Валерий Квилория - Обезжиренная Адя

Но бухгалтер ни на что не обращала внимания. Вошла заведующая магазином.

– Безобразие! – посмотрела она на потолок. – Третий час наверху кавардак!

– Да хоть потоп, – отозвалась бухгалтер. – Всё равно. У меня квартальный отчёт.

И как в воду глядела. Через секунду наверху нечто бамкнуло, и на потолке – правее люстры – проклюнулось и стало стремительно разрастаться пятно.

– Что это такое? – успела удивиться заведующая.

С потолка часто-часто закапало. Потом пролилась струйка, и, наконец, пятно лопнуло. На подсобку обрушился поток такой мощности, будто наверху Ниагарский водопад открыли. В мгновение ока заведующую с бухгалтером вынесло из подсобки, словно две легковесных щепки…

Когда вода сошла, в образовавшемся на месте пятна проёме показались три головы.

– Ой! – сказала голова с косичками. – А вот мои полосатые чулочки, которые прошлым летом потерялись.

И показала пальчиком на застрявшие в люстре чулки.

– А вот носочки…

– Итическая сила! – ругнулась лысая голова, оглядев последствия Ниагарского водопада.

– Сами виноваты! – огрызнулись косички. – Я вас не нарочно мясом стукнула.

– Аденька, – вмешалась тут третья голова. – Так это же не тот дядя. Это же сантехник из нашего ЖЭСа.

Адя внимательно посмотрела на дядю и только теперь разобралась, что он хоть и лысый, но точно не тот и одет в рабочую робу.

– А свинина где? – сама не зная зачем, спросила Адя.

У лысого сантехника, то ли от прорыва отопительной системы, то ли от ударов щипцами, вдруг помутилось в голове.

– Эх, – сказал он горько, взявшись за травмированный череп. – Избили ни за что да ещё свиньёй обозвали.

Приехавшие на место происшествия спасатели обнаружили во втором этаже сорванную со стены батарею. Из лопнувшей трубы хлестала тёплая вода и весёлым горным ручьём ниспадала в дыру. Над дырой сидел сантехник. Ручей омывал кирзовые сапоги работника жилищно-эксплуатационной службы, а бабушка с внучкой удерживали на его лысине большой разводной ключ и мороженую курицу.

– Вызывайте психиатрическую помощь, – приказал главный спасатель.

– Не надо психиатрическую, – попросила бабушка и подняла курицу.

Адя сняла с лысины разводной ключ, и взору присутствовавших открылись две изумительного вида багрово-фиолетовые шишки.

…До самой ночи спасатели ликвидировали последствия аварии…

Спать бабушка, внучка и кошка легли глубоко за полночь в бабушкиной комнате.

– Тебе, Аденька, завтра в школу идти, – сказала ласково старушка. – Так ты на мой диванчик ложись.

– А ты где будешь спать? – удивилась внучка.

– А вот тут в уголке на коврике, – сказала утомлённым голосом бабушка и, не успела Адя возразить, как действительно улеглась на кошачьем коврике да ещё и скрутилась баранкой, точно Жалиса.

А Жалиса по привычке вскарабкалась на бабушкин диван. Боднула Адю в пятку, разлеглась и заурчала на всю комнату. Адя поджала ноги – щекотно ведь, когда тебе в пятки пушистой мордой тычут.

– Надо Жалису в мою спальню отправить, – сердито пробурчала она.

– Это ещё зачем? – не поняла утомлённая бабушка.

– Чтобы спать не мешала и квартиру охраняла от крыс.

– Каких крыс? – испугалась бабушка, решив вдруг, что внучка из-за переживаний стала цветных грызунов видеть, как полоумный Клопик.

– Магазинных, – уточнила Адя, и бабушка успокоилась.

– Нет в магазине никаких крыс, – зевнула она.

– Нет, есть! Стопроцентно! – стояла на своём Адя. – Всю ночь по пиву носятся, цепляются хвостами за бутылки, потом обольются зелёнкой и Клопику мерещатся.

