Олесь Донченко - Ветер с Днепра

На верстаке Кузька заметил подозрительную сумку и развернутую карту, а около верстака колесо. Нет, это было не обычное колесо. Таких колес не бывает. Скажем коротко — колесо тоже имело все признаки таинственности.

В тот день млинковские пионеры были глубоко взволнованы слухом о неизвестной машине, которую изготавливал Павлик. Это нечто среднее между велосипедом и самодельным автомобилем. От Павлика можно ждать всего. Сделал же он в прошлом году дудку, которая испускала неприличные звуки. Еще дед Галактион прилюдно поломал ту игрушку и, плюнув, забросил ее на крышу.

Теперь дело было намного сложнее. Кузька готов был землю есть, чтобы убедить ребят в необычных намерениях Павлика Голуба. Павлик, несомненно, задумал убежать из Млинков на своей таинственной машине. Этому есть множество доказательств: во–первых, сама машина, во–вторых, карта, в-третьих, сумка с продуктами на дорогу.

Кузька так ярко рассказывал об этом, так убеждал, что никаких сомнений в назначении Павликовой машины не осталось. Если она не поломается сейчас же за воротами, то Павлик действительно осуществит свое тайное намерение устроить автопробег через всю Украину. Какие же намерения у него еще могут быть?

Этот замысел ребята восприняли по–разному. Пронька (он же Сорока) с восторгом выразил желание присоединиться к путешественнику. В дороге он, Пронька Сокол, безусловно, будет очень полезен Павлику. Ведь он, Пронька, является собственником единственной и известной на весь колхоз подзорной трубы. А какой же путешественник может обойтись без такой трубы?

Очень жаль, что Кузька не узнал, сколько мест будет в машине. Если одно, то Проньку все равно это не остановит. Он пойдет за машиной пешком, поедет верхом на чем хотите — на коне, на теленке, на колхозном хряке Петьке…

Евгешка Зуб не разделял этого Пронькиного энтузиазма. Он осторожно заметил, что не мешало бы Павлику взять какое–нибудь оружие. В дороге все может случиться, в том числе и густые леса. Другое дело, если бы путешествовал сам Евгешка. Он ничего не боится и спокойно обойдется без оружия.

Надо сказать, что Евгешка только притворялся спокойным. На самом же деле в его сердце бушевала буря. Дело в том, что Павлик был его лучшим другом, и вот, оказывается, что Павлик втихаря сооружает какую–то машину и ни слова не сказал об этом Евгешке! Делают ли так друзья?

Наталья выразила энергичное пожелание, чтобы путешественник взял йод, бинты, аспирин и хинин. Если останется место после этого груза, не мешало бы захватить и противогаз.

Только Быцык молчал. Он был подавлен неудачей. Сом деда Галактиона проявил себя не только страшилищем. Он ярко демонстрировал черную неблагодарность. Он старательно избегал встречи с крючком, который с такой любовью выковал для него дядя Никон.

Но настроение Быцыка не имело решающего значения. Детвора была страшно заинтересована. Здесь же родилось постановление немедленно идти к Павлику. Он — пионер и не имеет никакого права таиться от товарищей.

Тонкие дверцы не выдержали взбудораженной стихии детского любопытства. Первым в сарайчик вскочил Кузька.

— Мы все знаем! — твердо заявил он встревоженному Павлику. — Машину делаешь? Путешествовать собираешься? Показывай маршрут!

Это шипящее слово Кузька произнес как победитель. Оно должно доконать изобретателя. Слово это стоит первым в Кузькиной тетради. В той синенькой тетради, где на обложке напечатана таблица умножения и метрические меры. На первой странице Кузька записал на память прекрасные, поразительные слова: «Маршрут. Парашют. Мосхимтрест. Финиш».

Ошеломленный Павлик попытался возразить:

— Какой маршрут? Никуда я не собираюсь путешествовать!

Такой наглости не ожидал никто. Вещественные доказательства были тут же, у всех на глазах.

— А это что? — Кузька торжественно ткнул пальцем в странное колесо. — А это? Карта? А это? Сумка с продуктами на дорогу?

Павлик молча схватил котомку за узел и из нее посыпались… что вы думаете? Вкусные колбасы или сало? Или, может, пампушки или пирожки с присыпкой? (С той присыпкой, что ее мать делает из муки, жаренной в смальце). Или, может, румяные сухари, натертые чесноком, — запас в дальнюю дорогу путешественнику? Нет, из сумки посыпались гвозди. Самые обыкновенные гвозди. С длинной ножкой, с широкой головкой и без никакой таинственности.

— Вот вам сумка, а это маршрут!

И Павлик поднес карту к самому носу Кузьки. И тут все увидели, что это вовсе не карта, а рисунок. Ребята притихли, а Павлик вдохновенно сказал:

— Я скрывал, потому что думал, что не сделаю машину. Она будет ездить по воде. Это будет водный велосипед. Я его название «водоходом». Смотрите: здесь будут педали. Это — лопастные колеса. Сегодня в лесу срублю березу для коленчатого вала. Кто пойдет со мной? Все молчали, и только Наталья укоризненно посмотрела на Кузьку:

— Эх, ты! Следопыт! Провалился!

— Ну вот, никакого автопробега нет, — глубоко вздохнул Пронька.

И всем детям показалось, что Павлик Голуб глубоко оскорбил их, неожиданно разбил их веселые надежда и мечты. Все мрачно молчали. Тогда Кузька вдруг сказал:

— Водоходом, назовешь? Ходивод несчастный! Ничего из этого не выйдет. И он утонет, твой водоход! Вот и весь финиш!

— А ведь действительно утонет! — поддержал Быцык. — Это тебе не поплавок на удочке!

И после этих слов всем как будто раскрылись глаза. Все ясно увидели, что такой машины не может быть, что она действительно немедленно утонет вместе со своим владельцем. Какой, действительно, этот Павлик чудак! Да. Просто чудак! Недалеко он откатился от сельского парня, дурака Тодосика, который перевязывает себе вихры цветными тесемками и, увидев где–то курицу, клохтит к ней, как петух.

Павлик стоял смущенный. Он не ждал насмешки. Его пучеглазые, словно два голубых пузыря, глаза затуманились.

И тут вмешался Пронька.

— Павлик, послушай меня, — сказал он уверенно и рассудительно. — Послушай, Павлик, мой совет.

И все замолчали. Все начали слушать Проньку. Известно всем, что Пронька не привык бросать слова на ветер. У него всегда есть свое твердое, самостоятельное мнение. Пронька — натуралист и исследователь. У него на опытном огороде возле хаты–лаборатории есть своя грядка, а на ней аж пять сортов огурцов. Он посадил тыквы, и они растут такими темпами, крутые, огромные, что колхозники только чмокают губами: «Нда, тыковки, ничего себе». А Пронька ежедневно добавляет своим воспитанникам новые и новые порции удобрения. Он не идет старыми дорожками. Пронькино удобрение составляется по новым рецептам, это совершенно особенное, необычное удобрение. Исследователь готовит его так, словно первоклассный повар какую–то заморскую подливу. Это животворная смесь из пепла, дубовых опилок, куриного помета, торфа, гнилой капусты и тухлого яйца. Прекрасное удобрение, к сожалению, оно и до сих пор еще находится в стадии изучения, и поэтому вам, дорогие читатели, употреблять его на своих огородах пока еще не рекомендуется.