Ольга Гурьян - Повесть о Великой стене

Сяо–ба приличными знаками выразил свое удовольствие от встречи, а потом заговорил небрежно, но вкрадчиво:

— Да, времена нелегкие. Оглянешься кругом — сколько горя по всей Поднебесной. Не вы одни не уверены в завтрашнем дне. Сейчас человеку одному не прожить, вся надежда на помощь друзей. Помните ли вы, господин учитель Ю Ши,

как рассказали нам сказочку об отпрысках дракона?

Ю Ши расцвел, заулыбался и скромно заметил:

— Приятно, что вы не забыли мои уроки!

— Нет, мы не забыли, — сказал Сяо–ба. — :Надо вам сказать, что тогда же, по–рэбячьи играя, побратались мы, чтобы помогать друг другу в беде и бороться со злом. Потом, в голодный год, многие из нас рассеялись по разным местам. И когда случалось нам помочь человеку, или он помогал нам, или совместно выручали мы бедняка из беды, то братались мы с ними, а те снова привлекали других в наше братство Отпрысков Дракона! Сейчас по всей Поднебесной нас, возможно, сто или даже тысяча, и мы не знаем всех в лицо. Встретится нам человек, который по поступкам или небрежно брошенному слову кажется нам членом нашего братства, заводим мы подходящий разговор. Если небо ясно, мы говорим: «Видно, заснули в облаках драконы, что–то не шлют дождя». Если гроза, говорим: «Как разыгрались драконы, перекидываясь золотым мячом! Так и сверкает меж туч». На берегу реки мы спрашиваем: «Как имя дракона, повелителя этих вод?» И на все эти замечания человек отвечает: «Драконы бывают разные». А мы спрашиваем: «А сколько отпрысков у дракона?» И человек должен ответить: «Я из них». И тут уж смело проси его помощи в малом или большом, а придет время — станем мы рядом бороться со злом, чтобы побороть его.

Ю Ши хмуро ответил:

— Я человек мирный и не умею бороться. Вы напрасно открыли мне тайну.

— Кто хочет урожая, — ответил Сяо–ба, — заранее сажает семена. Когда вы обильно польете его слезами и потом, семя взойдет и принесет свой плод. Нехорошо человеку быть одному, господин учитель. Оттого несчастные люди по всей Поднебесной заключают союзы и братаются, а придет час, все эти братства сольются воедино и сильным потоком сметут врагов. Я хотел бы, чтобы вы подумали над моими словами.

Он встал, почтительно простился и скрылся за поворотом.

Хо Чжи вернулся домой, когда уже настала ночь. Он обрадовался, увидев Ю Ши, раздул угли в горшке и начал варить кашу. Ю Ши печально глядел на его изможденное лицо и впалую грудь, натруженную лямкой, в которой волок он лодку вверх по течению.

«Вот я хотел помочь ему, — думал он, — и ничего из этого не вышло. Работает на реке и живет хуже господской собаки. Как я старался учить его! Но, увы, учил он каждый знак долго, а забывал его быстро. От детской болезни его память ослабла. Несчастный мальчик!»

— Ешьте кашу, учитель, — сказал Хо Чжи и поставил на стол миску. Ю Ши взял палочки, но так грустно было у него на душе, что и есть не хотелось.

— Милый Чжи, — спросил он. — Помнишь ли ты хоть что–нибудь, чему я учил тебя?

— Я не помню, — ответил Хо Чжи. — Ешьте, каша горячая.

— Хоть что–нибудь да вспоминаешь ли? — снова спросил Ю Ши. — Свою мать помнишь?

— Помню, — ответил Хо Чжи. — Я помню. Она кормила меня грибами и мясом. Она дала мне теплую одежду. Я помню. Но так это далеко, будто приснилось.

— Милый Чжи, а тебе никогда не снится, что живешь ты во дворце и служишь молодому господину, а когда позовут тебя: «Цзеба!», — загогочешь ты, как гусь, и залаешь собакой для его развлечения?

Хо Чжи рассердился и бросил палочки в миску.

— Это неправда! — закричал он. — Зачем говорить «Цзеба» — я не заика. Зачем так говорить? Я не собака и не гусь! Я человек и работаю на реке! — И он горько заплакал от обиды.

При виде этого Ю Ши тоже заплакал, а Хо Чжи вскочил и начал утирать щеки учителя своим рваным рукавом. При этом он приговаривал:

— Прошу вас, не печальтесь! Не надо, не надо! Мне ведь не плохо. Я работаю, а вечером ем мою кашу. Приходит друг, я говорю: «Ешь со мной, здесь хватит на двоих». Ешьте кашу, учитель. Она остынет.

И оба принялись за еду.

А теперь вернемся мы ненадолго назад, в Ваньцзяцунь, о которой только что вспоминали Ю Ши и Сяо–ба, к тому самому голодному году, когда кочевники сняли урожай мечами и стрелами и жители деревни, у которых не осталось ни зернышка, с чем начать осень, разбрелись кто куда.

В начале следующей главы мы вкратце расскажем, что произошло с ними за эти годы, а затем перейдем к дальнейшим событиям.

Зима после нашествия кочевников была тяжелой и долгой, но наконец вновь приблизилась весна. Ноздри втянули запах оттаявшей земли, руки заныли от желания прикоснуться к земле, и что же? Кто пережил зиму, вернулся домой. Кто пришел вчера, сегодня встречал запоздавших. Через неделю жизнь вошла в свою колею, и год за годом все пошло по–прежнему.

Потом Цинь победила Янь, и целую неделю горела великолепная столица Цзи, так что небо ночами пламенело, а днем было затянуто серым дымом. Но огни отгорели, и снова жизнь потекла, как встарь. Мальчики стали юношами и сменили стариков на полях. Девчонки уложили косы в прическу и, сидя на корточках за очагом, нянчили собственных детишек. Но не такое это было время, чтобы спокойно рождаться и умирать и праздновать наступление новой весны у могильных холмиков среди вспаханного. поля. Позже чем для многих, но и до этой глухой деревушки докатилась волна горя, затопившего Поднебесную.

Стражник пришел за древним стариком Бань и велел ему явиться к начальнику уезда. Узловатые, подобные древесным корням ноги уже не держали старца. Бань Сяо–эр, по прозвищу Крепкий камыш, взвалил деда на плечи и потащил его в уездный город. Вечером он принес его обратно на руках, слабого, как новорожденный ребенок, положил на циновку и побежал по дворам созывать отцов семейств. Едва слышным голосом старик Вань сообщил им, что по приказу императора, все живущие по левую сторону деревенских ворот переселяются на северо–восток, живущие по правую сторону остаются на месте.

Император — сын неба, и его повеления так же неотвратимы, как гроза, засуха и наводнение. Не мешкая, связали добро в узлы, нагрузили тележки, взяли на руки стариков и детей, горестно навеки распрощались с родными и двинулись в путь.

Об этом переселении не стоит писать подробно. И без того понятно, что днем идут по дороге, бесконечно стремящейся вдаль, а вечером варят еду на кострах и спят на земле. Два раза переправлялись через Желтую реку, брели долинами и карабкались на горные перевалы и наконец пришли к месту, где горы, тянущиеся с трех направлений — запада, севера и востока, — встречаются вместе и образуют отвесный утес, спускающийся скатом к морскому берегу. Здесь, в узкой равнине между горами и заливом, они остановились, наспех построили шалаши, вскопали огороды и стали ждать новых распоряжений. Долго ждать не пришлось–всех мужчин отправили ломать камень и носить его за два часа пути, на берег залива.