Валерий Квилория - 13-й карась

– Кто это? – как ужаленный, подскочил Шурка.

– Дроздёнок, скорее всего, – успокоил его Лера. – Они теперь из гнёзд выпрыгивают и прячутся, где придётся. Ждут, когда родители покормят. А сами даже летать не умеют. Так порхают метров на десять.

– Что им делать нечего – из гнёзд выпрыгивать?

– Нет, они специально. Коршун на гнездо налетит – всех сожрёт. А так они по одиночке да ещё затаились – ни за что не найдёшь.

В это время в кустах раздалось «ки-ки» и спустя секунду чуть дальше в ельнике отозвалось: «ки-ки».

– Нет, это не дрозды, – улыбнулся Лера, – это птенцы иволги так кричат. Кушать просят.

Передохнув у дуба, мальчишки без труда добрались до заветной высоты. Здесь начались новые неожиданности. На полпути к вершине им попалась полузасыпанная шишками и сухой хвоей канава. Шурка легко перепрыгнул препятствие. Лера, прежде чем последовать за другом, пнул торчавшее из канавы поросшее лишайником полено. Полено тотчас завалилось набок, задрав кверху два ржавых колеса. Удивлённые друзья бросились к находке и вскоре очистили её от земли и растительности.

– Ух ты! – оторопел Лера. – Пулемёт «максим». Я такой в военном музее видел.

– Да это же окопы! – догадался Шурка, оглядывая канаву, которая то исчезая, то появляясь, тянулась влево и вправо, опоясывая высоту.

Не слушая его, Лера схватился за рукоятки «максима» и припал к прицелу.

– Та-та-та-та! – заверещал юный пулемётчик. – Ложитесь, гады!

Шурка смотрел на друга с нескрываемой завистью.

– Подожди, – сказал он, – давай ещё поищем. Вдруг, маузер найдём или наган.

Лера не заставил себя долго упрашивать. Вооружившись своими полуцилиндрическими лопатками, мальчишки принялись за раскопки. Земля в окопах оказалась мягкой, как пух.

После нескольких часов неустанных поисков, нашли они немного: десятка два стреляных гильз, изогнутое дуло винтовки да изъеденный ржавчиной немецкий штык-нож. Но и это было настоящим кладом.

– Тут, наверное, партизаны сражались, – заключил Шурка.

– Больше некому, – согласился Лера. – Пошли наверх.

Высота оказалась с плешью на макушке. На ней друзья и обнаружили останки самолёта. Из зарослей травы торчал огромный хвост с полинялыми звёздами, да ещё виднелась часть фюзеляжа.

– Вот, что за крест, – понял Лера. – Фашисты самолёт наш подбитый обозначили, а партизаны его обороняли.

– Может, это маресьевский? – предположил Шурка.

– У Маресьева истребитель был, – пояснил Лера. – А этот, смотри, какой большой. Или бомбардировщик, или штурмовик Ил-2.

– Мой прадедушка на таком летал стрелком-радистом, – вдруг тихо сказал Шурка. – его, как и меня, Александром звали. Он под Ленинградом в сорок третьем погиб.

– Под Питером, – уточнил Лера.

– Тогда Ленинград был блокадный.

Друзья подошли к останкам.

– А давай копнём, – предложил Шурка. – Может, остальное в землю зарылось.

Лера окинул взглядом потускневшее небо.

– Скоро темнеть начнёт, – объявил он. – Надо быстрее домой возвращаться.

Навьючив на себя поклажу, потяжелевшую на два десятка гильз, винтовочное дуло и штык-нож, друзья ухватили пулемёт за дугу и поспешили вниз. Вернее сказать, потащились, ибо даже с горы «максим» с его заржавевшими колёсами приходилось тянуть волоком.

– Во, дура тяжеленная! – остановился Шурка, когда от поляны их отделяли лишь пару редких кустиков.

– Хорошо ещё, что без щитка, – заметил Лера.

Неожиданно Шурка сделал стойку, словно собака перед прыжком, и бросился к кустам.

– Смотри! – изумлённо воскликнул он.

Лера посмотрел, ожидая увидеть пушку или, на худой конец, ещё один пулемёт, и ничего не увидел.

– Да вот же! – Шурка ласково погладил пышное соцветие из множества крохотных жёлтых цветков. – Это же родиола розовая.

– Ну и что? – не понял Лера.

– Как «что»? – ещё больше удивился Шурка. – Золотой корень! От всех болезней. Он у нас не растёт, а только в Сибири и на Дальнем Востоке.

– Может, его сюда птицы занесли, – высказал догадку Лера. – Вон утки на своих лапах икру рыбью из одного озера в другое переносят.

– От нас до Сибири – три тысячи километров, – не согласился Шурка, – никакая утка не донесёт.

– Тогда тут кто-то из сибиряков воевал. Взял с собой земли сибирской на память, а вместе с нею и семена попались.

– Точно, – кивнул Шурка. – А может, сам золотой корень был. Хотели из него лекарство сделать и потеряли.

Несмотря на Лерины протесты и уверения, что за одну ночь или даже за целую неделю родиола никуда не денется, Шурка достал из сумки лопатку.

– Верхняя часть в гербарий пойдёт, – рассуждал он, обкапывая со всех сторон растение. – А корень – на лекарство или на рассаду.

Копал он долго. Так долго, что Лера от нетерпения едва приплясывать не начал. Да и было отчего. Солнце давно скрылось за деревьями, а небо стало подозрительно блёклым. Того и гляди, наступят сумерки. Наконец, Шурка извлёк из земли могучее ветвящееся корневище.

– Видишь? – показал он Лере.

Тот увидел лимонно-жёлтый излом, живо напомнивший ему облупившуюся позолоту старых картинных рам, и почувствовал нежнейший аромат, словно притронулся к бабушкиным розам.

Шурка аккуратно завернул золотой корень в газету и оборотился к наземной части растения. Лера взялся помогать. Вдвоём они уложили стебель с соцветием в газетный разворот, который в свою очередь зажали с двух сторон гербарными решётками.

Спустя четверть часа друзья, кряхтя и упираясь, потянули «максим» через поляну к далёкому ельнику.

– Зачем тебе этот пулемётище? – поинтересовался, изнывая от тяжести, Шурка.

– Краеведам подарю, – признался Лера. – Чтобы у нас, как в военном музее было. А ты свой штык куда денешь?

– В хозяйстве пригодится, – уклончиво ответил Шурка и добавил: – Тем, кто в лес часто ходит, холодное оружие полагается.

Он немного подумал и добавил: – Для обороны от диких зверей.

– Я тоже в лес хожу, – насмешливо покосился на него Лера. – Что же мне с пулемётом ходить?

Добравшись до ельника, мальчишки обернулись на пройденный с такими усилиями путь и вдруг увидели, что воздух над поляной сгустился и стал стремительно темнеть.

– У тебя спички есть? – спросил Лера.

– Толку от них, – засунул в карман руку Шурка. – Всё равно ничего не увидишь.

– Да, – приуныл Лера, – мимо болота теперь и с фонарём идти опасно.

– Надо огонь раскладывать, – заключил он.

Ночевать решили по соседству с дубом. Тут и обзор хороший – никто незамеченным близко не подкрадётся, и в случае опасности можно на дерево залезть. Костёр, сложенный из нескольких веточек и старых газет, которыми они перекладывали растения в гербарных рамках, вначале едва горел. Но потом в его неровном мерцающем свете мальчишки наносили с ближайшей опушки столько сухостоя, что возле лесного великана вскоре заполыхала настоящая огненная стихия.