Василий Клепов - Тайна Золотой Долины

Я выполз из хижины в засаду. В руке у меня были лассо с петлей на конце и топорик. Первый раз в жизни я всерьез полз по-пластунски. Думаю, никто из пластунов так плотно не прижимался к земле, как я в ту памятную ночь. Мне все представлялось, что старик меня видит и уже заносит надо мной нож.

Когда я оглянулся, хижина уже осветилась: ребята разожгли костер. У огня сидел здоровый дядя, и всякий, кто не знал, что это чучело, решил бы, что это – настоящий человек, который немного вздремнул.

Повернувшись лицом к хижине, я стал наблюдать. Огонь от костра ярко освещал все кругом, и видны были каждая травинка, каждый камешек на земле.

«Ну, – думал я, – приходи. Теперь от меня не скроешься…»

Ни Димка, ни Левка у огня не показывались, но я чувствовал, что они не спят.

Иногда костер вспыхивал ярче – это ребята, не обнаруживая себя, подбрасывали в огонь дрова.

Было уже за полночь. Ручка ковша Большой Медведицы спустилась вниз, над восточным краем неба засверкали веселой кучкой Стожары (Сергей Николаевич говорил нам, что это верные признаки близкого рассвета [41]). Потом где-то залепетала птичка. Вот неугомонная! Чего ей не спится? Ведь никакой злой старик ее не подкарауливает, – спала бы себе да спала, подвернув голову под крыло…

И тут я услышал за собой осторожные, редкие шаги. Еще плотнее прилег к земле, втянул голову в плечи. Мне казалось, что он сейчас наступит прямо на меня, но старик прошел рядом и остановился. Я бесшумно пополз за ним. Его длинная тень, удивительно длинная для такого маленького человека, ложилась на меня, и я полз прямо по этой тени.

Он снял с плеча коротенькое ружье, но прицеливаться не стал, а, осторожно шагая, стал подкрадываться еще ближе к хижине. Я продолжал ползти. Он снова остановился и теперь был от меня всего в каких-нибудь шести или семи шагах. Встав на изготовку, начал поднимать ружье. Стрелок он, видать, был опытный, потому что целиться долго не стал: не успел я приподняться, чтобы набросить на него петлю, как грянул оглушительный выстрел.

Я вскочил, подбежал сзади, набросил лассо. Оно хлестнуло его по шее, но не зацепилось.

– Держи! Гей! Гей! – крикнул я что есть силы, чтобы испугать старика. – Держи бандюгу!

Даже не оглянувшись, он бросился в сторону и сразу исчез в темноте. Димка с Левкой тоже выскочили из хижины и тоже кричали: «Держи! Гей! Гей!» И все горы сразу всполошились, и отовсюду неслось: «Эй! Эй!», как будто в Золотую Долину вошла целая армия и ринулась за этим мерзким старикашкой.

Гнаться за ним мы боялись. Еще подкараулит где-нибудь за кустом и пристукнет. Остановились в тени и решили, что двое будут спать в хижине, а один по-прежнему заляжет невдалеке, чтобы, если старик снова появится, все-таки захлестнуть его петлей. И Димка и Левка просились в засаду, но я сказал, что имею в этом деле опыт и поэтому буду подкарауливать старика сам. Но в эту ночь он больше не появился. Я взял лопату и вырыл за хижиной под березовым кустиком могилу для Мурки. Собака лежала, как живая, и только губы ее были разомкнуты, и на них запеклась кровь. Я посмотрел, куда угодил убийца. Пуля вошла в грудь и вышла в левом боку. Наверно, Мурка смотрела на старика и лаяла, когда он в нее выстрелил.

Вместе с Левкой мы уложили в могилу Муркино тельце, присыпали землей.

Когда я, кончив работу, взглянул на Левку, то увидел, что он плачет.

– Ничего, Федор Большое Ухо, мы отплатим за Мурку! Так отплатим, что старик будет сам не свой от злобы.

Солнце снова вышло на свою Золотую Тропу, и вместе с темнотой рассеялся наш страх… Только теперь мы поняли, какое важное событие произошло вчера. Мы нашли золото! Оно было у нас в руках – целых два мешочка! Этого хватит, пожалуй, на насколько танков.

А сколько его еще там, в верховьях ручья, – даже приблизительно сказать невозможно.

Нас охватила дикая радость. Левка стал кувыркаться на нарах, Димка бросился на него, и они стали возиться, как щенята.

Я не спал уже больше суток и едва держался на ногах. Но настроение было такое, что я мог не спать еще пять ночей.

– А здорово, правда, ребята? – без конца спрашивал я, пересыпая в горстях золотые кристаллы.

– Правильные самородки! – говорил Димка.

– Класс! – восклицал Левка.

– Помни, Молокоед, нам еще нужно сделать заявку на этот золотоносный участок, – обеспокоенно произнес Димка.

Он все еще продолжал играть в Джека Лондона, а для меня эта игра уже кончилась.

– Ты в уме? – рассмеялся я. – Мы же не в Америке живем, а в Советском Союзе. Какие могут быть у нас заявки? Или ты решил быть капиталистом?

От этих моих слов всем стало смешно, и ребята опять принялись возиться на нарах.

– А ведь в самом деле здорово! – вдруг отпихнул от себя Левку Димка. – Мы не только набрали золота на танк, а, может, открыли такой прииск, откуда будут черпать золото много лет.

Видали? До него только сейчас дошло! Зачем же мы, спрашивается, огород городили?

– Все понятно, ребята. Старик сторожит здесь золото.

– А ведь правда! – радостно воскликнул Димка. – Потому и следит за нами. Потому и стрелял.

Все это было, конечно, так. Но ребята еще не додумались до главного, что уже знал я. Главное заключалось вот в чем. Я понял, кто такой этот старик, – один из врагов Советской власти, которые перестреляли партию Окунева [42].

Окунев писал, что видел маленького сутуловатого человека в форме старого горного ведомства. Этот был тоже маленький и сутулый, одетый в какой-то чудной пиджак, куцый, рваный и со светлыми пуговицами…

Когда я высказал все ребятам, Левка сразу соскочил с нар:

– Нечего здесь сидеть… Пошли его ловить. Чего бояться? Нас все-таки трое, а он один.

– Как же! – протянул Димка. – Есть смысл возиться с ним, когда в руках у нас золото.

– Золото никуда не денется, – спорил Левка. – А старик возьмет и убежит. Он же знает, что мы видели его.

– …и понимает, что мы дело так не оставим, – поддержал я Левку.

Мы очень жалели, что выпустили раньше времени голубя. Как бы он теперь нам пригодился! Стоило послать с ним записку Мишке Фриденсону, и все было бы в порядке…

– Что за спор? Почему нет драки? – вдруг раздался знакомый насмешливый голос, и в дверях хижины появилась Белка.

Мы сразу перестали спорить, потому что не знали, можно ли при Белке говорить обо всех наших открытиях и о том, в какое трудное положение попали.

Белка заметила наше смущение:

– Что вы притихли, ребята? Что в самом деле такое? Я пришла, а они секреты устраивают…