Валерий Гусев - Привет от тети Моти

Алешка забрался на подоконник, лег на него животом, развернулся и сполз на землю. Присел на корточки, огляделся.

Все было спокойно. На земле лежали черные тени от зданий и деревьев. Тускло светились контрольные лампочки на КПП и возле складов и ангаров. Все кругом спало. Ни за что не подумаешь, что в этой мирной тишине и спокойствии замышляется черное преступное дело.

Алешка зевнул и встал – в первую очередь нужно нейтрализовать Горшкова и тетю Мотю, которые сейчас заканчивают на кухне все нормальные работы. И готовятся к другой – подлой.

Стараясь держаться в тени, чтобы не попасться на глаза патрулям и часовым, Алешка окольным путем подобрался к собачьей будке, где как и вся природа вокруг, безмятежно дрых охранник Сачок. Да еще и солидно при этом похрапывал.

– Тихо! – шепнул ему Лешка. – Молча!

Сачок его послушался, но с такой радостью замолотил хвостом по стенкам будки, будто кто-то стучал палкой по пустой дубовой кадке.

Алешка потрепал его за уши, отстегнул от про­волоки цепь и собрал ее в комок, чтобы не звенела.

– Рядом! – так же шепотом скомандовал Алешка.

Сачок по всем правилам обошел Алешку сза­ди, сел слева от него и доверчиво прижался теп­лым мохнатым боком. – Вперед! – скомандовал Алешка.

И две ночные тени – одна на двух ногах, а другая на четырех лапах – бесшумно засколь­зили к блоку питания.

Луна той порой сдвинулась со своего прежне­го места и склонилась на ветви старой березы возле штаба. Стало заметно темнее, и тем ярче в ночи светились окна кухни.

Вообще, как потом рассказал мне Алешка, бродить глубокой лунной ночью по территории части было страшновато. Казалось, что вокруг тебя какой-то вымерший или усыпленный злым волшебником сказочный город. И не знаешь, что вдруг может случиться в следующий миг. То ли кто-нибудь страшный неожиданно выскочит из-за угла, то ли где-нибудь на чердаке зловеще гукнет сова, то ли бросится под ноги черная кошка с горящими глазами и когтистыми лапами. И все время казалось, будто из темноты кто-то внимательно за тобой наблюдает…

Но что делать? – воинский долг, как понимал его Алешка, превыше всего.

Когда они добрались до кухни, Алешка при­стегнул цепь к перилам крыльца, а сам спрятал­ся неподалеку, за железной бочкой с надписью «Место для курения», и затаился, как котенок в засаде возле мышиной норки.

Сачок легонько поскулил, глядя в его сторону. – Место! – шепнул ему Алешка. – Охраняй! Сачок послушно лег на землю. Вернее, не лег, а плюхнулся. Алешка даже почувствовал, как под ним дрогнула земля – вроде небольшого землетрясения местного характера.

Вскоре свет в кухне погас, дверь распахнулась, и на крыльце появились негодяи Горшков и Мотя. Горшков стал запирать замок, а Мотя начал было спускаться с крыльца, но его остановило негромкое, но убедительное рычание из темноты. – Эй! Кто тут? – дрогнувшим голосом спро­сил темноту Мотя. – Сачок, ты? Пошел вон, без­дельник!

В ответ – уже более грозный и раскатистый

рык.

Горшков сунул ключи в карман, обернулся:

– Ну, чего там?

– Пес какой-то. Баскервиль…

– Да это Сачок, – пригляделся Горшков. – Пошел вон!

Сачок подпрыгнул на месте, звякнув цепью, и снова рыкнул. Дал этим понять, что даже если бы и хотел, уйти вон никак не сможет. Но главное: у него теперь есть свой собственный коман­дир. И выполнять он будет приказы только этого командира. Вот так вот!

– Во гад! – выразился Мотя. – Что нам, те­перь всю ночь тут сидеть?

