Джон Томпсон - Трудный ребенок 2

Естественно, лобовой газовой атаки мистер Дибати не выдержал.

— Ой! Ой! Противогаз мне! Ой, задохнусь! Да уберешься ты отсюда?!

— Нет, не могу. Мне сказали в школу ходить!

— В школу ходить? Да ты что, кому это нужно? Ведь по улицам бегать куда веселей.

— Нет, в школе необходимо учиться, чтобы вырасти умным.

— Ты нудный, противный ребенок. Ты даже не мальчик — ты ходячий химический завод. Боже мой, какой устойчивый запах! Здесь придется ремонт делать! Завтра же велю все побелить и перекрасить.

Мистер Дибати вдруг вздрогнул и вкрадчиво спросил у своего давнего юного друга:

— Послушай, Джуниор, ты в каком сейчас классе?

— В третьем.

— В третьем? Это значит, что ты будешь учиться еще четыре года. Послушай, Джуниор, это ошибка. Это крупная ошибка. Потому что ты у нас — гений.

— Я — гений?

— Ну конечно! Ты ведь умный мальчик. В этом не может быть никаких сомнений. Любой, кто способен так испортить воздух, должен быть просто гением. Поэтому я тебя зачисляю сразу в шестой класс, и через год ты уже окончишь школу.

— Но мой папа сказал, что в третьем классе закладывается основа образования.

— Ах вот что сказал твой папа!… Он, наверное, считает себя самым предусмотрительным папой на Земле. Ха-ха-ха.

Мистер Дибати поднялся из кресла и попытался нависнуть ледяной глыбой над малышом, чтобы произвести на того большее впечатление. Узкие плечи и рост не выше 160 сантиметров не позволили добиться требуемого эффекта, и тогда директор школы до отказа крутанул регулировку громкости своего голоса:

— Твой папа — кретин! Он — кретин! Ты знаешь, что такое кретин? Не знаешь? Это твой папа! Понял! Другими словами, тебе не место в третьем классе, будешь ходить в шестой, потому что ты гений, мой мальчик, ты гений! Все, можешь забирать документы!

Мистер Дибати смачно прихлопнул печатью направление, выписанное своему новому ученику и старому приятелю. Потом подумал и от руки приписал огромными буквами: «Взять в шестой класс! И без всяких пререканий. Директор школы — я, а со мной не спорят!»

Приписка предназначалась классному руководителю в шестом Джимми Бонсу. Отставной наставник из Норфолка, ранее обучавший морских пехотинцев премудрости китайского языка, ныне с удовольствием возился с малышами. При этом он не повысил уровень своего интеллекта, не изменил системы обучения и не набрал лишнего веса. По-прежнему считал самой лучшей прической полное отсутствие всякой растительности на голове. Но в исполнительности подобного педагога можно было не сомневаться: получив подробную резолюцию шефа, Джимми Бонс воспримет как должное появление девятилетнего ребенка в шестом классе. Так что с этой стороны опасностей для себя мистер Дибати не предвидел.

Он расслабленно застыл в кресле, как только дверь за Джуниором захлопнулась. Поговаривают, что в этот день у директора не хватило сил отразить последовавшую вскоре атаку своей любвеобильной секретарши.

Малыш, спешащий на занятия по опустевшим школьным коридорам, извлекал, как учил его отец, уроки из того, что произошло в кабинете директора. Главный вывод, однако, был сформулирован при этом весьма необычно: «Сразу в шестой класс. Вот здорово! На будущее надо усвоить: нужно почаще пукать в кабинетах!»

Не спрашивая ни у кого дорогу — звонок давно уже прозвенел, и никто, кроме Джуниора во всем Нортвиле, не мог опоздать на урок — малыш довольно долго плутал по светлым, широким коридорам новой школы. Здание выглядело снаружи не таким уж внушительным — всего три этажа. Но первый же обход новых владений удовлетворил мальчугана: не меньше 80 аудиторий, подземный этаж, бассейн, тир, два спортзала!

Наконец, Джуниору наскучило шатание по коридорам и он остановился у дверей с табличкой «Шестой класс». Честно говоря, он пробегал мимо них уже раз пять. С сознанием честно исполненного долга и с глубоким душевным трепетом малыш перешагнул порог аудитории.

— Ну нет, что? Еще один ученик? У тебя направление тоже в шестой класс?

Увидев подозрение в глазах одетого в клетчатую рубашку преподавателя, Джуниор поспешил протянуть подписанные мистером Дибати документы. Наставник углубился было в изучение аттестата, но затем махнул рукой: крупным шрифтом директор пользовался редко, и спорить с ним в таких случаях было бесполезно.

— Интересно, сколько детей должен я учить сразу? Что они, с ума сошли? Ладно. В шестой так в шестой. Давай, ищи свободное место. Хочешь на первую парту? Иди, иди садись. Я не могу задерживать урок.

Малышу его парта понравилась. Чисто, аккуратно, в среднем ряду. До доски рукой подать, на перемену можно первым вылететь. Вещь! Лучшего он и не желал.

Быстро осмотрев полученный в полное свое распоряжение комплект школьного оборудования, который предусмотрительный директор, несмотря на упадок сил успел вычеркнуть из списков числящего за своим учебным учреждением имущества, малыш завертелся в кресле, разглядывая одноклассников.

Классный руководитель Джимми Бонс, словно решив помочь новенькому адаптироваться, повел фронтальный опрос своих учеников.

— Так, ребята. Отвечаем — можно не вставать. Не знаешь ответа — поднимайся и стой. Через ноги будем вколачивать, что через голову не входит. Давайте быстро, без задержек. Начнем с маленького повторения, чтобы проверить, что вы помните с прошлого года, дорогие дети… Готовы?

— Семнадцать умножим на восемь? Лео!

— Сто тридцать семь.

— Шесть во второй степени? Лолита!

— Тридцать шесть, сэр.

— Сто двадцать один плюс четыреста шесть? Рууд!

— Пятьсот двадцать семь.

— Молодец! Следующий: семьдесят два разделить на минус девять? Ричард!

— Минус восемь, сэр.

— Хорошо! Корень из 144? Моника!

— Двенадцать.

— Так. И наконец ты отвечаешь, Мерф. Ну, скажи нам, сколько будет три прибавить два?

И тут конвейер быстрых и точных ответов дал сбой. Отвечать должен был здоровенный толстяк, увалень лет шестнадцати, надежно и прочно оккупировавший заднюю парту ближнего к окну ряду. По идее, следующий вопрос должен был прозвучать для Джуниора и он с нетерпением ожидал своей очереди: что-то, а арифметику малыш, заключая и расторгая контракты, выучил! Но пауза затягивалась, в установившейся тишине слышалось только чавканье неторопливо перерабатываемой челюстями жвачки. Жевал ее тот самый Мерф, который должен был быстро и точно ответить на простейший вопрос. Но он не слишком торопился, манипулируя разложенными на столе счетными палочками. Наконец Мерф решился:

— Четыре!

— О ужас! Мерф, ты же в шестом классе учишься столько лет, сколько я здесь преподаю. А я хотел тебя в морские пехотинцы взять! Я тебя умоляю, пожалуйста, ну постарайся, ну, немножко подумай. Это ведь так просто: сколько будет три прибавить два?