Илья Туричин - Кураж

– Что ж вы!… - закричал Синицын.

– Обрыв… Верно, провод перебило…

Каруселин рванул провода от машинки, выскочил наверх, пригнувшись побежал вдоль лежащих на земле проводов, сжимая в руках машинку.

Василь и Толик увидели его, когда он уже вбежал на мост, распластался на досках, стал возиться с проводами. Потом лейтенант приподнялся - на колено, дернулся, словно от удара, привалился к перилам и замер.

– Убили, - прошептал Василь и прикусил губу.

И вдруг какая-то страшная сила приподняла мост. Он словно встал на дыбы, повис в воздухе и начал оседать в реку. Река в том месте закипела от множества осколков. Над ней повисли дым и пыль. А когда они рассеялись, мальчики увидели будто срезанные сверху мостовые быки, погнутые рельсы, торчащие из воды, в которой крутились доски настила и обломки перил. Целой осталась только часть моста с городской стороны. Она висела изломанными краями над рекой. А к остаткам перил все еще прижимался лейтенант, и в пальцах у него чернела зажатая машинка. Потом машинка выпала. Тело лейтенанта сползло, свесилось с моста и упало в воду, в живую кучу досок и щепок. Задержанная взрывом река словно ждала лейтенанта, она подхватила его, завертела и потащила.

– Бежим! Быстро! - крикнул Василь.

– Куда?

– Может, он живой еще!…

– Стреляют же, - жалобно сказал Толик.

– Может, он живой еще… - повторил Василь и бросился с чердака вниз по лестнице. Толик побежал за ним.

Во дворе было пусто. Невдалеке подымался столб сизого дыма. Горел какой-то дом. Василь перелез через забор в соседний двор. С треском порвалась штанина. Он даже внимания не обратил. Толик перебрался следом.

– К повороту! - крикнул Василь.

Толик понял. Тело лейтенанта вынесет к повороту реки.

У них даже игра была такая: входили в реку возле моста, ложились на воду, замирали и их несло по течению, словно легкие бревнышки. Только нельзя давать воде сносить себя к берегу, ненароком напорешься на ветлу или топляк.

Мальчики бежали под прикрытием прибрежных домов. И река за домами бежала. Она всегда здесь бежала, спешила к повороту. А за поворотом разливалась в широкую пойму. И город отходил за заливные луга, за высокую густую траву, подальше от воды. А лес на противоположном крутом берегу спускался к самой реке.

Павел и Петр не добрались бы до города в тот день, если бы не случай.

Они шли по обочине шоссе навстречу потоку беженцев. Усталый Киндер брел позади, вывалив язык. Да и сами они устали. Солнце пекло нещадно. Даже есть не хотелось. Их обгоняли военные грузовики. Братья пробовали "голосовать", но ни один не остановился. Впрочем, братья понимали, что на грузовиках везут боеприпасы и шоферам не до попутчиков, и голосовали просто так, на всякий случай.

Так добрались они до переезда, где шоссе пересекало железную дорогу. И тут прямо на рельсах застрял грузовик с ящиками, укрытыми брезентом. Что-то случилось с мотором, потому что красноармеец-шофер выскочил из кабины, торопливо поднял капот, начал что-то подвинчивать, дергать, крутить.

Братья остановились неподалеку. Киндер, обрадованный передышке, растянулся у их ног, часто дыша.

Переезд был узким, не разъехаться. Образовалась пробка. На шофера кричали, громче всех дежурная на переезде, пожилая женщина в ситцевом пестром сарафане и шлепанцах на босу ногу.

– Нашел место для ремонту! Скидайте его с рельсов к чертовой матери! У меня поезд идет!

Люди, военные и штатские, бросились к грузовику, намереваясь выполнить ее совет, столкнуть грузовик с рельсов.

Но тут из кабины на подножку вылез сержант, поднял над головой винтовку и выстрелил в воздух.

– Тихо, граждане! - крикнул он. - Полегче! Мы - взрывоопасные! У нас, может, динамит!

И так он это крикнул, что подбежавшие отшатнулись от грузовика. Кто его знает, еще взлетишь на воздух!

– Данамиту мне тут не хватало! - всплеснула руками дежурная, выхватила из футляра, болтавшегося на поясе, красный флажок и, раскручивая его на ходу, побежала по шпалам навстречу поезду.

Машинист увидел ее, подтормозил и остановил состав у переезда.

Шофер вылез из-под капота распаренный, словно в бане побывал. Яростно закрутил заводную ручку. Мотор несколько раз чихнул и затарахтел.

Разъяренная дежурная погрозила вслед машине кулаком.

Паровоз протяжно прогудел.

И тут Петр сообразил, что на поезде добраться до города можно быстрее, чем пешком.

– Садимся, Павка! - крикнул он брату.

Колеса стучали на стыках. Красные товарные вагоны, ускоряя ход, пробегали мимо. Уцепиться не за что. Ага, вот вагон с тамбуром, ступеньки…

– Ап! - крикнул Петр и, пробежав несколько шагов рядом с вагоном, прыгнул на ступеньку, ухватился за тонкий металлический поручень.

– Киндер! - крикнул Павел, схватил пса одной рукой за ошейник, другой под брюхо, поднял и бросил брату.

Киндер взвизгнул от неожиданности. Петр поймал его прямо за холку, сунул в тамбур.

– Я догоню, - крикнул Павел и побежал рядом с вагонами по мелким камешкам. Но вагоны шли быстрее. С ним поравнялся еще один вагон со ступеньками. Павел прыгнул, ухватился за поручень, подтянулся. В конце концов на бегущую лошадь прыгать не легче.

– Психи ненормальные! - крикнула им вслед дежурная.

А поезд набирал ход. Бежали мимо телеграфные столбы с белыми чашечками изоляторов. Деревянные избы в окружении зеленых картофельников. Лес. Поля. И снова лес…

Так и ехали братья в разных тамбурах.

Киндер жалобно скулил, не понимая, куда делся Павел.

Петр сидел на полу тамбура, опустив ноги на подножку, обнимал пса и прижимал его к своему боку. Пес был горячим, словно печка. Но отпустить его Петр не решался.

Черный дым от паровоза сносило назад, пахло жженым углем. На рубашку, руки, лицо садилась копоть. Глаза то и дело забивало какой-то мелкотой, и они слезились.

Киндер скулил. Он вообще не любил железной дороги. Она пахла разлукой. Каждый раз, когда цирк переезжал, его совали в вагон. Пахло вот так же гарью, железом, машинным маслом. И он долго-долго ехал один, без друзей, и тосковал, и плакал, и даже завывал от одиночества.

– Перестань, Киндер. Павел сел в другой вагон. Тоже едет. Мы все едем выручать маму, - сказал Петр псу и погладил его спину. - Маму.

Киндер тявкнул неуверенно.

– Да-а… Мы тоже еще не знаем, как ее выручать… - Петр нагнулся вперед и помахал брату рукой.

Павел ответил.

Состав, вздрагивая и гремя сцепками, остановился возле той самой платформы, где выгружали весной животных.

Братья с удивлением осматривались, не узнавая станцию. Вместо здания вокзала - груда закопченных развалин. Рядом - несколько разбитых обгорелых скелетов вагонов. Чуть дальше - паровоз, смятый, с развороченным боком. А за ним - переломанная надвое шея водокачки, будто огромная неведомая птица ткнулась клювом в землю.