Станислав Хабаров - Остров надежды

Как начать? «Наконец я в космосе.» Да, она в космосе, и никто теперь этого не отнимет у неё. Похоже совсем не плохо она освоилась в невесомости. Она представила себя взглядом со стороны: привлекательная, стройная, в меру гибкая, со строгим взглядом – настоящая космическая учительница, первая на Земле. Правда, в полётном костюме, с короткой стрижкой она скорее напоминает амазонку, а рядом ученик, который висел сейчас «вниз головой». Но может это она «вниз»? Между ними плавали карандаши, тетрадь, которые они заставляли скользить легкими толчками. В уроке нужно использовать этот космический антураж.

Конечно, можно начать иначе и показать Землю в иллюминаторе. Картинку огромного глобуса, вращающегося под тобой. И с Жаном комментировать виды Земли, тогда урок выйдет естественным. Жан, конечно, станет путаться, а она его ненавязчиво поправлять.

Или лучше сначала показать интерьер под необычным ракурсом – «Глазами мухи», и начать: «Я не учительница Софи Эдери. Я – муха. Вы мне не верите? Предлагаю, посидеть со мною на потолке». Человек привыкает к месту, к квартире, к классу. Мы входим в дверь, и видим привычное стулья, столы. Но здесь я, как муха, могу сидеть «вверх ногами» на потолке. Давайте со мной взлетим на потолок.

Перед вами отсек космического корабля, превращенный в классную комнату… Небольшая доска, на ней пишет сейчас мой единственный ученик. Он сидит на диване, набитом электроникой. На Земле мы все привязаны к полу, а здесь я, как ведьма, взлетаю над учеником. Смотрите, Жан подо мной..

Нет, может не стоит с трюков, не хочется начинать с придуманного, как это сделал Армстронг, лучше с естественного гагаринского: «Поехали».

Итак… «Я – учительница Софи Эдери. Я волнуюсь, начиная урок. Наш корабль напоминает мне большое животное: он урчит, щелкает, шипит. Прислушайтесь. Слышите? Новый звук, и нам не безразлично – какой он? Ведь корабль – наш мир, наш обитаемый островок в безбрежности космоса. А рядом будут также естественные: кувыркающийся Жан и хмурящийся Сергей».

Сергей усилием воли сдерживал себя. Вот он нажмёт «Выключение СКДУ [9]», слабым матовым светом вспыхнет клавиша. Двигатель, хрюкнув, выключится и наступит тишина.

Он протянул уже руку, и в это время ногами вперёд в СА въехала Софи.

– Постой, Софи. Погоди.

Его протянутая рука развернула её. Ноги её упёрлись в пульт, и тотчас вспыхнули клавиши нажатых команд. Восклицать было некогда, как и возмущаться. Он грубо схватил её и вытолкнул в люк. Взглянул на табло, а лучше бы не смотреть: импульс огромен. Ничего себе. Хорошенькая история. Куда теперь их занесёт?

Он выключил всё, прикрыл люк и задумался. На операторском языке Сергей совершал теперь мысленно «разбор полёта». Орбита низка, – сказали с Земли, – возможен срыв. Что это означало? Корабль касался эфемерных невидимых слоёв, но не замедлял, а ускорял свой бег, и так, ускоряясь и ускоряясь, в конце концов должен был превратиться в болид.

Вся его колоссальная энергия, вся работа, затраченная на выведение, превратятся в тепло, и корабль огненным шаром устремится к земле, но достигнет её разве что грудой оплавленных частей. Вот почему он немедля включил программу маневра. Всё выходило, «как учили». Он проверил построенную ориентацию: «На разгон». Двигатель заработал, однако не выключился, и именно в этот момент появилась Софи. По правилу «падающего бутерброда», она оказалась между Сергеем и пультом. Но почему двигатель не выключился? Во всяком случае орбита стала выше, и они не падают.

С Софи было бесполезно разговаривать. Она продолжала кувыркаться с Жаном в БО. Для них наступила временная эйфория. Время от времени один из них повторял строгим голосом: двигайтесь плавно, осторожно… не дергайте головой… И они принимались хохотать и кувыркаться. Не на учительницу это было похоже. Двое учеников, троечников, смешливых и проказливых. Им обоим попала смешинка в рот. Переговаривались по-французски:

– Эй, командир, куда летим? Ты проверил курс? Разговорчики; нет дисциплины на корабле. Я приказываю вам срочно взвесить груз. Ах, пропал вес? Кто ответит за это? Разбазарили.

И они хохотали и кувыркались, замечательно чувствуя себя. Даже если не замечательно, то сносно, а командир, вытолкнув Софи, сидел себе в СА, как сыч, а это, как им казалось, и некультурно, и невежливо. Чтобы там не случилось. И что могло произойти? Не упали же они от этого вниз. Полёт продолжается.

Сергей был рад временному одиночеству. Он знал, что импульс велик, и это было одновременно и плохо и хорошо. Можно спокойно лететь, но хватит ли топлива на спуск? Опасность состояла не в том, что выработан неприкосновенный запас (особый запрет не позволял выработать всё топливо). Его бы с избытком хватило для спуска с расчетной низкой орбиты, однако не хватит, если «Союз» вознёсся слишком высоко.

«Дождусь сеанса связи и что-нибудь придумаем», – спасительно рассуждал командир. Земля подстрахует: проверит, проанализирует, всё разложит по полочкам. На связи Николай, он скажет обычное: «Жизнь, а не малина», хотя обычно говорят наоборот, и этим разом снимет напряжение. Но впереди массив глухих витков. И нужно успокоиться, нечего дергаться. Он должен успокоить экипаж.

Он вплыл в БО и по беспечным лицам убедился, что здесь никто ни о чём не догадывается. «Пассажиры» находились в особом приподнятом состоянии, что бывает и в начальной радостной стадии обычного и глубинного опьянения. Сергей улыбнулся и получил улыбки в ответ, и сразу понял: нет, не учительница была здесь с учеником, а пара проказников, только что авантюрно, а главное успешно сдавших труднейший и важнейший экзамен. Улыбнувшись, он их похвалил, и они разом начали парно кувыркаться, как дельфины в океанариуме, и демонстрировали «позу кучера», о которой Сергей рассказывал им на Земле. Весь расслабленный, плечи опущены, ноги и руки полусогнуты – так кучера часами ожидали седоков.

Затем Сергей поманил Жана и Софи к иллюминатору. Тяжёлым, невообразимо огромным шаром проворачивалась под ними Земля. Нет, невозможно её было даже сравнить с гигантским глобусом, охватываемым взором….Что-то необозримое, безжалостно монотонное наползало на них. Софи поразили краски Земли, их напоённость светом и чистотой, а Жан увидел блик – зайчик, что скользил по поверхности океана.

Софи не могла понять, где они летят, хотя специально готовилась к опознаванию. Впрочем ей снова сделалось не по себе: опять на неё что-то накатило и глухо отозвалось внутри.

Разумеется, Софи считала себя практичной женщиной. Несмотря на эмоциональную насыщенность первых орбитальных часов она понимала, что этих. дней хватит ей потом «на всю оставшуюся жизнь». Она уговаривала себя, не раз повторяя про себя, что всё, чтобы с ней не случилось сейчас, ей следует пережить достойно. Да, это лишь – интродукция. О прочем свидетельствовали и её контракты, которые она заключила на шестьдесят часов послеполётных лекций в Европе, Японии и Америке. Она специально готовилась к наблюдениям с высоты.