Люси Фич-Перкинс - Дети великого океана

— Где ты Петра? — позвал он, но Петра опять не слышала его, потому что как раз в это время она сражалась с кухонным окном. Она оставила окно открытым, а дождь теперь плескал в него. Ветер дул так сильно, что Петра едва смогла задвинуть окно.

Дождь плескал и в отверстие для дыма над печкой. В комнате было темно, лишь иногда она освещалась вспышкой молнии. Феликс встал, оттащил свой мат на сухое место и пошел в кухню, чтобы посмотреть, что случилось с Петрой.

Он шел медленно, вытянув перед собой руки, боясь наткнуться на что-нибудь в темноте.

К этому времени Петра закрыла окно и тихо шла к своей постели, тоже вытянув вперед руки.

— Феликс всегда такой соня, — думала она. — Я думаю, если бы само небо разломалось на куски на нашей крыше, — он и то бы не проснулся! Какое счастье, что я вспомнила об окне, а то к утру все было бы совершенно мокрым.

Как раз в этот момент она наткнулась на что-то большое, мягкое и живое. Она так перепугалась, что ничего не могла сообразить.

— Убивают! Помогите! Феликс, где ты? — закричала она.

Конечно, Феликс сразу понял, что это Петра, когда она налетела на него, и он хотел удержать ее, чтобы она не упала. Но она уже падала. Феликс зацепился ногой за край мата и тоже упал. Он сложился пополам, как перочинный нож, и сразу сел, а Петра шлепнулась на него.

Потом вспыхнула молния и раздался такой удар грома, что весь дом задрожал. Петра села на пол.

— Ох, это ты! — воскликнула она.

— Ну, конечно! — сказал ворчливо Феликс. — Кто же еще мог бы здесь быть? Я встал, чтобы передвинуть мат от дождя. Крыша протекла, и дождь льет прямо мне на нос.

— Я знаю, где протекло, — сказала Петра, — потому что вода течет как раз по моей спине и я сейчас сижу в целой луже. Зажги скорее свет, мой дорогой.

Феликс поднялся и, осторожно ступая, начал искать спички. Сначала он наткнулся на сундук, где хранилась их одежда, и ушиб себе колено, а потом уж ему удалось найти их.

Она взяла спичку из рук Феликса, чиркнула ее об пол и зажгла лампадку.

При ее тусклом свете она вытерла лужу на полу, подставила под течь глиняный горшок, посмотрела на детей, спящих на своих матах, и, надев сухое, опять легла спать.

На следующее утро дождь перестал идти, но ветер не стихал. Вода капала с тростниковой крыши и падала струйками вниз, когда ветер шевелил тростник. Грозные тучи еще плыли по небу.

Феликс и Петра встали рано. Пока Феликс доил козу и кормил остальных животных, Петра пошла в кухню развести огонь и приготовить завтрак. Но печка была совсем сырая. Маленькая кучка растопки тоже была совсем мокрая, несмотря на то, что Петра ночью закрыла окно. Так что Петра долго не могла разжечь огонь. Сучья шипели и тлели, наполняя кухню дымом. Дым ел ей глаза. Он даже пролез через щели в перегородке, и даже за перегородкой, где спали дети, воздух сделался голубым.

Близнецы, чихая, проснулись. Они моментально оделись, свернули свои маты и вылетели из дверей на двор. Динго тоже скверно провел под домом эту ночь. Он выбежал им навстречу и повалялся от радости на спине. Все трое побежали искать снесенные курами яйца и кормить цыплят.

Когда рис, наконец, сварился и вся семья сидела за завтраком, послышался звук мокрых лап, топочущих по ступенькам лестницы, и в дверях появилась голова Динго. В зубах он нес совсем промокший туфель. С него даже капала вода.

Когда близнецы увидели это, они всплеснули в отчаянии руками:

— Наши туфли, наши туфли! — закричали они. — Мы оставили их вчера под кокосовыми пальмами, когда пошли ловить крабов. Мы совсем не думали, что может пойти дождь!

— Теперь посмотрите, что с ними сталось, — вздохнула Петра.

Но дети не дожидались, что скажет мать. Они побежали к кокосовой пальме. Там, как раз на том месте, где они их оставили, лежали их туфли, насквозь пропитанные водой.

Рамон поднял их, вылил из них воду, и дети печально пошли домой. В дверях стояла Петра, держа в руках четвертый туфель.

— Счастье ваше, что сегодня суббота, — сурово сказала она близнецам. — Если бы сегодня были занятия в школе, вам пришлось бы идти босиком.

Дети были очень огорчены. Не говоря ни слова, они положили туфли в ряд около плиты сохнуть. Им было так стыдно, что они испортили свои единственные туфли, что как только завтрак был кончен, они принялись помогать матери.

Рита вымыла посуду и поставила ее в шкап, а Рамон подмел лестницу и натер пол банановыми листьями. Он любил натирать пол, потому что очень весело было подложить под ноги сочные листья банана и скользить на них.

Когда пол был натерт, Рамон пошел к реке и принес в длинных бамбуковых ведрах воды.

Когда работа была окончена, опять начался дождь. Весь следующий день тоже лил дождь. Зато в понедельник утром, когда Феликс открыл дверь и выглянул наружу, круглое красное солнце выглядывало из-за гребня гор, которые лежали вдоль восточного берега. Первые прямые солнечные лучи осветили розовым светом верхушки кокосовых пальм и бамбука. Каждый умытый дождем лист ярко блестел и слегка шевелился от ветерка. Рисовое поле было совсем залито водой.

— Хороший день для посадки риса, — сказал Феликс. — Как хорошо, что я вовремя успел вспахать поле.

Даже раньше, чем он начал кормить свиней и доить козу, он пошел к грядкам, где у него росла рассада риса. Он шел посмотреть, готова ли рассада для высаживания.

Когда Феликс вернулся, он сказал Петре:

— Разбуди детей и собирайтесь идти на рисовое поле, как можно скорее.

— Но ведь сегодня детям надо идти в школу, — сказала Петра.

— Мне очень жалко не пускать их в школу, — отвечал Феликс, — но они должны помочь нам сажать рис. Рассада готова, и ее надо высадить всю сразу, а мы с тобой одни не успеем этого сделать.

Дети услышали их разговор и сразу вскочили. Они любили школу, но не меньше любили и посадку риса, потому что тогда они бродили весь день по воде. А они это любили почти так же, как старый Короткохвостый.

Феликс пошел вынимать из рассадника рассаду, срезал у нее верхушки и приминал землю к корешкам, чтобы она не осыпалась, пока рассаду понесут в поле. Дети же в это время помогали матери. Скоро вся семья была готова выйти на работу.

Они дошли до межи, прошли по ней до самого конца рисового поля. Межа эта была неглубокая канавка. Она отделяла их землю от земли соседей. Эта канавка не только служила межой, но и сохраняла воду. Канавы всегда были полны водой. Они пересекали всю землю под прямыми углами и делали ее похожей на огромную шахматную доску.

Феликс поставил корзину около межи и дал по пригоршне рисовой рассады детям и Петре. Все они подоткнули повыше штаны и юбки и стояли по колено в воде. Все они в одно время погружали корни рассады в грязь, так что над поверхностью воды чуть высовывались ее листья.