Сергей Деркач - Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи

Все кончилось раньше, чем испуг по-настоящему пронял меня. Звездная бездна сменилась привычным пейзажем с березами, елями, дубами, осинами, кленами и тополями. Демон плавно опустился на травяное поле, усеянное ромашками, выпустил нас с ладоней, спросил напоследок:

– Вы довольны?

Никто ему не ответил. Я молчал, чтобы не ляпнуть лишнего, Астрая просто не пожелала отвечать. Сварг простоял с минуту, а потом растаял, развеянный свежим, напоенным травами, ветерком.

Наконец-то! Я задышал полной грудью, посмотрел на голубое небо, в котором проносились то ступы, то ковры-самолеты, то олухи в сапогах семимильных, крича и матерясь во всю глотку, ибо проскочили мимо цели.

– Сколько у нас времени осталось? – спросил я, наслаждаясь родимой стороной.

– Пятнадцать часов, – ответила Астрая. Похоже, ей нравился мой Мир не меньше моего. Девушка глубоко вдыхала аромат полевых цветов, чистое дыхание ветра-сорванца, тепло солнца и щебетание птиц. Да уж, такого у научников днем с огнем не сыщешь.

– Куда далее-то? – спросил я, все еще приходя в себя на родимой сторонке.

– Хранитель сказал, что последний камень находится в сумке Мерлина, – ответила девушка.

– Этого еще не хватало!

– Да уж, задачка не из легких.

А разве я не говорил вам, что Мерлин – самый главный волшебник нашего Мира?

Эх, коврик мой коврик! Вечная тебе память!

Нет, я прекрасно понимал, что после такого фортеля с двойниками на Киевском вокзале мне светит не менее года в остроге да еще и понижение по службе, но не так же быстро!

Сначала все шло хорошо. Я достал ковер-самолет, усадил на него Астраю, сам занял свое место. В голове у меня уже сложился план. Перво-наперво нужно было найти Кальяныча. Он единственный, кому я доверял. Кроме того, старик был вхож к Мерлину. Некогда они вдвоем неплохо потрудились над одним делом, упоминать которое теперь не к месту.

Взлетели мы ввысь, как сокол с голубкой. Я старался держаться как можно выше, дабы нас не увидели с земли, ибо в свой мир я попал, как злодей какой в дом через форточку. Летелось легко и свободно. Астрая с наслаждением подставляла свое прекрасное личико ветерку, ее пшеничные волосы развевались за спиной, словно флаг. Я, не смотря на серьезность положения, радовался всему, как отрок. Наверное, именно поэтому пропустил момент атаки, а потом было уже поздно.

Позади нас в ковер воткнулось сразу несколько стрел Ильи-громовержца. Я обратил на это внимание только по тому, что ковер враз потерял устойчивость, высоту, начал метаться, приближаясь к земле, чтобы спасти свой драгоценный груз, то бишь нас. Одного взгляда назад было достаточно, чтобы сразу оценить ситуацию. А она была далека от идеала. Ковер за моей спиной горел ясным пламенем, оставляя в небе полосу жирного черного дыма, в котором сгорала магия. Кроме того, на нас заходили в атаку сразу пятеро соколов ясных, восседавших в боевых ступах. Астрая, в момент включившаяся в ситуацию, достала свой аннигилятор, но я остановил ее:

– Не стоит, только хуже сделаешь.

– Зато оторвемся на время, – возразила девушка.

– Если кто-то из них погибнет, на нас каждая мышь в моем мире будет охотиться. Оно нам надо? Лучше приготовься к посадке.

Астрая закусила губку, но оружие спрятала. Земля приближалась стремительно, но еще стремительней догорал мой старый друг и верный товарищ. Я уже вполне прилично ощущал спиной жар, идущий от горящего коврика. Такими темпами до посадки он не дотянет.

Не знаю, какие скрытые силы в самом конце включил мой коврик, только он почти мягко опустил нас буквально на последней своей полоске. Впрочем, мягко – это мягко сказано. Я, к примеру, здорово приложился лбом о молодую березку, снес ее начисто, Астрая протаранила стог сена насквозь, как копье мишень. Коврик мой в агонии еще взлетел на несколько метров, а потом взорвался остатками магии прямо у меня на глазах, разлетевшись тысячей маленьких искорок по округе. Или это из глаз у меня звездочки посыпались? Не помню, в общем. Эх, коврик мой, коврик. Вечная тебе память!

Не успел я переловить все звездочки, а Астрая повыбирать сено из прически, как со всех сторон появились опричники внутреннего отдела во главе с Егорушкой и приняли нас под белы ручки. Послушник подошел к нам, связанным по рукам, посмотрел, сказал так участливо:

– Вот и жаконфилофь приклюфение нафе. Жаль, конефно.

При этом шепелявил он так безбожно, что мне стало тоже жаль. Его.

– Я плохо понимаю тебя, беззубого, – сокрушенно ответил я. – Когда к лекарю пойдешь?

Наверное, Егор уже один раз там был, потому что лицо исказилось, а мне прилетела такая плюха, что на небосводе закружились неведомые созвездия.

– А ты фтой, фуфька, не дергайфя, – это уже относилось к Астрае.

Ох, зря он ее сучкой обозвал, честное богатырское, зря. Девушка, даром, что связанная была по рукам, ногой так заехала ему по причинному месту, что стать отцом Егорушке, наверное, еще долго не светит. Да что отцом – хотя бы любовником каким-никаким. Послушник ракушкой скорчился у нее в ногах, опричники повалили нас наземь, несколько раз прошлись по моим ребрам, так, скорее, для острастки. Больше болели не ушибы, а самолюбие. Надо же было так бездарно попасться в самом конце, а?

Егорушка пришел в себя довольно быстро. Нас с Астраей подняли, послушник, ехидно улыбаясь, обчистил наши карманы, а потом снял с шеи девушки Ключ, не преминув при этом заглянуть ей в декольте. Я едва сдержался, заскрипел зубами. Убью, гада, ежели живым останусь! Астрая выдержала выходку Егора с презрительной улыбкой, которая хлестнула по парню не хуже плевка в лицо. Он уже поднял было на нее руку, но старший опричник удержал его, грозно сказав при этом:

– Слабак.

Еще бы! Токмо слабый будет издеваться над беспомощным. Впрочем, не такие уж мы и беспомощные. Егорушка вот не даст соврать. Послушник как-то враз сник, отступил, но продолжал сверлить нас своими глазенками змеиными. Так и сверлил, пока нас не погрузили на транспортный ковер. Часть опричников полетела с нами, часть осталась с Егором. Соколы в ступах до той поры летавшие над нами, теперь следовали конвоем, готовые в любой момент и атаку отбить, и подхватить нас в воздухе, коли упасть захотим. Знаю я эти штучки, сам не раз задержания проводил.

Я посмотрел на Астраю. Странно. Другая бы на ее месте давно впала бы в отчаяние, плакала, ну, всхлипывала на худой конец, но только не научница. Девушка была сосредоточена, мне улыбалась мягко, однако в глазах горел огонек решительности.

– Егора только не трогай, – вдруг не к месту сказала Астрая, продолжая улыбаться.

– Молчать, – угрюмо приказал опричник.

Ладно, помолчим, токмо думать-то мне никто не запретит. Я летел и думал про Егора. Стареть я начал, наверное, раз не рассмотрел в нем с самого начала гниль душевную, которая теперь полезла из всех щелей. Как же так? И когда это произошла такая резкая перемена в парне? Неужто в школе проморгали? Таких, как правило, еще в начальных классах отчисляют.