Анатолий Дементьев - Подземные робинзоны

Тут уж не вытерпел и Володя:

— Ты чего это выдумываешь… — он искал подходящее слово и не находил, — может, сама купила ягоды?

— Вот я ей повыдергаю мышиные хвостики, — пригрозил Миша и шагнул к сестре.

«Мышиные хвостики» отбежали на приличное расстояние.

— Глупенькие! Я же не про вас. Николай Павлович рассказывал, что бывают такие рыбаки. Правда, Николай Павлович?

— Лучше позаботимся о завтраке, — сказал начальник отряда. — А ну, дружно за дело.

Все хотели есть и принялись кто чистить рыбу и грибы, а кто таскать хворост для костра.

— Сварим настоящую рыбацкую уху, — говорил Мухин. — Не надо ни картошки, ни крупы. Только рыба. И чуточку лаврового листа, соли и перца. Уха будет тройная.

— Тройная? — Светлана подняла на доктора большие синие глаза. — Это одеколон бывает тройной. А уха…

— Тоже тройная. Сначала варим порцию окуней, затем вынимаем рыбу и закладываем в навар порцию другой рыбы. Варим и снова вынимаем. Третьей порцией пойдут голавли. И пожалуйста — тройная уха готова.

— А куда же девать рыбу?

— Съесть. Окуней чистить не надо. От чешуи уха будет клейкой и особенно вкусной. К тому же с вареной рыбы чешуя легко снимается.

Светлана обрадовалась:

— Вот и хорошо, что окуней можно не чистить. Я о них все пальцы исколола.

Завтрак получился отменный: уха, вареная и жареная рыба, жареные грибы и чай с земляникой.

— Ребята, вы написали письма? — спросил Сергей Денисович. — Скоро будем проплывать деревеньку, там есть почтовое отделение.

— У меня письмо написано, — отозвалась Светлана.

Миша с Володей только переглянулись.

— Мы в другой раз, — пообещали они.

— «Завтра, завтра — не сегодня», — так лентяи говорят.

Путешественники уложили вещи в лодки, залили костер и проверили, не осталось ли где тлеющего уголька. Затем все заняли места в лодках и не без сожаления покинули гостеприимный берег.

День обещал быть жарким. Подгоняемые ударами весел, лодки скользили по речной глади легко и быстро. Временами встречались островки, мели и перекаты. Николай Павлович, сидя на носу первой лодки, то и дело посматривал на карту, которой его снабдил перед отплытием охотник Власов. Карта, вычерченная от руки и не очень умело, обладала тем преимуществом перед печатной, что на ней были обозначены все опасные места: песчаные отмели, островки, повороты и перекаты.

— Если бы мы путешествовали здесь в мае, нам пришлось бы трудновато, — сказал начальник отряда. — В большую весеннюю воду по Юрюзани сплавляют лес.

— Это, наверно, интересно? — спросила Светлана. — Я никогда не видела, как сплавляют лес.

— Интересно-то интересно, но для тех, кто поплывет во время сплава на лодке, опасно. По реке движутся тысячи бревен, в узких местах они скапливаются, создают заторы. Пробираться среди бревен трудно. В любую минуту они могут пробить борт или перевернуть лодку. И потом топляки — отяжелевшие от воды огромные бревна. Они то скрываются под водой, то неожиданно появляются, словно враждебные подводные лодки. Ничего доброго от встречи с топляком не жди.

— Хорошо, что сплав бывает только весной.

— Если лето дождливое и воды много, проводят второй сплав. Сергей, правь к берегу, за поворотом деревня.

— Есть держать к берегу!

Река, сделав причудливый изгиб, повернула почти обратно, затем — снова поворот, и на пологом берегу туристы увидели деревню. Несколько мальчишек с мостиков удили рыбу, в стороне другая ватага купалась на мелком месте. Слабый ветер доносил звуки радио: передавали последние известия.

— Жаль, нет приемника, — заметил Санин. — Отстаем от жизни.

— В другой раз надо учесть. Ты, может, газеты раздобудешь, Сергей? Бери все, что найдешь.

— Обязательно. Ну, кто со мной в набег на деревню?

— Я! Я! — наперебой закричали ребята.

— Хорошо, вооружитесь ведром и корзиной доктора. Добудем кое-что из продуктов. А ты, Аргус, лучше бы остался. Николай, подержи его за ошейник.

Сеттер обиженно заскулил.

Ребята, размахивая ведром и корзиной, вприпрыжку помчались по тропинке. Но посланцы вернулись скоро. Единственный продовольственный магазин в деревушке был закрыт на ревизию. Зато у жителей купили молоко, картофель и редиску.

— Нам сказали, что дня через два-три встретим большое село, там и закупим все, — утешил друзей Сергей Денисович.

— Ну, а газету-то купил? — нетерпеливо перебил Санин.

Сергей Денисович достал из кармана газету «Челябинский рабочий». Николай Павлович взял ее и начал просматривать заголовки статей. На первой лодке попеременно гребли Одинцов и Санин. Сейчас грести наступила очередь Николая Павловича, но он так увлекся газетой, что учитель только вздохнул и снова взял весла. А на второй лодке почти бессменно греб Мухин. Доктор вырос на Каме, и для него это было дело привычное.

— В вашем возрасте, юноши, — говорил он ребятам, летом я целые дни, а порой и ночи, проводил в лодке. Жили мы тогда в Перми. Чудесный город. А река! Великолепная! Сейчас Кама не та… Раньше было много рыбы, и ловили мы не всякую, а на выбор. Заберемся куда-нибудь подальше (мы — это пять-семь мальчишек) и устроим соревнование: кто больше рыбы поймает или кто самую крупную выудит. Принесем такой улов, что дома ахнут. А ты ходишь этаким гоголем, нос в потолок, руки в брюки и говоришь: «Это что. В другой раз я во-о какую поймаю!» — и разводишь руки сколько сможешь… А теперь… — доктор вздохнул и поправил съехавшую на левое ухо зеленую фетровую шляпу. — В прошлом году ездил в Пермь навестить друзей детства. По Каме на пароходике прокатился, на лодке поплавал. Гидростанцию огромную там построили. Смотрел и гордился: молодцы земляки. Море Камское разлилось без конца и края. А вот рыбы в реке теперь меньше… Виноваты нерадивые хозяйственники: сбрасывают в Каму отходы промышленных предприятий без всякой очистки, а отходы, особенно с бумажного комбината, ядовитые. Ну и браконьеры тоже приложили руку. До слез обидно за родную реку.

— А почему у пермяков соленые уши? — спросил Миша.

Иван Антонович засмеялся.

— Так говорили раньше. Есть на Каме недалеко от Перми городок Соликамск — соли камские… Там добывают калийные соли. В старое время грузчики таскали эту соль в мешках на спине. Соль сыпалась им за ворот, попадала и на уши. Так и звали презрительно грузчиков: «пермяк — соленые уши». Теперь добычу соли механизировали, в мешках ее не таскают.

Часа в четыре с «флагманской» лодки подали сигнал приставать к берегу.