Эдуард Скобелев - Приключения Арбузика и Бебешки. Сокрушение «несокрушимых»

Церемония встречи оказалась чрезвычайно пышной. Перед ракетным кораблём собралась многотысячная толпа жителей столицы. По траве прошагала рота правительственных войск. Правда, солдаты были в трусах и босиком. Вооружён был только их предводитель-офицер. Он размахивал старинной саблей.

Необычным был оркестр: группа преподавателей и школьников исполняла марши голосами: одни старались за флейты, другие – за трубы, третьи – за литавры или барабан.

Когда церемония завершилась, Арбузик хмуро спросил:

– Зачем все эти пышности?

– Для вас это не имеет значения, согласен, – сказал Бомбоко. – Но это необходимо для нашего молодого государства. С тех пор как низвергли Дуляриса, у нас не состоялось ни одного государственного визита. Умышленная блокада. И некоторые критиканы, ссылаясь на это обстоятельство, заявляют, что мы вовсе не государство. Я хочу придать вашему приезду значение важнейшего международного события.

– Но бедность, бедность, откуда такая бедность? Граждане голые, солдаты голые. Когда мы уезжали, у вас были и барабаны, и трубы, и достаточно оружия. Куда всё это подевалось?

– Музыкальные инструменты и оружие мы продали иностранным рыбакам за рыбу.

– И теперь у вас нет ни музыкальных инструментов, ни оружия, ни рыбы, не так ли?

– Да, рыбу мы съели, – согласился Бомбоко. – Говоря по секрету, дюжина пиратов могла бы овладеть нашей страной, поскольку мы можем отстреливаться только из рогаток.

– А время, между тем, очень тревожное, – сказал Арбузик. – Дуляриса уже нет, это верно, но не перевелись те, кто намерен восстановить порядки, существовавшие при Дулярисе. Серые кролики и серые овцы вместо деятельного и свободного народа – мечта многих авантюристов. А с авантюристами на языке рогаток не поговоришь.

– На твоём месте, – сказал Бебешка, обращаясь к Бомбоко, – я продавал бы только то, что можно легко производить в стране, и покупал бы только то, что расширяло бы возможности производства. До тех пор, пока общество не окрепло бы и не вышло бы из бедности.

– Великолепная программа! – восхитился Бомбоко, хлопнув себя по ногам. – Но в наших конкретных условиях она неосуществима, увы! Это предполагает единство народа, стало быть, идеалы!

– За чем же остановка?

– Чтобы распространять великие идеалы, нужны, как минимум, великие проповедники или – книги. У нас нет ни того, ни другого. Весь народ окончательно приуныл – после отъезда мальчиков и девочек, которые трудились невольниками во дворце Дуляриса. Они отплыли на кораблях три дня назад. Все их полюбили, потому что они были очень добрыми и отзывчивыми, построили каменную дорогу, пересекающую страну с запада на восток. Многие теперь пользуются этой дорогой. Мальчики и девочки работали бесплатно и дружно, так, к сожалению, не умеют и не хотят работать наши граждане. За годы господства Дуляриса они разучились радоваться жизни, наслаждаться свободным трудом и верить в счастье. Как им привить эти великие качества, я, честно говоря, уже не представляю… Бомбоко отважно сражался, когда нужно было свергнуть Дуляриса, но это не значит, что Бомбоко прирождённый вождь народа. Добиться свободы – это одно, а обратить свободу в радость и благополучие каждого честного человека – это совсем другое… Сейчас я пытаюсь вернуть старинные традиции выбора местных органов власти. Людям до сих пор плевать, кто будет решать их судьбы. Всё ещё несвободные в душе, они убеждены, что на смену одним грабителям всегда приходят другие, и потому не хотят ни собственности, ни должностей, ни славы. Они не помнят своих предков и не испытывают потребности вспоминать о них. Многие из них живут одним днём, утверждая, что утром они рождаются и перед сном умирают.

– Всё это очень печально и горько, – сказал Арбузик. – Нельзя помочь народу, который не хочет и слышать о самопомощи. Даже самый справедливый строй не даёт хлеба даром. О свободе и правах не говорят, их или осуществляют в каждом конкретном случае, или не осуществляют. И я скажу, Бомбоко: беда не в народах, беда в условиях жизни, которые либо развивают энергию, либо уничтожают её. Народы, как и люди, стареют, народы, как и люди, поддаются обману, охмурению, пропаганде и соблазнам. Но, как и люди, они способны очищаться в страданиях и отрекаться от эгоизма. Не нужно изобретать велосипедов, нужно приобрести уже построенные и научиться хорошо ездить на них. Ты, я вижу, предан идеям старинной общины. Это великолепные идеи. Нравы и обычаи прошлого – это не только собрание важных установлений, это, если разобраться, принципы управления обществом, которое не желает допустить своего загнивания и распада…

Вечером Бомбоко устроил ужин в дворцовом парке. Тысяча самых красивых девушек столицы держали факелы. Тысяча самых красивых юношей разносили гостям забродившие соки и устриц с горчицей. Званых гостей было ровно тысяча.

– Кто оплачивает это пышное пиршество? – спросил Арбузик.

– Правительственная казна, – гордо ответил Бомбоко. – И каждый гость получает не только питьё и пищу, но и небольшую сумму денег – чтобы он мог купить сандалии и халат, – не приглашать же голых! И эти девушки, и эти юноши – все получили свой заработок. А также повара, сторожа, уборщики мусора, охранники, распорядители церемониала и прочие участвующие.

Арбузик вздохнул.

– Милый Бомбоко, ты был совершенно прав, сказав, что хороших управителей создают не должности, а способности к управлению, ясное понимание ближних и дальних целей общества. Управление – такая же наука и такое же искусство, как всякое серьёзное дело. Их нужно изучать и пользоваться ими с детства. Есть управление в интересах народа, есть управление против интересов народа. Чтобы управлять мудро и справедливо, нужно опираться на мудрых и справедливых. Но чтобы их было много и можно было отобрать лучших, нужно поощрять в обществе культ мудрого и справедливого человека. Такой человек – главное богатство народа.

Бомбоко пришёл в восторг.

– Этого нам как раз и не хватает! Разные люди, у которых много родственников и знакомых, толкают меня на действия, опустошающие казну, но не приносящие никакой пользы людям! Теперь я знаю, что делать!

Арбузик покачал головой.

– Люди этой страны освободились от власти злого Дуляриса, но ещё не стали свободными. Свобода закрепляется уважением к труду и справедливыми законами, способными формировать добрые нравы и добрые обычаи… Механизм общества в тысячу раз сложнее механизма самых совершенных часов. Как назвать того, кто лезет ковыряться в часах, не отличая винта от пружины? А ведь ковыряться в механизмах общества часто берутся люди, не уважающие других людей, не имеющие ни высоких помыслов, ни высоких талантов. Я твёрдо убеждён, что современными обществами должны управлять самые высоконравственные и мудрые граждане – при поддержке самых лучших учёных и самых честных специалистов.