Мария Винкман - Это было в горах

— Послушайте, Молготаев, ведь вы же сами сказали, что неинтересно, когда разлом изучают только для науки. Важна практическая сторона, — стал соблазнять бая инженер. — А найти ее в этих местах можно. Я, например, предполагаю здесь богатые залежи меди…

Молготаев перестал колебаться. Махнув рукой, он крикнул:

— Согласен. Едем, батыры, искать руду!

Геоморфолог, не скрывая своего раздражения, поехал за Оркотом. И уже совсем недовольные двинулись вперед проводники.

— Вот здесь мы и начнем спуск в долину, — весело заметил Лебедев, соскакивая с лошади у невысокого светлого утеса, покрытого бархатистым кружевным узором.

— У нас говорят: каменный цветок, — сказал бай, показывая на причудливый черный орнамент, нарисованный самой природой.

— А это всего-навсего лишайник — простейшее растение, живущее на камне.

— Ну, друзья, здесь нам не проехать, — огорченно заметил Иван Федорович, опуская бинокль.

По крутому склону в беспорядке теснились утесы, а между ними извивались потоки мелкого камня и плит. Только кое-где зеленели островки чахлой растительности.

Спускаться было решено немного подальше, где поросшие травой островки попадались чаще, местами же виднелись одинокие лиственницы.

— Поезжай к пастухам! — крикнул Молготаев Сарыху. — Дорогу назад мы и сами найдем.

Сарых и проводники обрадованно закивали головами, но все же на несколько минут задержались у светлого утеса, поросшего лишайником. Они смотрели, как небольшой отряд медленно спускался в Долину Смерти.

Впереди степенно вышагивал Оркот. Коня он вел в поводу, ни разу не оглянувшись на него. Животное само ловко пробиралось среди скал, осторожно ступая по осыпям. За баем, точно повторяя каждое его движение, спускался геоморфолог. А Лебедев совсем отпустил коня, прикрепив концы повода к луке седла, и шел за ним, зорко посматривая по сторонам.

Когда караван потерялся из виду, Сарых и проводники, нахлестав лошадей, затрусили по знакомой тропе к перевалу.

…Пастухи не ждали Сарыха так скоро и шумно разговаривали, осуждая странное поведение хозяина. Завидев проводников, они растерянно сбились в кучу. Почему вернулся Сарых? Не случилось ли чего-нибудь с Оркотом? Пастухи приготовились слушать новости, заранее покачивая головами.

Но Сарых молчал. Мрачно посмотрев на собравшихся у костра людей, он поехал в лощину к хозяйским табунам. Проводники и пастухи последовали за ним.

Снова собрались только к вечеру, когда горы уже начали терять свои очертания, словно отступая куда-то в сторону, в сумрак. Ни хозяин, ни его гости не появлялись, и суеверными пастухами начинало овладевать непонятное беспокойство. Даже небо на западе казалось им необычно багровым, предвещавшим близкую беду.

— И зачем только Оркот потащил нас к этой проклятой Долине Смерти!

Сарых вернулся из лощины последним. Ссутулившись, все так же молча, он прошел в старую юрту, где у потухавшего очага сидел тяжело больной Хазан. За Сарыхом тихонько пробралось несколько пастухов.

В юрте было еще сумрачнее. С почерневшей лиственничной коры густыми хлопьями свисала копоть. Из темноты там и тут выглядывали грязные кусочки материи, обрывки лент, вырезанные из дерева фигурки — божки, которые должны были охранять хозяев юрты от болезней и горя.

В очаге с тихим звоном гасли рассыпанные угли. Хазан подвинулся к очагу и стал бросать в огонь сухие прутья, бормоча запекшимися губами древнее заклятье.

— Ради травы, чтобы росла на нашей земле! Ради скота, чтобы пасся в наших долинах! Чтобы не знала нас беда! Чтобы не расплескивалась полнота!

И снова тихо в юрте.

Вот уже и солнце совсем ушло за хребет. Неторопливо поднялась над перевалом огромная луна, затопляя своим странным, мертвенным светом притихшие долины…

И вдруг где-то совсем близко послышался бешеный конский топот. Еще несколько секунд, и около юрты остановилась взмыленная лошадь. Мокрые бока ее тяжело ходили, с губ окровавленными клочьями падала пена. Окованное медью седло сбилось на сторону.

В паническом страхе пастухи кинулись в лощину. Только Сарых, словно придавленный ужасом, скорчился у входа в хозяйскую палатку.

С тех пор о судьбе Оркота Молготаева и его гостей никто ничего не слыхал.

Ранней весной 1942 года в длинных коридорах геологического управления появились два подростка. Стараясь держаться возможно солиднее, они вежливо останавливали встречавшихся им людей и задавали один и тот же вопрос:

— Скажите, пожалуйста, товарищ, как нам найти Лидию Петровну Взорову, геолога?

Остановленный чаще всего пожимал плечами и в свою очередь спрашивал:

— А вы были в сорок седьмой комнате?

— Были.

— Тогда не знаю… На всякий случай поднимитесь на третий этаж в комнату восемьдесят один.

Но Лидии Петровны не было и в комнате № 81.

— Спуститесь на первый этаж. Она всего скорее б пятнадцатой комнате.

Подростки поднимались и спускались с этажа на этаж, переходили из комнаты в комнату до тех пор, пока не столкнулись на лестнице с невысокой, моложавой женщиной, которая на их вопрос весело ответила:

— Я и есть Лидия Петровна. Вы ко мне по какому делу?

Подростки растерянно переглянулись. Им и так казалось странным, что начальником геологического отряда назначена женщина, а когда эта самая женщина оказалась перед ними, они и вовсе оторопели. Во-первых, на ней было самое обычное платье, лакированные туфли, а во-вторых, она и ростом-то не выше старшего из подростков.

Заметив недоумение ребят, Лидия Петровна рассмеялась и повторила вопрос:

— Зачем же вы хотели меня видеть?

— Мы хотели… мы хотели поступить к вам на работу.

— На работу? — переспросила Лидия Петровна, поднимая брови.

Ребята сейчас же отметили про себя, что брови у нее широкие, упрямые, а глаза большие и строгие. И смотрит она пристально, серьезно, как директор на экзаменах.

Старший, видимо, сразу понравился геологу. Широкий в плечах, мускулистый, он производил впечатление крепкого и сильного парня. Зато второй, такой же худенький и невысокий, как сама Лидия Петровна…

— Ты часто простужаешься, мальчик? — спросила она.

Подросток вспыхнул.

— Никогда!

Лидия Петровна снова рассмеялась.

— Ну что ж, тогда будем знакомиться. И протянула руку.

— Борис Зарубин, — пробасил старший.

— Димка Лунев, — отрекомендовался второй.

— Лунев? Знакомая фамилия. Партизан Алексей Лунев тебе не родственник?

— Отец, — почему-то покраснев, ответил подросток. Лидия Петровна посмотрела на него потеплевшим взглядом и пригласила обоих в сорок седьмую комнату.

— Сколько вам лет, в каком классе учитесь? — поинтересовалась она, усадив ребят на широкий кожаный диван.