Георгий Караев - На перекрестках столетий

Фотографии переходили из рук в руки. Ильин показал еще несколько снимков.

— Есть, к примеру, и другие изображения. Этот камень из Калининской области. На нем видна окружность с пересекающими ее непонятными извивающимися линиями, а рядом серповидное углубление. Напрашивается предположение, что это примитивный рисунок солнца и нарождающегося месяца. Еще более загадочное изображение попалось мне на этом камне. — Видите — перечеркнутый круг и контуры человеческих рук и ступней…

— Сергей Николаевич, а как насчет следов животных? Вы о них тоже упоминали, — спросила Нина Николаевна.

— Ну еще бы! Скажем, в Ярославской области известен так называемый Петухов камень. На нем как бы отпечаталась птичья лапка, но какой птице она принадлежит, установить, конечно, трудно. Встречаются изображения следов медведя, рыси, косули…

Загадочные камни, гипотезы их происхождения и назначения вызвали оживленную дискуссию. Энтузиазм Ильина передался всем, пробудив в молодых людях увлечение этой новой областью археологии. Стали припоминать, что в разных краях камни-следовики называют по-разному: путейными, порубежными, а то и бесовскими следками. Беседа затянулась допоздна. Не обошлось и без латиноамериканских индейцев с их символическими рисунками на камнях, которые изучал Морган. Спорили, горячились, перебивая друг друга.

Когда все наконец разошлись, Георгий Алексеевич присел к столу и задумался.

Да, фотографии Ильина давали пищу для размышлений. Наверное, именно так первобытный человек пробовал запечатлеть окружающий мир — еще не в образах, а при помощи подобных примитивных начертаний. Для него, охотника, следы животных играли важнейшую роль в жизни. Они являлись знаками, по которым он сразу представлял себе их обладателей. Отсюда-то уже один шаг до петроглифов на берегах Онежского озера и Белого моря, где изображены не только фигуры людей и животных, но даже сцены быта и охоты. Здесь перед нами явно более высокий художественный уровень изображения, хотя относятся они к тому же периоду. Значит, навыки наскальной живописи, в которой люди каменного века ощущали неодолимую потребность, развивались неравномерно. В глухих лесных углах, как, например, в этом районе Волковского (Оковского) леса, медленно, с отставанием, в других, особенно примыкающих к водным путям, наоборот, ускоренно.

Рассуждая так про себя, Карцев припомнил, что на восточном побережье Чудского озера ему также довелось видеть первобытный следовик. В овраге, образованном речушкой Кунесть, у самого берега торчал из воды средних размеров валун, а на нем красовался высеченный почти в натуральную величину след человеческой ступни. Но для чего, с какой целью оставил его наш далекий предок? Ведь нанести контур на гранитную поверхность стоило немалого труда и упорства. Возможно…

Неожиданный стук в дверь прервал мысли историка. Непроизвольно взглянув на часы, он увидел, что уже второй час ночи, и с удивлением подумал, кто бы это мог быть.

— Войдите! — откликнулся Карцев, и через порог шагнули плечистый мужчина средних лет с окладистой черной бородой и светловолосый юноша в клетчатой ковбойке.

— Извините за столь позднее вторжение, — произнес старший. — Только что прибыли, смотрим — у вас свет горит. Вот и решили зайти представиться. Я научный сотрудник Института палеонтологии Шер Андрей Владимирович. А это, — кивнул он на своего спутника, — наш лаборант Сергей Архангелов.

— Приветствую вас, Андрей Владимирович, — обрадованно поднялся им навстречу Карцев. — Как доехали? Надеюсь, все благополучно?

— Доехали без приключений. Сюда от Москвы дорога хорошая. Автобус наш как новенький. Пока в нем и переночуем, а для вас мы, кстати, захватили на всякий случай походную палатку. Так что, если желаете, милости просим.

— За палатку спасибо, она нам еще пригодится, — сказал Георгий Алексеевич. — Мы завтра с утра совершим одну небольшую поездку, а часов в двенадцать отправимся с вами к озеру. Поэтому можете спокойно отдыхать.

— Отлично. Тогда спокойной ночи.

Тут дверь чуть скрипнула, и в щелку заглянул юркий мальчуган лет девяти, попытавшийся остаться незамеченным. Однако ему это не удалось.

— Вовка, ты почему здесь? — строго окликнул его Шер. — Простите, Георгий Алексеевич, сынишка, — прибавил он, обращаясь к Карцеву. — Вы не возражаете против такого участника экспедиции?

— Ну что вы, напротив! — засмеялся историк и приветливо поманил мальчугана. — Заходи, Вова, не стесняйся. Давай знакомиться.

— Здравствуйте, — смущенно сказал тот, переступая порог и крепко, как взрослый, пожимая протянутую руку.

— Ну вот, сразу видно — настоящий мужчина, с таким не пропадешь, — шутливо подбодрил его Карцев. — Будешь нам помогать.

— Как узнал, что мы с Архангеловым собираемся на поиски «дракона», прямо житья от него не стало. Пришлось взять… — Андрей Владимирович сокрушенно развел руками. — Они с нашим водителем Костей заядлые рыболовы. Может, свежей рыбкой обеспечат.

— Будем надеяться. — Георгий Алексеевич похлопал парнишку по плечу. — Смотри, Вова, не подкачай.

— Ага, — застенчиво протянул тот, потупившись.

— Ну пошли, пошли, — сказал Шер. — Спать пора. Еще раз спокойной ночи.

— Всего доброго, — улыбнулся Карцев, провожая гостей. — До завтра.

Не было еще и девяти утра, когда путешественники, быстро позавтракав, отправились с Таисией Андреевной к загадочному камню.

Узкая тропинка петляла между широкими стволами сосен с засохшей на шершавой коре старой смолой. В душистом воздухе стоял птичий гам. В отдалении слышался перестук дятла и глухой голос кукушки.

Следовик находился на небольшой поляне, покрытой колокольчиками и высокой травой. Это был массивный плоский валун, глубоко вросший в землю. Его сглаженная ледником поверхность кое-где скрывалась под серым лишайником.

— Вот полюбуйтесь, — сказала Агапова, приближаясь к камню. — Мы ломаем голову над тем, что он собой представляет.

— Это не следовик, — уверенно произнес Сергей Николаевич, осмотрев камень со всех сторон и даже поскоблив его перочинным ножом.

Действительно, валун не походил ни на один из снимков Ильина, которые он показывал накануне вечером в гостинине. При внимательном рассмотрении можно было заметить на граните две светлые перекрещивающиеся жилы, отдаленно напоминавшие своими очертаниями букву «х». В отличие от остальной, гладкой, поверхности камня эта ее часть, прилегавшая к жилам, хранила грубые выбоины явно искусственного происхождения.