Станислав Хабаров - Остров надежды

Между тем класс есть класс, никуда не деться, и Жан отлично понимал, как нужно выглядеть прилежным учеником и спрашивал:

– А что это за золотистая дорога в лесах?

– Это – не дорога. Река.

Что и требовалось, учителка объяснила и все довольны.

«Интересно, – подумал Жан, – как трансформируется в полёте время, отчего-то кажется, что времени больше прошло? Но когда ты у иллюминатора, не ошибёшься. Как большие часы поворачивается под тобой Земля».

– Это что за тёмное пятно?

– Просто тень от облака. Тень от вышележащего на нижележащих облаках.

– Скажите, Софи, а кроме Земли вы на что-нибудь смотрите?

– Зачем? Звезды похожи, как муравьи.

– Не увлекались астрономией?

– Увлекалась? Не то слово. Через это необходимо пройти, как через юношеские стихи. Посмотри, Жан, что происходит с Землей?

Они пролетали над океаном. Земля в скользящем свете выглядела как стеклянный прозрачный шар, подсвеченный изнутри. И вдруг над ним, в вышине, из глубин космоса разом вьнырнули три космических корабля и, сверкая в заходящих лучах разноцветной окраской, ровным строем пошли прямо на них.

Как бы то ни было, оставаться довольным у командира не было причин. Связи с Землёй по-прежнему не было. Мучительно думать, как разрешить этот вопрос?

Солнечный блик, отраженный поверхностью земного шара, натолкнул на мысль о сигнальном солнечном «зайчике» со станции. Попытки посылки «зайчиков» через иллюминатор были безуспешны. В целом это – сложная задача. Станцию следовало сориентировать так, чтобы принимать солнечный луч и отправлять его Земле. Но при этом он должен быть виден на фоне атмосферы, что невозможно на дневной стороне Земли.

Был пригоден всего лишь короткий предсумеречный период (несколько минут), когда атмосфера уже темна, а солнце ещё освещает станцию. Но это не всё, именно тогда следует пролететь над земным районом, готовым принять сигнал.

По сути дела нужно было отправить на Землю закатный луч с орбиты, как посылают его порой сюда сверкнувшие земные окна. Но кто заметит его на Земле? Наблюдатели ночного неба дожидаются полной темноты. Может ими станут ровесники Жана, что где-то там, под Парижем дежурят в поиске внеземных цивилизаций? Во всяком случае стоит попробовать. Но нужно выйти в открытый космос (это связано с потерей атмосферы, да и второго случая не будет), иначе выполнить все эти условия невозможно в основном из-за ограничений иллюминатора. Следует вынести собирающее зеркало одного из телескопов, и, направляя его на солнце, собрать лучи. Впрочем солнце будет закатное, и о прожоге нечего беспокоиться. Поместив в фокусе отражающее зеркальце, можно сформировать сигналы – отправлять их на Землю или прерывая отводить.

В конце концов определилась конкретная схема выхода. Один остаётся в станции и, наблюдая через визир, обеспечивает ориентацию. В качестве ориентира используется, например, сплющенное на закате солнце или рога Луны или закатная атмосферная полоска. Можно попробовать и пассивную гравитационную стабилизацию. Только она ведь наверняка нарушится при выходе. Двое выходят наружу: один с собирающим зеркалом, другой с направляющим зеркальцем – сигнализатором. Нужно обязательно закрепиться снаружи, то есть захватить с собой и установить на внешней оболочке «якоря» – площадки-фиксаторы положения космонавта.

Ну, допустим, вышло и их сигнал принят, но как Земле ответить на «SОS»?

– Например, взять сварочный аппарат, – фантазировал Жан, – И включать его при пролёте станции над ночной стороной сигналами азбуки Морзе.

– А кем был Морзе?

– Художником….

– Пригодились его художества. Впрочем, что это я? «Не говори „гоп“, пока не перепрыгнешь». Как говорят, наука и жизнь. Нужно тщательно подготовиться.

– Видишь?

– Вижу.

Значит, ему не показалось, и никакая это не галлюцинация. Три НЛО уверенно шли на них. Красивые, изумрудные, переливающиеся в солнечных лучах.

– К первоисточнику, – чуть слышно пискнула Софи, но Жан её понял и нырнул в люк. Через минуту втроем, по очереди они вглядывались в окно иллюминатора.

– Что же делать? – опять пискнула Софи.

– А ничего, – беспечно ответил Сергей, отплывая от иллюминатора, – сейчас они себя дезавуируют.

В этот момент сверкающие объекты вошли в пространство между иллюминатором и плоскостью солнечной батареи, и стало ясно, что никакие это не корабли, а просто пылинки или, может, кусочки изоляции станции, для которых комплекс – центральное тело, а сами они – его спутники. До сих пор их не с чем было сравнить, но теперь всё стало на свои места.

Отыскав нужный иллюминатор, Сергей показал целый шлейф пылинок, длиннющий хвост, тянущийся за станцией. Стоило стукнуть по стенке модуля, как снаружи, за стеклом появлялась масса «НЛО».

«Как же так? – мучился Жан. – Выглядеть таким дураком. Как же его не насторожили вырванные листы дневника? Он опять оказался в дураках. Но, слава богу, страхи позади, они избежали встречи с монстрами и их следует снять для фильма ужасов, как они идут строем в лоб, переливаясь, слегка покачиваясь, соблюдая между собой дистанцию».

Всё благополучно завершилось, и Софи отразила событие в дневнике: «Шлейф пылинок тянется за станцией, как длинный хвост, и сверкает на тёмном фоне слюдяными блёстками».

Препирались они по-французски. На слова «тоже мне учительница» нередко следовало: «Тоже мне гидробиолог. Водоросли не может вырастить, хотя и обещал».

В «Кванте», на стенке, возле иллюминатора в установке «Хлорелла» вдруг начался бурный рост водоросли, но Жан до поры до времени это достижение скрывал. Впрочем остальные сюда не заплывали по договоренности, и их рассуждения походили на досужий спор:

– А вот если бы, скажем, была мука из водоросли, смогла бы ты, Софи, испечь пирог? И какой бы он был с виду? Круглый?

– Да, цилиндрический.

Весело было воображать. Ведь Софи была в Японии и ела там суп из водорослей ваками. – А в Ирландии в прошлом веке тоже питались водорослью во время голода и выжили. Собирали водоросли на побережье со скал.

«Ну, опять история с географией. Пошло-поехало».

– Софи, вы кто: историк или географ?

– Не историк и не географ. Пока. Но, возможно, стану географом. Занималась до этого языком, распространением языка, а потом прочла, что в древних шумерских документах (пять тысяч лет тому назад) уже всё написано. И о том, что считали мы в наши дни открытием «Вояджера-2». Удивительно. Люди жили в древнем Двуречьи, использовали клин, ирригационные системы, колесо, вырубали, представь себе, каменные матрицы. Тексты, отпечатанные с них, говорят, что им были известны все планеты и даже больше чем нам. Уран называли шумеры ярко-синим, и писали о Нептуне, мол, имеет он мягкую середину. И получается «Вояджер» лишь подтвердил сведения древних и о жидком ядре Нептуна.