Олег Раин - Человек дейтерия

— Как ты, Гринь? — в лицо ему глянул Костяй.

— Нормально…

— Да видно, что хреново. Вон как этот баран его отделал. И бровь рассечена.

— Давай, хоть снег приложим…

Гриша почувствовал, что ему помогают встать, левым заплывшим, но все-таки видящим глазом, рассмотрел, как Алла прикладывает к его лицу снег. Тут же суетилась пара милиционеров. Ребят попросили не расходиться, дать показания, но Костяй с Доном и Лешим все-таки повели Гришу в подсобку.

— Там лавка, тепло, пусть хоть оклемается чуток.

— А аптечка? Аптечка там есть? — озаботилась догнавшая их Алла. — Надо хотя бы тампон приложить. Вон какая рана.

— Нормально все, — просипел Леший, — заживет, как на собаке…

Гриша слушал и улыбался. Мог ли он представить себе — всего пару месяцев назад, что о нем так будут печься. И кто? Алла, Леший, Дон!

— Только вот что, Леший, — Костяй ногой распахнул дверь подсобки. — Ты это… Хорошо все сказал, только капелла — немного другое.

— Чего другое-то? Команда. Типа, коллектив…

— Это хор певчих в церкви!

— Ишь ты, мудрила! — Леший подмигнул Грише, помог усесться на лавку. — А мы что, по-твоему, и спеть ничего вместе не можем?

— Да вы уже спелись, по лицам разукрашенным видно. — Алла вовсю шарила в настенной аптечке.

— А еще звезда такая есть — Капелла, — с трудом разлепил разбитые губы Гриша. — В северном полушарии — самая яркая.

На него посмотрели с уважением.

— Слышали? — Леший самодовольно улыбнулся. — Самая яркая! Значит, все пучком. Правильно я сказал. Пусть знает, что мы не черти какие-нибудь, не невидимки. Сунется еще раз, объясним кто тут звезда, а кто не очень.

— Вон она наша сегодняшняя звезда, — Алла подошла, сжимая в пальцах вату и пузырек с йодом. — Один на один с этим носорогом схлестнулся. Не он бы, Саймон бы меня убил.

— Гриня молоток, чего там! — Дон хмыкнул. — Башню только жалко.

— А может, снова построить? Прямо сейчас? — воодушевился Костяй. — Навалимся толпой и сделаем.

— Не-е, такая же не получится. Все в пыль рассыпалось. Где плит наберем?

— А может, просто горку? — подал голос Гриша. — Для мелкоты. Снега как раз хватит.

— Во! — Дон оглядел присутствующих. — Парню крышу попортили, а он только соображать стал лучше.

— Верно. Главное, чтобы не гора обломков, а что-нибудь красивое. Не башня, так горка… — Алла нахмурилась. — Ну-ка, держите его крепче. Сейчас рану продезинфицирую.

Соседи послушно взяли Гришу за руки, но он и не собирался вырываться. Только снова изо всех сил зажмурился…

Без врачей дело все-таки не обошлось, и приехавшие по вызову милиции эскулапы умело наложили Грише парочку швов. Попутно перемазали зеленкой всех прочих. Позднее, когда все закончилось, домой его вызвался провожать Костя. Голову еще продолжало кружить, но в целом Гриша чувствовал себя намного лучше. Они и болтали, словно нарочно, о разных пустяках. И неудивительно, — Гриша ничего не знал о Косте, а Костя о Грише. Точно жили до сих пор в разных мирах-измерениях. Хотя, верно, так оно и было. Миры ведь как орбиты — какое уж там пересечение!

Когда прощались у подъезда, Костя пожал протянутую руку, на секунду отвел глаза в сторону.

— Ты это… Извини меня.

— Тебя?

— Ага. За те фофаны… Дураками мы были. Дебилы.

— Ничего, за битого двух небитых дают. Может, умнее от тех щелбанов стал.

