Юрий Воищев - Крах Мишки Мухоркина

А посуда в чулане имелась.

— Вот и действуй. Всё будет веселее, — сказал Мишка и исчез.

В уголке скромно стоял помятый походный котелок.

Недолго думая, Генка, внутренне содрогаясь от страха, выдрал гвоздь из стены и, нацарапав на днище: «Долой Герцога Анжуйского!» — вышвырнул котелок в окно.

Тут же к котелку подскочил Пират и куда-то его унёс.

Это Генку только подзадорило. Осмелев, он снял со стены потемневший от сырости бронзовый подносик. И вскоре он с надписью «Да здравствует свобода!» разделил участь котелка. Его тоже унёс Пират.

Больше выкидывать было нечего, и Генка опять приуныл. Но долго ему расстраиваться не пришлось, потому что загремел замок и на пороге показался Герцог Анжуйский:

— Посуду переводишь! Ты что — «Железная маска»! У нас это не пройдёт!

И не успел Генка хоть что-то пролепетать в своё оправдание, как Герцог захлопнул дверь.

Затем опять приходил Мишка и о чём-то горячо переговаривался с «узником». Потом Мишка ушёл, и, просидев ещё минут двадцать, Генка неожиданно закричал:

— Дядя, я тут штуку одну нашёл!

— Какую ещё штуку? — спросил Герцог и снова вошёл в чулан.

— Да вот бумага… А на ней что-то написано…

— Ну-ка, дай я взгляну, — сказал Герцог.

Генка протянул ему смятую пожелтевшую бумажку, на которой выцветшими чернилами было написано: «Отъмерь десять шаговъ отъ вяза на югъ, поверъни налево. Копай въглубь и въширь, пока не упрешься. Бабушъка. 5 X. 1916 года».

Герцог равнодушно посмотрел на записку.

— Где ты это взял? — спросил он.

— А тут вот, — ответил Генка и стукнул ногой по щербатой стене.

На полу лежала раскрошившаяся штукатурка, а в стене темнела квадратная выемка.

Видно, здесь кто-то давным-давно устроил тайник.

— Ерунда, — усмехнулся Герцог и смял записку, — тут до меня одна бабуся жила, я у неё этот дом и приобрёл… Ну, старуха была немного… — и он покрутил пальцем у виска. — Так что мало ли какая ей могла прийти блажь в голову. А ты, верно, в клад поверил?

— А как же! — взволнованно сказал Генка. — Тут же ясно написано: «Отмерь и копай».

Герцог так и прыснул.

— Ну и чудак же ты, братец! Кто в наши дни клады находит? У себя в деревне ты хоть когда-нибудь клад находил?

— Не-е, — растерялся Генка.

— Вот и я тоже, — сказал Герцог и подтолкнул Генку к двери. — Иди погуляй, а то засиделся ты тут. Я ведь не по злобе тебя наказал, а так, для порядка.

— А как же записка? Может, всё там правда? — настаивал Генка.

— Чушь какая-то! — Герцог бросил бумажку в угол. Ты прямо как маленький совсем. Идём, идём, чайком с клубничкой побалуемся.

И как Генка ни доказывал, что надо искать неведомые сокровища, Герцог только смеялся. И верно, какие могут быть клады в наше время? Почти все сокровища давным-давно найдены и сданы в музей. И Генка, печально вздохнув, видимо, поверил доводам дяди, и они тихо и спокойно сели пить чай с клубникой.

Поздно ночью Герцог проснулся от надоедливой мысли: а вдруг всё это правда? Вдруг клад действительно существует?..

Мысль была настолько нелепа, что Герцог чертыхнулся, обозвал себя сумасшедшим и повернулся на другой бок. Но заснуть он уже не мог. И как он себя ни уговаривал, как ни доказывал самому себе, что всё это ерунда, клад уже всецело захватил его воображение. И хотя он прекрасно понимал, что не может тут быть никаких кладов, потому что старуха, бывшая хозяйка этого дома, жила очень скромно и даже бедно, и дом по этой причине продала и переехала к дочери, дурацкое «а вдруг там и впрямь что-нибудь есть» упрямо и назойливо лезло в голову.

«Чертовщина какая-то!» — подумал Герцог и слез с кровати. Он походил по комнате, пытаясь успокоиться, потом накинул на плечи одеяло и вышел на крыльцо.

Ночь была темней тёмного. Единственный фонарь находился далеко в конце улицы, и его слабый свет не доставал до двора. Да и луна спряталась, как по заказу. Словом, ночь была что надо, самая подходящая ночь для поисков клада.

Герцог постоял, подумал и успокоился: надо ж, глупость какая — клад!.. Посмеиваясь, он вернулся в комнату, снова улёгся, полежал, закрыв глаза, стараясь вызвать сон, и внезапно вскочил.

«Нет, надо все-таки поискать! — решил он. — Пусть там ничего нет. Он даже в этом уверен, но поискать надо. Всё равно не успокоишься, пока сам не убедишься, что всё это чепуха».

Он быстро оделся и тихонько, чтобы не разбудить Генку, прошёл в чулан.

Бумажка лежала на том же месте, куда он её бросил, — в углу. Он зажёг свет и ещё раз прочитал записку. Текст был дурацкий, глупее не придумаешь, но, пожалуй, именно это заставило Герцога по-новому взглянуть на всё: кто его знает!

Герцог взял фонарь, разыскал лопату и вышел на улицу. У старого вяза, неподалеку от изгороди из колючей проволоки, Герцог остановился.

«Так… От правого угла дома ровно десять шагов. Если бабкиных — десять, то моих — семь».

Отмерив нужное расстояние, он зажёг фонарь и поставил на землю, чтобы свет падал как раз туда, где надо было рыть. А рыть надо было прямо под столбом, от которого тянулась колючая проволока.

«Ну и дела были б, — усмехнулся Герцог, вонзив лопату в землю, — если бы тот работяга, который мне рыл ямы для столбов, наткнулся на клад, если он только существовал!..»

Траншея становилась шире и глубже, а клада всё не было.

Часа через полтора Герцог погрузился в неё по пояс, а через два — над землёй торчала только его макушка. Потом и она исчезла — Герцог зарылся в землю. Только ожесточённо скрипела лопата да взлетала над ямой глина. Сначала рухнул один столб от загородки, потом второй — и пошло!.. Анжуйский зарылся так глубоко, что из ямы вообще не доносилось ни звука.

Видимо, и под землей Анжуйский неплохо ориентировался. К двенадцати ночи он наткнулся на бревенчатую стену.

Тайник! Герцог даже похолодел от волнения, когда поддел одно из бревен ломиком. Бревно с треском подалось и в лепёшку раздавило фонарь.

Герцог оказался в кромешной темноте. Из отверстия тянуло могильным холодом и плесенью. Анжуйский осторожно просунул голову и замер: глубоко внизу сияла луна и мерцали звезды. Он ошалело глянул вверх — и там было небо, луна и звезды. А между двумя лунами был натянут толстый черный канат.

— Боже… — прошептал Герцог. — Где я?

— Где я? — глухо ответило эхо.

Герцог испуганно рванулся и неожиданно с криком полетел вниз — прямо на луну.

На рассвете, когда Генка подошёл к колодцу, чтобы набрать воды и умыться, он так и остолбенел. Глубоко внизу, вцепившись в канат, сидел на бадье Герцог Анжуйский. Целую ночь он пытался выбраться, но безуспешно, а позвать на помощь не решался — засмеют.

— Не узнаешь, что ли? — буркнул Герцог. — Давай тащи.