Вальтер Скотт - 7 лучших историй для мальчиков

– Во всяком случае, это покойная могила для солдата, – заметил Дункан. – А вы, значит, долго служили тут, на границе?

– Я? – гордо воскликнул разведчик. – Почти все эти склоны повторяли звуки моих выстрелов, и между Хорикэном и рекой не найдется ни одной квадратной мили, на которой мой «оленебой» не уложил бы врага или лесного зверя… А что касается спокойствия подобной могилы, то существует и другое мнение. Говорят, что души убитых иногда покидают этот водоем и бродят по его берегам… Тсс! Вы ничего не видите на том берегу пруда?

– Вряд ли в этом темном лесу найдется еще кто-то, столь же бесприютный, как мы.

– Такие создания, как этот, мало заботятся о доме или приюте, и ночная роса не увлажнит тела, которое с рассветом погружается в воду, – возразил Соколиный Глаз и уцепился за плечо Дункана с такой судорожной силой, что офицер понял, какой суеверный страх охватил этого обычно бесстрашного человека. – Клянусь небом, это живой человек, и он подходит к нам! Возьмитесь за оружие, друзья, потому что неизвестно, враг или друг идет нам навстречу.

– Кто идет? – по-французски спросил суровый голос.

– Что это значит? – прошептал Соколиный Глаз. – Он говорит не по-английски и не по-индейски.

– Кто идет? – повторил тот же голос.

Вслед за вопросом послышалось щелканье курка, а фигура незнакомца приняла угрожающую позу.

– Франция! – по-французски крикнул Хейворд, выступив из тени деревьев на берег пруда, и остановился в нескольких ярдах от часового.

– Откуда вы и куда идете в такой час? – спросил гренадер с акцентом уроженца старой Франции.

– Возвращаюсь из разведки, иду спать.

– Вы офицер короля?

– Ну конечно, камрад. Неужели не видно сразу? Я капитан стрелкового полка. – Хейворд успел заметить, что солдат принадлежал к одному из линейных полков. – Со мной пленные дочери коменданта английской крепости… Ага! Ты слышал про это? Я их захватил в плен подле форта и везу к генералу.

– Клянусь, сударыни, мне очень жаль, что так случилось, – произнес молодой солдат и любезно приложил руку к козырьку, – но что делать: превратности войны! Вы увидите, что наш генерал – достойный человек и очень вежлив с дамами.

– Таков обычай военных, – по-французски сказала Кора, отлично владевшая собой. – До свидания. Желаю, чтобы вам поручили выполнение какой-нибудь более приятной обязанности.

Солдат вежливо и низко поклонился ей, а Хейворд прибавил: «Покойной ночи, товарищ», – и все путники снова медленно двинулись в путь, предоставив часовому ходить взад и вперед по берегу молчаливого пруда. Не допуская мысли, чтобы враги могли поступить с такой безумной смелостью, солдат напевал песенку, которая возникла в его уме при виде девушек и, может быть, при воспоминании о своей любимой далекой Франции: «Vive le vin, vive l’amour!» [87]

– Какое счастье, что вы сумели столковаться с этим мошенником! – прошептал разведчик, миновав пруд. – Он может благодарить бога за то, что любезно обошелся с вами. В противном случае среди костей его соотечественников нашлось бы местечко и для его скелета…

Соколиный Глаз не мог продолжать: его прервал протяжный и глухой стон, донесшийся от маленького пруда; казалось, будто души убитых действительно всё еще бродили около своей водяной могилы.

– Не правда ли, это был солдат из плоти? – продолжал разведчик. – Ни один дух не был бы в состоянии так ловко управляться с ружьем.

– Да, это был живой человек, только остался ли бедняга в живых – неизвестно, и в этом можно сомневаться, – ответил Хейворд, оглядываясь кругом и видя, что рядом нет Чингачгука.

Раздался второй стон, слабее первого, потом послышался глухой всплеск воды, и снова воцарилась мертвая тишина.

Маленький отряд стоял в нерешительности, не зная, что делать. В это время из чащи ветвей выскользнула фигура индейца. Вождь могикан подходил к своим спутникам. Одной рукой он привязывал к поясу скальп несчастного француза, а другой поправлял скальпировальный нож и томагавк, которые были обагрены кровью молодого солдата. Он спокойно вернулся на прежнее место с видом человека, который выполнил похвальную обязанность.

Разведчик поставил ружье на землю, положил руки на дуло и остановился в глубоком раздумье. Наконец, печально покачав головой, он пробормотал:

– А все-таки жаль, что это случилось с веселым молодым человеком из старой страны, а не с каким-нибудь мингом!

– Довольно! – сказал Хейворд; он боялся, как бы ничего не подозревавшие сестры не поняли причины остановки маленького отряда. – Дело сделано, и хотя было бы лучше, если б не произошло ничего подобного, но сделанного не воротишь. Однако мы, очевидно, находимся на линии вражеских часовых.

– Да, – произнес, очнувшись от раздумья, Соколиный Глаз, – действительно, не стоит больше думать о случившемся. Да-да, как видно, форт окружен французами, и нам предстоит нелегкая задача.

– К тому же у нас немного времени, – прибавил Хейворд, подняв глаза на туманные облака, которые скрывали заходившую луну.

– Да, немного, – повторил разведчик. – Но мы можем проскользнуть в форт двумя способами.

– Скажите скорее как – ведь время не ждет.

– Первый способ следующий: девушки должны сойти с лошадей и отпустить животных на волю. Мы пошлем вперед могикан, и тогда нам, может быть, удастся пробиться через линию неприятельских часовых и войти в форт по телам убитых французов…

– Нет-нет! – прервал его Хейворд. – Солдат еще мог бы прорваться таким образом, но с нашими спутницами об этом нельзя и думать.

– Действительно, это был бы слишком кровавый и тернистый путь для их ног, – согласился разведчик, – однако я считал себя обязанным упомянуть о нем. Значит, нам придется повернуть и миновать линию французских укреплений, потом сделать крутой поворот к западу и войти в горы. Там я скрою вас так, что проклятые наемники Монкальма в течение многих месяцев не отыщут наших следов.

– Пусть так и будет, и чем скорее, тем лучше.

Дальнейших рассуждений не потребовалось. Соколиный Глаз сказал только: «Идите за мной», – и двинулся обратно по тому пути, который привел путников к такому опасному положению.

Они были осторожны, их ноги ступали бесшумно: ведь каждую минуту они могли встретить патруль или пикет французов, залегший в засаде.

Снова миновав пруд, Хейворд и разведчик искоса посмотрели на его страшные, унылые воды. Напрасно их взгляд отыскивал тело того, кто недавно расхаживал по молчаливым берегам; только слабая рябь доказала им, что вода еще не совсем улеглась после кровавого дела.

Соколиный Глаз изменил направление и пошел к горам, составлявшим западную границу узкой низменности; теперь он быстрыми шагами вел своих спутников, стараясь держаться в тени высоких зубчатых вершин. Путь сделался труднее: приходилось идти по неровной почве, покрытой камнями, пересеченной рвами, и маленький отряд стал двигаться медленнее. С обеих сторон высились обнаженные черные горы, вселяя в путников чувство безопасности. Наконец отряд начал медленно подниматься по крутой дорожке, извивавшейся между камнями и редкими деревьями.