Семён Самсонов - Повести и рассказы

В эту минуту мальчик услышал тихий скрип двери. По запаху табачного дыма Кузьма понял, что прошёл дед Влас. Дед, словно вор, осторожно выполз из хаты, прошёл мимо чулана на улицу и его глухие, едва слышные шаги, затихли где-то на дворе. Но не прошло и минуты, как мальчик услышал новые шаги. За стариком вышла и бабка, бесшумная, словно кошка. «Что бы это значило?» — подумал Кузьма и толкнул легонько в бок Петра Чайкина. Тот проснулся и недовольно буркнул:

— Ну, что тебе?

— Они куда-то пошли.

— Кто?

— Дед Влас и бабка.

— Оба враз пошли? — уже совсем очнувшись, спросил Пётр.

— Нет, сначала дед, а следом бабка, да тихонько.

— Давно?

— Только что, крадучись пошли, — повторил Кузьма.

Пётр Чайкин быстро встал и, как был босой, вышел тихонько во двор. Прижавшись к стене, Пётр увидел едва заметную сгорбленную фигуру бабки, которая пробиралась в угол двора, где рос бурьян. Там был погреб — это Чайкин хорошо знал. Вдруг бабка подошла к калитке, что вела в огород, остановилась, оглянулась вокруг и, будто тень, исчезла за забором. Чайкин, стараясь шагать бесшумно, подобрался к погребу. Он осторожно прилёг ухом к крышке ямы. Из-под земли послышался глухой стук телеграфного ключа, выбивавшего азбуку морзе.

Взволнованный Чайкин торопливо вернулся в дом. Он добыл свет, наскоро оделся, проверил пистолет и сел поджидать хозяев, а Кузьму послал за комбатом.

В сенях заскрипела дверь. Первым вошёл Влас, а за ним бабка. Чайкин подумал: «Дед в яму, а бабка, значит, на охрану… Здорово!»

— Почему, Петя, не спишь? — улыбаясь, спросил дед. — Может, нездоровится?

— А вы почему не спите? — заговорил Пётр обычным голосом.

— Беспокойная старость, сынок, по хозяйству хлопот много, — сказала бабка как ни в чём не бывало.

Чайкина начало лихорадить… Он встал и резко, с иронией спросил:

— Ну, как работал передатчик?

Влас побледнел, выхватил нож из-за голенища сапога и кинулся к Чайкину, но дуло воронёной стали остановило его. Старик выронил нож и мешком опустился на лавку. Бабка кинулась в ноги Чайкину и заголосила:

— Не погуби душу стариков, как родного просим.

На пороге хаты появился комбат и шустрый Кузьма с довольными сверкающими глазами, уверенный в том, что уж теперь-то он будет сыном танкового батальона.

Боря Шилов стоял у двери и беспокойно оглядывался. Ему очень хотелось убежать. «Не останусь я здесь, и всё тут», — повторял он про себя. Но как убежать? В коридоре, у самой двери, сидела пожилая сторожиха и проверяла пропуска на вход и выход. Она показалась Боре сердитой, придирчивой. «От этой не удерёшь, — подумал он и посмотрел на открытое окно: — Эх, прыгнуть бы!» Но окно находилось на третьем этаже.

Боря думал и проклинал цепкого «придиру» — милиционера. «И как я только попался ему? Зачем вышел из вагона? А всё из-за того слепого, дяди Степана. Сидел бы на месте, так нет, пошёл и пропал. А тут теперь вот выкручивайся…»

Борю Шилова привели в милицию. Там допрос: кто, откуда, куда едешь, чем живёшь, почему не хочешь в детдом? Ух, сколько спрашивали…

Боря сейчас огорчался, что сказал в милиции не так, как надо. Ему бы сказать, что едет к деду, как учил дядя Степан, а он ответил: «Езжу потому, что хочу». Ему бы сказать, что у него есть мать и что отец служит на войне. Так нет же, Боря сказал правду: мать погибла во время бомбёжки, а отец пропал на войне, не известно где. «Пропал без вести», — как говорил тот же дядя Стёпа. Ну, и забрали Борю, как беспризорника. А потом милиционер, который задержал Борю на вокзале, привёл его в детский дом.

Милиционер скрылся за дверью, на которой мальчик по складам прочитал: «Ди-рек-тор». Боря остался в длинном и скучном коридоре. Милиционер сказал: «Подожди здесь». Вот и ждёт Боря. А чего ждёт? Они думают его оставить в этом скучном сером доме? «Всё равно удеру, и всё тут», — решил Боря, оглядываясь по сторонам.

— Пройди-ка, мальчик, сюда! — позвал милиционер, и Боря вошёл в кабинет.

— Тебя как звать? — спросил седой старик.

— Борис Шилов, — нехотя ответил мальчик.

— Сколько тебе лет?

— Десятый!

— Родители есть?

— Есть…

— Ты же в милиции сказал, что у тебя нет родителей, — недовольно возразил милиционер.

— Не говорил я, — пытался оправдаться Боря и покраснел.

— Да, как же не говорил? Вот и протокол, — и милиционер полез в свою сумку.

— Ну, нет… — со слезами произнёс Боря, испугавшись, что сейчас его уличат во лжи.

— Не «ну», а просто «нет» надо сказать, — мягко поправил седой старик.

Боря сразу почему-то невзлюбил этого старика с большими синими глазами, смотревшими из-под нависших густых рыжевато-белых бровей.

— Ну-с, так, — неопределённо сказал седой старик, потом посмотрел на Борю и добавил: — Вот подождём директора, а там решим, куда тебя определить. А вы, товарищ милиционер, можете итти.

Когда шаги милиционера затихли за закрывшейся дверью, Боре стало не по себе. Он хотел выбежать вслед и сказать решительно: «Не останусь здесь и всё». Но в это время старик перебил его мысли:

— Ты что же такой скучный?

Боря хотел ответить какой-нибудь вызывающей грубостью, но вместо этого хмуро проворчал:

— Небось, у вас тут с тоски умереть можно.

— Вот как! — улыбнулся старик. — Это ты напрасно. Вот поживёшь и сам увидишь, что всё хорошо будет.

— Нет! — отрубил Боря.

Оба замолчали. Старик смотрел на мальчика и о чём-то сосредоточенно думал, а Боря стоял, опустив голову. У него было такое состояние, точно он лишился способности думать. Глаза были открыты, но не видели ничего, их заволокло слезами горькой обиды.

— Ну-с, давай знакомиться по-настоящему, — произнёс, наконец, старик ласково и просто.

— А я не хочу знакомиться, — дерзко ответил Боря, не поднимая головы.

Старик словно не слышал ответа Бори и продолжал:

— Меня зовут Илья Ильич. Я учитель, твой будущий учитель, если хочешь…

— Не хочу! — снова с дерзким вызовом сказал Боря.

Илья Ильич вышел из-за стола и подошёл к мальчику. Он положил свою высохшую руку на плечо Бори и, глядя на его голову с грязными, нестриженными волосами, сказал:

— Ты напрасно сердишься. Напрасно. У нас хорошо тебе будет. Учиться будешь, работать, расти.

Илья Ильич погладил Борю по голове и неожиданно спросил:

— Читать умеешь?

— Нет, — ответил Боря и мотнул головой так, что рука учителя повисла в воздухе.

— Ну-с, а писать? — снова спокойно спросил учитель.