Владимир Крепс - Сокровища капитана Ермакова

Внезапно налетел шквалистый ветер, как это часто бывает в Гвинейском заливе. Капитаны схватились за поручни, но шляпа Гулливера была унесена за борт. Теперь стало ясно, почему так резвились летающие рыбы. Это верный признак наступающего шторма.

Пришлось быстро идти на погружение. Как известно, в глубинах моря всегда «хорошая погода». Но и в «хорошую погоду» подводных путешественников подстерегает множество опасностей...

Внезапно луч прожектора осветил какую-то темную громаду, висевшую в воде... Немо успел положить руль на борт, и лодка круто свернула направо, но там возвышалась, похожая на скалу, незаконченная постройка кораллов — фундамент будущего острова.

Немо искусно провел «Северянку» через узкий проход, отделявший коралловую колонию от темной громадины. Это был затонувший когда-то фрегат с поломанными мачтами. Сквозь опутавшие корпус водоросли можно было увидеть зияющие пробоины от пушечных ядер.

Огромный пролом открывал картину разыгравшейся здесь трагедии. Трюм был забит скелетами, закованными в цепи. На носу красовалась полусгнившая деревянная фигура — голова женщины. Капитаны успели прочитать название корабля — «Эсмеральда». Нетрудно было догадаться, что это был невольничий корабль, затонувший после схватки с каким-нибудь пиратом, пытавшимся отнять у «законных владельцев» черных рабов.

Не успела «Северянка» выйти на открытую подводную дорогу, как из гидрофонов раздался сильный шум. Это было похоже и на шипенье масла на сковородке, и на треск горящих сучьев.

Тартарен с аппетитом втянул воздух.

— Неужели на камбузе что-то жарят? Может быть, креветок? О, это такая вкусная еда. Особенно в масле.

— Вы угадали, — улыбнулся Немо. — Это креветки. Только они далеки от сковородки, Тартарен. Известно ли вам, что креветки очень скандальные особы? Когда они поднимают шум, вы не услышите гуденье винтов и двигателей. Не раз военные подводные лодки.спасались от преследования, испугавшись скопищ звучащих креветок.

А из гидрофонов раздались звуки скрипок. Изумленные капитаны переглянулись.

— Скажите, месье Немо, а на скрипке тоже играют ваши креветки? — саркастически спросил Тартарен.

— Нет. Эти звуки издают полосатые зубатки при помощи своего плавательного пузыря, выдавливая из него пузырьки воздуха. А в китайских водах живет рыба — циноглоссус... Это своеобразная рыба-оркестр. Она подражает звукам органа, арфы и даже звонит в колокол. Науке уже известны несколько десятков видов звучащих рыб.

Теперь из гидрофона раздался удалой свист, потом кто-то сильно захрапел, но все эти звуки были перекрыты сильными ударами барабана.

Немо поймал в луч прожектора стайку морских петухов, за которыми следовали тропические сциениды... Капитаны прильнули к смотровому стеклу.

— Перед вами ансамбль морских петухов, или тригл, — пояснил индийский капитан. — А вот там, дальше, плывут морские барабанщики — тропические сциениды. Впрочем, с барабанным боем плавает по морям и другая рыба — пятнистая дорада.

Из гидрофонов, заглушая подводный концерт, громко зазвучали баяны. Знакомая мелодия матросской песни «яблочко» разнеслась по всей кают-компании.

— Пардон, месье Немо, это играет рыба-баян? Или, быть может, рыба-аккордеон? — осведомился тарасконец.

Ему ответил капитан корвета.

— Баяны играют на «Заре»...

На поверхности воды показался бурунчик... Это «Северянка» подняла перископ вблизи от немагнитного парусника. Перед знаменитыми капитанами проплыла стройная шхуна с светло-серым корпусом. Верхняя часть шхуны и все надстройки были выкрашены белой эмалью. Между лакированными мачтами висели флаги расцвечивания. С бака доносилась музыка и веселый гул.

— «Заря», — прошептал Дик Сенд. — Завещание капитана Ермакова в двух кабельтовых с подветренной стороны.

Баянисты, видимо, не жалели пороха: музыка становилась все громче. Ее даже не мог заглушить топот матросов, танцующих «яблочко».

— Неужели все это в честь... гм-м... одного из нас? О-о, я вспоминаю мое возвращение в Тараскон из Сахары!.. — скромно потупив глаза, заметил Тартарен.

— Да, если вас считать богом Нептуном. Тогда в вашу честь сейчас на «Заре» идет традиционный морской праздник по случаю пересечения экватора, — весело ответил Гулливер.

— Но как же нам незаметно пробраться на борт шхуны? — поглаживая бороду, спросил Робинзон. — Праздник праздником, а вахта вахтой.

Есть идея. Мы пригласим на помощь физика Гриффина из романа Герберта Уэллса «Человек-невидимка», — и с этими словами капитан корвета снял с полки книгу в обложке, украшенной фантастическим рисунком.

Раздался шелест страниц... Из переплета медленно вышел закутанный с головы до ног человек. Широкие поля фетровой шляпы скрывали его лицо. Он носил большие синие очки с сеткой. Лицо его было забинтовано, оставался неприкрытым только розовый остроконечный нос. Низ лица был закрыт шелковым платком, из-под которого торчала трубка.

— Я слышал ваш разговор, капитаны. И вряд ли я могу вам быть полезен. Моя аппаратура частично разбита, частично сгорела во время пожара в главе двадцатой моего романа «В доме на Грейт-Портленд стрит». И я не могу вас сделать невидимками.

— В этом нет никакой надобности, достопочтенный Гриффин. Мы обращаемся к вам с покорнейшей просьбой. Что вам стоит доплыть до «Зари»? Пробраться в каюту Саши Ермакова и узнать координаты клада его достойного дяди?.. — вмешался Гулливер.

Кому неизвестно, что Гриффинбыл склонен ко всякого рода озорным и даже опасным поступкам? А на сей раз его как физика по специальности еще увлекала мысль побывать на борту немагнитной шхуны.

Не ответив ни слова, он быстро сбросил одежду, снял бинты и фальшивый нос. Нельзя сказать, что перед капитанами предстал Человек-невидимка, просто никто не предстал, потому что ничего не было видно. Напутствуемый добрыми пожеланиями, Гриффин скрылся в выходной камере. Дик Сенд задраил за ним люк.

Через несколько минут на поверхности воды показались легкие круги. Это плыл Человек-невидимка...

Членам клуба оставалось только терпеливо ждать его возвращения. Робинзон долго разглядывал силуэт «Зари», прежде чем задать недоуменный вопрос.