Янка Мавр - Сын воды. В стране райской птицы. Амок

Третий день лютует буря. По-осеннему холодный дождь сыплет без передышки, хотя лето в самом разгаре: декабрь месяц. За густой завесой дождя укрылись горы, только неясно чернеют очертания ближайших скал. Наверху свищет ветер, слышен далекий рев моря, но здесь, в узком коридоре между двумя высоченными скалами, более-менее тихо. Иной раз и сюда ворвется ветер, загудит, завоет, как затравленный зверь, прогонит по узкой полоске воды стайку волн — и умчится. А потом снова спокойно, только дождь булькает по воде да наверху свищет ветер.

Третий день, забившись в эту щель между скалами, стоит лодка Тайдо. Половина ее надежно укрыта от дождя травяным навесом. Тут и разместилась вся семья Тайдо: жена, девятнадцатилетний сын Манг и двое младших — девочка лет десяти и шестилетний малыш.

С другой стороны, где навеса нет, дождь хлещет прямо в лодку.

— Выливайте воду! — время от времени приказывает отец.

И тогда дети черпаками и просто пригоршнями принимаются выплескивать воду за борт.

И так уже третий день.

Вы, вероятно, подумаете, что это какие-нибудь неудачливые путешественники, которых дождь застал в дороге и которые ждут не дождутся конца ненастью?

Нет, это обычная семья в самой обычной обстановке. И торопиться им некуда: они у себя дома. Конечно, и они хотят, чтобы дождь поскорее перестал, но это их не особенно беспокоит, потому что и дождь этот — тоже обычное явление. И зимой и летом — всегда он по-осеннему холодный и затягивается иной раз на несколько недель.

Только и разницы между летом и зимою, что летние месяцы здесь немного теплее, чаще бывают солнечные деньки да раз в год соберется гроза с громом и молнией, а зимой вместе с дождем частенько идет и снег. Морозов же, таких, как у нас, здесь нет.

Наверху, в горах, морозы бывают, снег там не тает и летом, а по склонам ползут вниз ледники. Но это наверху, а здесь, у самой воды, можно сказать, все время стоит осень.

Вот почему Тайдо и его семья были спокойны и не чувствовали себя несчастными.

Народ этот, фуиджи, как зовут его европейцы, с давних пор живет в западной части Огненной Земли и на ближайших островах — в районе Магелланова пролива. Если бывают люди гор, степей, люди лесов, то фуиджи — это люди моря. Они рождаются, живут и умирают на воде, на море.

Живется им, конечно, несладко. Почему же тогда они выбрали именно такой образ жизни?

Да потому, что на земле еще хуже. Лучше всю жизнь ощущать под ногами зыбкое дно лодки, чем сидеть на голых камнях среди воды. Потому фуиджи навсегда связали свою жизнь с водой.

И на всем их облике лежит отпечаток этой необычной жизни.

Оттого, что все свои дни фуиджи проводят скорчившись в лодке и не могут размять затекших членов, тело у них какое-то мягкое, пухлое, круглое, словно раздутое, а ноги тонкие и хилые. Особенно заметно это у маленьких детей они похожи на пузыри, в которые воткнуты тонкие прутики.

Цвет кожи грязно-желтый, лицо широкое, глаза узкие, а нос ровный, прямой, даже красивый. Волосы черные, длинные, спускаются вниз, как кора, и если бы их не вырывали спереди, человек и свету не видел бы.

Несмотря на холодный климат, Тайдо, его жена и дети были голые, но у каждого свисала с шеи шкура какого-нибудь морского животного — моржа, морского котика. Эти шкуры служили не одеждой, а только защитой от ветра: ими прикрывали тот бок, откуда дул ветер, а другой бок оставался голым.

Тут же, в лодке, было и все имущество семьи: глиняные горшки, плетеные мешочки, ножи, оружие. Утварь была самая разная: и из камня, и из кости, и из морских раковин. Как-то попал сюда ржавый железный топор. Да что топор, тут был даже длинный кусок железа с крюком на конце и с дырками посредине наверно, с какой-нибудь стройки. И настоящее богатство — два железных гвоздя.

Однако больше всего семья Тайдо дорожила очагом. Посреди лодки, довольно широкой, была насыпана земля, и на ней раскладывался огонь. Сейчас он едва тлел и не давал ни света, ни тепла.

Девочка подбросила в огонь кусок дерева, но мать тотчас напустилась на нее:

— Что ты делаешь? Зачем сразу такой большой кусок?

И она взяла этот «большой кусок», величиной с ложку, отломила от него кусочек поменьше — в палец — и аккуратно положила в огонь.

Чтобы уберечь огонь от дождя, на трех колышках был натянут сплетенный из морской травы навес. В топливо тоже по большей части шла эта самая трава. Даже высушенная, она горела плохо, потому что насквозь пропиталась морской солью.

— Если дождь затянется, нам нечего будет подбросить в огонь, — заметил Тайдо.

Никто ни слова не сказал в ответ: это и так все хорошо знали.

Вот в густом тумане что-то зашевелилось, и спустя минуту уже можно было разглядеть другую лодку.

— Кто это? — тихо спросил Тайдо.

— Кажется, Кос, — ответил сын.

Это и в самом деле был их ближайший сосед Кос, такой же хозяин, как и Тайдо.

— Эй, Кос! — крикнул Тайдо. — Чего и куда в такую погоду?

— Есть нечего, — послышался голос из тумана, и лодка прошла мимо.

Тайдо глянул на дно своей лодки и заметил, что там осталось только несколько маленьких рыбешек да раковин. Дети взяли их и закопали в горячую золу. Тайдо и сам хотел есть, но приходилось терпеть.

Он все поглядывал на небо: не видно ли конца дождю.

— Скоро дождь кончится, — наконец сказал он, — тучи разрываются на части.

И верно, дождь понемногу стихал. Вот уже раз-другой проглянуло солнце. Вот уже последние клочья туч пролетели на восток — и перед глазами открылся удивительный уголок земли.

Это был город, город, который не уступал какому-нибудь Нью-Йорку, только… мертвый. Во все стороны расходились, переплетаясь друг с другом, улицы-каналы. По бокам величественно возвышались черные скалы — строения. Ни одно из них не было похоже на другое, но все вместе они производили впечатление сказочного города. Там, глядишь, выступает в воду каменное крыльцо, там высоко над водою прилепился балкон. Громоздились в небо церкви, башни высотою по два километра; верхушки их сияли на солнце вечными снегами, а по кровлям сползали синие ледники.

На перекрестке двух улиц с высоты десятиэтажного дома падал водопад. Мелкая водяная пыль множеством цветов играла на солнце, а на черной стене с другой стороны улицы выгнулась радуга.