– Дурак! «Всю ночь сидеть», – передразнил его Горшков. – Нас же Лева ждет. Его обяза­тельно нужно из фургона выпустить. Через пол­часа там патруль пойдет. Проверят машину и – все. Обязаны проверить. Гони кобеля!

– Что ты орешь! В штабе услышат! – И Мотя начал цыкать на Сачка: – Пошел на место! Брысь!

Сачок удивленно взглянул на него – такой кошачьей команды он не знал и исполнять ее не собирался – и обернулся в Алешкину сторону. Но от «командира» новой команды не последова­ло. И Сачок, поняв, что нужно выполнять преж­нюю, снова угрожающе рыкнул.

– Что делать-то, Горшок?

– Я его отвлеку, а ты прорывайся. Беги к ма­шине. И стукни три раза в заднюю дверцу. Вот так. – И Горшков постучал по стене. – Готов? На старт.

Горшков стал медленно спускаться по ступе­ням, душевно приговаривая:

– Хороший пес… Настоящий Сачок… Зараза ты поганая…

А Мотя тем временем перелез через огражде­ние крыльца и спрыгнул на землю.

Тут же – злобный рык, мощный прыжок, лязг зубов, треск разорванных штанов, вопль Моти и ругань Горшкова.

И все опять по-прежнему.

– Попали мы, Горшок, – всхлипнул Мотя, пытаясь приладить на место выдранный клок.

– Не ной! Сходи на кухню, найди ему что-нибудь пожрать. Держи ключи.

В кухне снова вспыхнул свет, послышались какие-то стуки, бряки и звяканье кастрюльных крышек. Появился Мотя с громадным мослом в руках.

– Ни фига себе! – встретил его Горшков. – Постарался! Я бы такую кость сам обглодал. Пос­ле обеда.

Он забрал кость у Моти и бросил ее Сачку:

– Жри, негодяй!

Сачок ловко поймал кость на лету, опустил ее на землю и лег на нее брюхом.

– Все, – тоскливо сказал Мотя, – теперь к нему вообще не подойдешь. Чего делать-то, Гор­шок?

– Зараза! – выругался Горшков. – Я вот ему сейчас половником в лоб врежу, – решительно пообещал он и, в свою очередь, скрылся в кухне. И вернулся в самом деле с громадным черпаком в руках.

– Пошел вон! – И Горшков замахнулся на собаку.

Сачок, недолго думая, подпрыгнул и, вцепив­шись в черпак, едва не сдернул Горшкова со сту­пеней. Тот выпустил половник.

– Все, – сказал он упавшим голосом. – Мы в западне. Плакали наши бабки.

Сачок тем временем оттащил половник в сто­рону и вопросительно глянул на оторопевших солдат: ну что, мол, еще придумаете?

Алешка, сидя за бочкой, вдоволь похихикал и, убедившись, что на верного Сачка вполне мож­но положиться, прокрался к фургону.

Здесь он осторожно огляделся, прислушался.

Тихонько отпер заднюю дверцу машины, стук­нул в нее три раза условным стуком и, шмыгнув в бокс, притаился в темноте за своим танком.

Дверца фургона медленно приоткрылась, в щель высунулась голова и повертелась по сторо­нам. Дверца распахнулась пошире, и какой-то человек невысокого роста спрыгнул на землю и, оглядевшись еще раз, быстро прошел в бокс.

Алешка, скорчившись за танком, затаил ды­хание, потому что этот таинственный человек прошел совсем рядом – мелькнула его тень на фоне ночного неба.

Что происходило дальше, Алешка, конечно, не видел в кромешной тьме. Но он все слышал и все понял.

Тихие шаги. Приглушенный вскрик – зна­чит, незнакомец на что-то железное наткнулся в темноте. Вполголоса ругнулся. Снова шаги – и опять вскрик и шипение сквозь зубы – значит, приложился башкой в опущенный ствол орудия. Потом шорох, кряхтенье, поругивание – полез на большой танк. Тихий лязг – откинул крыш­ку люка. Опять кряхтенье и лязг – залез внутрь танка и прикрыл за собой крышку люка.