— Это мы стали умнее. Сегодня — от тумаков Саймона. — Костя глянул Грише прямо в глаза. — Ты не сердись на нас.

— Да я вроде как уже… — Гриша улыбнулся. — Да нет, правда, не сержусь. Честное-пречестное…

В подъезде Гриша не спешил — поднимался на родной этаж, точно старый дед. Через каждую пару ступенек отдыхал, даже время от времени прислонялся к стене. В голове царил сумбур, и думалось почему-то разом обо всем: о Степе, о разрушенной башне, о геройском поведении Алки, об извинении Костика и одноклассниках, в одночасье ставших такими близкими и родными. А еще он думал о том, что дома надо будет сразу сочинить письмо Степе. Алла ведь тоже хотела ему написать. Вот будет здорово, если в один день придет сразу два письма! А можно еще и Ульяне что-нибудь написать. Уточнить адрес и прямо сегодня послать письмишко. Ну а школу денек-другой пропустить. Завтра Уля, конечно, узнает обо всем — о башне, о сражении, о ранах, — наверное, даже испугается за него. То есть хорошо бы, если б немного испугалась. А тут как раз письмо причапает…

Гриша замер. Этажом выше кто-то сопел. Или всхлипывал? Грише стало на мгновение страшно. А если это сбежавший от милиционеров Саймон? Стоит и сжимает в руках ломик, ждет кровного обидчика…

Ступая на цыпочках, Гриша миновал пролет, вытянул шею и чуть было не рассмеялся. Худенькая фигурка, жалобное личико и нос кнопкой. Ну, конечно, соседский Кирюшка! Вздохнув с облегчением, Гриша собрался с силами и, стараясь не хромать, поднялся к соседу.

— Привет, красавец. Что у тебя стряслось?

Кирилл, верно, промолчал бы, но, разглядев боевые Гришкины ссадины, изумленно распахнул рот. То есть видел он Гришку и раньше битым да помятым, но сегодня картина была особенно впечатляющей.

— Ключ потерял, — шепотом признался он. — А родители на даче. Сижу вот, жду.

— И сколько ждать?

— Не знаю. Наверное, допоздна.

— Нормально! — Гриша покачал головой, и правый висок тут же откликнулся тупой болью. — А искать не пробовал? Ключ-то свой?

— Там мальчишки все истоптали, не найдешь, — Кирилл опустил взор. Чего-то он явно не договаривал. Гриша по старой привычке ущипнул себя за подбородок и немедленно ойкнул, зацепив ссадину. Зато пришла и догадка.

— Вы что, тоже подрались?

Кирилл промолчал, но Гриша без того понял, что попал в яблочко. То есть не подрались, конечно, — кого мог такой цыпленок обидеть? Скорее уж, самого обидели. Покатали в снегу и тем же снегом накормили. Вот и потерял ключ, бедолага.

— Ничего хоть не забрали?

Кирилл качнул острыми плечиками, — понимай, мол, как хочешь. Гриша вздохнул и вдруг понял, что заплывшими своими глазами, точно в художественном прищуре, видит не Кирюшу, а самого себя. Его даже дрожью пробрало. Ну да! Таким же забитым он и был когда-то. Еще совсем недавно. А в начальных классах и вовсе ничем от Кирилла не отличался. Пугливый худенький невидимка. Всегда в углу и у стен, всегда озирающийся и где-нибудь в стороне. Существо, мимо которого положено проходить молча.

Гриша протянул руку.

— Пошли-ка, друган, со мной. А что? Чаю попьем, в солдатиков поиграем.

На лице маленького Кирюши отразилась смесь изумления с испугом.

— Да ты не бойся, я здесь живу — всего-то этажом выше.

— Я знаю, — тем же шепотом отозвался сосед.

— Вот и пойдем. Можем книжки почитать. У меня одна интересная есть — со стихами. Друг недавно подарил.