лет восемнадцати. — Тебе на ту сторону? Скорей садись!

— А что на той стороне?

— Как и здесь. Завод. А еще там залив. Да скорей же, я видела, вашу группу туда повели. Ну!

Едва он успел забраться на платформу, как девушка, оглушительно свистнув, нажала на рычаг, и они с грохотом полетели по коридору.

«На той стороне они были! — думал Олег. — Как же я забыл! Ведь доктор писал о заливе...»

Сколько раз, перечитывая дневник доктора, Олег видел эту картину: немецкие авиабомбы падают в залив, поднимая фонтаны из воды и льда. Фонтаны обрушиваются на цех, изрешеченный осколками. Едва успевают навести порядок, как вновь налетают немецкие бомбардировщики.

Электрокар выскочил наконец из «Багдадского коридора» на заводской двор и помчался к проходной. На улице электрокарщица уже не свистела, а изредка подавала короткие сигналы.

— Что ж ты от группы отстал? — прокричала она Олегу, не поворачиваясь. — Я видела, как ты в прокатке стоял, рот разинув! О чем ты там со Строгановым беседовал?

— Да так... — пробормотал Олег. — Все-то вы видите...

— А как же! — прокричала девушка. — Сверху видно все! Строганов у нас на заводе самый красивый! Верно? — И она захохотала.

Не успели доехать до проходной, как их остановил какой-то человек в плаще с низко надвинутым на глаза капюшоном.

— Одну минуту, — сказал он, поднимая руку. Электрокарщица нетерпеливо крикнула:

— Некогда!

— Мне нужен молодой человек.

— Я? — опешил Олег.

— Ты, ты.

— Интересно, — сказал Олег.

— Слезь тогда! — Электрокарщица уже нажала на рычаг, и Олегу пришлось соскакивать на ходу.

Человек в плаще разглядывал Олега. Глаза у него были голубые и холодные. Олег никак не мог решить, что это в них там прячется: усмешка или осуждение. Он не очень испугался. Ну, что с ним сделают? Ну, выгонят за ворота, да и все. Хуже будет, если сообщат маме. Тогда скандал! Но разве можно читать такой дневник просто так, ничего не предпринимая? Не стоило, конечно, проникать на завод таким образом: следить за машинами, хитрить; завод — это не сад тетки Граммофонихи в Смоленске...

— Так чей это ты сын? — спросил голубоглазый человек в плаще. Что ответить? Лучше промолчать!

— Постой, это ты сын Комякина или не ты? — Никакого подвоха в голубых глазах Олег не разглядел и на всякий случай — авось вывезет — сказал: — Я.

— Тогда пошли! — Мужчина в плаще зашагал к проходной таким крупным шагом, что Олегу пришлось поднажать, чтобы не отстать.

Вошли в проходную.

— На ту сторону. Мальчик со мной.

— Пожалуйста, — пропустила их охранница, и они вышли на улицу. Надо было пересечь ее и пройти во вторую проходную. Здесь Олегу предоставилась возможность удрать, потому что мужчина в плаще шагал впереди. Но на той стороне был залив... и тот самый цех!