Екатерина Неволина - Путешествие в бездну

Вот-вот, вовсе она не Ангелина, а настоящая Дьяволиада!

Раньше Динка бы, конечно, тут же повелась на такую жирную подначку, но теперь она, слава богу, и вправду повзрослела, а поэтому промолчала, с яростью стуча по клавишам ноутбука.

— Осторожнее, не лопни от злости! — продолжала Дьяволиада.

Динка медленно повернулась и уставилась на ненавистную блондинку.

— Не трогай ее, — вновь появившийся на пороге Северин тоже смотрел на Ангелину.

Нашелся защитничек!

— Отвалите оба! — Динка снова отвернулась к компьютеру, надеясь, что ее прямая спина излучает ненависть и презрение… Вот было бы у нее супероружие, как в компьютерных играх, она бы всем показала! И вообще, сейчас Дина — самый полезный член команды. Именно она взламывает сайт Евгения Михайловича и пытается определить его нынешнее местоположение. Именно от нее зависит спасение друзей. Если бы не Глеб и Саша, она не осталась бы здесь, с этой сладкой парочкой, ни на минуту!

«Вот уеду в Америку, — размышляла девушка, подбирая очередной числовой код, — и начну совершенно новую жизнь. Никаких артефактов, вампиров, оборотней… Стану классным программером, им программисты нужны. И мои будут мной гордиться. А по выходным мы вместе, как нормальная американская семья, станем ходить в какой-нибудь затрапезный бар с дурацкими официанточками в мини, как во всех этих фильмах, есть пиццу и гамбургеры… с маринованным огурчиком, луком и беконом…»

Она так живо представила себе гамбургер, что даже почувствовала его запах. Рука коснулась еще теплой булочки… Не отрывая взгляда от ноутбука и представляя себе антураж американского кафе — столики вдоль окон, у стойки — шериф с большой звездой на груди, а за соседним столом сидят симпатичные парни в клетчатых рубашках… — она откусила от воображаемого гамбургера здоровенный кусок. Было очень вкусно и очень реалистично… Так реалистично, что Динка наконец очнулась.

В руке и вправду обнаружился надкусанный гамбургер — в точности такой, как Динка любила. Девушка едва не задохнулась от возмущения. Этот волчара опять обманул ее и, воспользовавшись полной погруженностью в работу, втихую подсунул ей бутерброд! Вот он, предел низкого коварства!

Надо бы швырнуть недоеденный гамбургер в его поганую морду!..

Желудок протестующе заурчал.

«Ладно, — сдалась Динка, откусывая едва ли не половину гамбургера, — можно сделать вид, что я так ничего и не заметила. И вовсе не обязательно прощать его после этого. Ну съела бутерброд и съела, с кем не бывает?..»

Гамбургер как-то очень быстро закончился, захотелось пить, и девушка украдкой оглядела стол в поисках колы.

«А колу не принес, — раздраженно подумала Динка. — Специально, чтобы я мучилась от жажды! Знала же, что верить ему нельзя!»

Он был такой же, как отец. Нет, совсем другой, но совершенно так же не обращал на нее внимания и с трепетом ловил каждый жест сидящей перед компьютером девчонки. Конечно, можно было просто дождаться подходящего момента и высосать из соперницы всю кровь, оставив пустую оболочку, похожую на резиновую куклу. Но Лина знала: это не выход. Она уже потеряла внимание светловолосого, потеряла навсегда, это не исправить и не переписать. Наверное, ее не за что любить. Вот и отец думал точно так же…

Иногда в их доме бывали гости. Сплошь нужные отцу люди, приезжавшие на шикарных машинах с личным шофером, иногда в сопровождении жен, увешанных раздражающе сверкающими бриллиантами, чаще — с молодыми любовницами в откровенных платьях.

Гости пили вино из высоких бокалов, смеялись и манерничали.

Лина любила прокрасться в это время в гостиную. Ей хотелось оказаться поближе к отцу, своровать хотя бы кусочек его жизни. Она неплохо научилась скрываться в толпе гостей — большей частью девочку не замечали, а если и обращали внимание, ничего страшного: всегда находился человек, который, хмурясь, припоминал: «Вроде это дочка Димы. Как тебя зовут, девочка? Кажется, Лена? Или Инна?»

Лина поспешно соглашалась и снова ныряла в толпу гостей.

Хуже, если ее находила гувернантка. Еще хуже — если сам отец.

В такие моменты он смотрел на дочь так, словно видел ее впервые и сам сомневался, как ее зовут — Лена, Лина или, может быть, Маша. Наверное, на всякий случай, чтобы не ошибиться, он не обращался к ней напрямую, а велел кому-то из сновавших по залу официантов позвать гувернантку и выговаривал ей:

— Я не понимаю, почему девочка не спит? Что она здесь делает? Анастасия, я вам, наверное, мало плачу, если вы считаете излишним присматривать за ней? Или вам тяжелы ваши обязанности? Только скажите…

Гувернантка бледнела, бормотала извинения и, очень больно ухватив Лину за руку, тащила прочь.

К этому времени Лина уже прекрасно знала, что отец нанял ей гувернантку только ради одного: чтобы та держала дочь от него подальше, чтобы она ему не мешала. Но девушка еще верила, что вырастет, станет умной и сможет сделать нечто особенное — такое, чтобы отец обратил на нее внимание. Чтобы, держа за руку, вывел в самый центр комнаты и с гордостью сказал всем важным гостям:

— Это моя дочь Лина. Запомните хорошенько ее имя, она — самый важный для меня человек! Важнее, чем вы все, вот так!

Однако реальность пока оказывалась иной: захлопнувшаяся дверь комнаты, кружащаяся лампа, от которой по стене скользили тени в виде разных зверушек, холодная постель с жесткой накрахмаленной до хруста простыней, спать на которой было так же удобно, как на стекле или отлакированной поверхности стола, сухой поцелуй гувернантки, ее вкрадчивый шепот у уха: «Засыпай скорее, детка, не мешай папе!»

Лина лежала и думала о том, как умрет, и вот тогда все-то и осознают, какой важной и значимой она для них была.

Еще одно заблуждение.

Вот она умерла, и что дальше? Что изменилось с тех далеких детских лет?

Его и Сашу снова разделили, переселив из лазарета в подобие камеры — маленькую комнатушку с железной кроватью и забранным решеткой высоким окном.

«Предусмотрительные люди, — думал Глеб, с иронией оглядываясь, — сразу построили камеры. Интересно, кого здесь держать собирались?..»

Прошел еще день, но ничего не происходило. Изредка появлялся здоровенный парень с тарелкой еды, обычно какой-нибудь каши, и противно пахнущим половой тряпкой чаем. Все это Глеб, конечно съедал — ему еще потребуются силы, но терпение уже начинало его подводить. Мысли об Ольге и товарищах (а вдруг они все же не ушли от Евгения Михайловича? А вдруг с ними случилось что-нибудь плохое?) преследовали его чем дальше, тем больше, буквально сводя с ума. А еще Глеб волновался за Сашу. Что, если за нее снова принялись и, не дай бог, пичкают какой-нибудь гадостью?..