Бабушка недоверчиво хмыкнула.

– Бабушка, – спросила через некоторое время примирительным тоном Адя. – А зачем сантехник приходил?

– Так батарея потекла, – пробормотала бабушка. – Двадцать лет той батарее и ничего, а тут взяла и потекла.

Адя помолчала, а затем неожиданно всхлипнула.

– Бабушка, это я виновата, – призналась она. – Я по батарее ногой ударила, когда узнала, что растолстела.

Бабушка хотела рассердиться, но не рассердилась. Во-первых, она очень любила внучку. Во-вторых, хотела спать. А в третьих, знала, что Адя поправилась и по её вине.

– Охо-хо, – тихо вздохнула старушка, заснула и сердито засопела носом.

– Бабушка, – взмолилась Адя, – я расстроилась, я страдала…

Бабушка молчала. Вместо неё ответила Жалиса.

– Авэ, Адя! – неожиданно замурчала она. – Моритури тэ салютант! [4]

Встала на задние лапы, взяла мухобойку на караул [5]и с гордо поднятой мордой промаршировала в темноту прихожей. Только тут Адя догадалась, что спит и что всё это ей снится. Сделав над собой усилие, девочка открыла глаза. За окном светало.

– Бабуля! – объявила она. – У меня новая диета!

Услышав о новой диете, бабушка даже хрюкнула от огорчения.

– Самая первоклассная, – заверила Адя. – Воздушная! Воздух можно есть, сколько угодно.

Старушка поникла головой. И только Жалиса, стоявшая с мухобойкой на охране дыры, ухмыльнулась ехидно.

– Что бы ни делать нашей Аде, – прошипела она на всю квартиру, – лишь бы трескать до отвала.

Но добрая девочка и бровью не повела на кошкино замечание. Закатала рукава и принялась уписывать воздух кастрюлями. И – о, чудо! Стала даже не худеть, а прямо-таки таять, словно восковая свеча. Вот уж и десять, и двадцать, и тридцать килограмм бесследно исчезли. Из упитанной и румяной Адя превратилась в худенькую и бледненькую – не девочка, а какая-то пигалица [6]с косичками.

– Одумайся Аденька! – просила бабушка, подавая внучке очередную порцию воздуха.

Но Адя и слышать ничего не хотела.

– Бабуля, ты не понимаешь! – отмахивалась она обезжиренной рукой. – У меня ещё здесь и здесь висит. И с боков надо убрать.

– Да где же висит? – лепетала напуганная старушка. – Рёбра во все стороны торчат. Не ребёнок, а штакетник ходячий.

Адя начинала спорить с бабушкой, доказывая, что никакой она не штакетник. А если и штакетник, то для современной моды это самая идеальная фигура. Бабушка хваталась за сердце и обещала написать письмо в Страсбургский суд, чтобы судьи защитили Адю от самой Ади. И только кошка Жалиса мудро не вступала в споры. Крепко сжимала лапами мухобойку, смотрела на дыру и размышляла.

«Сейчас, – думала она, – Адя наговорит бабе бочку арестантов. Баба расстроится и достанет валерьянку. Руки у неё будут трястись, валерьянка прольётся. Потом только надо вовремя облизать бабушкины пальцы и – ням». Жалиса облизнулась и тихо, с чувством, промяукала:

– Спорь, Аденька, спорь. Час кошачьего блаженства обеспечен [7].

Аденька, между тем, продолжала стремительно худеть. И, наконец, встала на весы и рассмеялась от счастья. Стрелка дрогнула, но с места не сдвинулась. Весы показывали ноль килограмм, ноль грамм. Не успела девочка нарадоваться столь чудесному результату своей диеты, как измерительный прибор заходил ходуном. Дым клубами повалил во все стороны, и в этом дыму явились и предстали перед ней двое. Один – маленький, щуплый, с длинным носом и длинным плащом, из-под полы которого выглядывал кончик хвоста. Второй – абсолютно лысый, с двумя багрово-фиолетовыми рожками.