Екатерина Вильмонт - Куда исчез папа?

Слава богу, нет! Обойдемся и без вас! А тебе, Петя, я сам лично написал бы рекомендацию на химфак! А после химфака айда к нам, на Петровку, в экспертный отдел!

Почему в экспертный? — удивился Петька.

Потому что тебя, уж точно, надо в МУРе держать, а то твоими талантами обязательно преступный мир заинтересуется. А так — под присмотром будешь!

Можно подумать, у вас в МУРе предателей нет! — пожал плечами Петька.

Есть, — вздохнул капитан, — то-то и беда, что есть… Но ты же не из таких, а?

Нет, я не из таких! Но что было дальше?

Дальше? Дальше уже дело техники. А как взяли мы главаря, так я и позвонил Андрюше Авилову. Так и так, говорю, пусть этот баламут Кирюха Смирнин домой возвращается, да поскорее. Вот и все. А еще я сам пообещал его встретить. Так, на всякий пожарный случай.

Прошла неделя. Лето близилось к концу. Даша и Стас опять жили на даче. На середину октября была назначена свадьба Александры Павловны и Кирилла Юрьевича. Решено также было подыскать обмен. Поменять две квартиры на одну большую, а пока они будут жить в двух, но одним хозяйством. Даша и Стас были несказанно рады этому. Особенно радовалась Даша. Теперь у нее есть настоящий старший брат.

Утром они сидели со Стасом в саду и стригли носы у крыжовника. Софья Осиповна затеяла печь пирог.

И вдруг у калитки появился Юра.

— Даша! — позвал он.

Она подняла голову и бросилась ему навстречу, забыв разом и о крыжовнике, и о Стасе.

Юрочка! Ты? Как ты нас нашел?

Мне твоя мама сказала, я ей позвонил… Мне очень надо с тобой поговорить! Пойдем, пройдемся!

Да, конечно!

И она вышла за калитку, забыв, что руки у нее грязные и липкие от переспелого крыжовника.

Даша, понимаешь, мне придется уехать…

Как? Куда?

Туда! В этот проклятый Маасмехелен!

Но почему? Ты же говорил, что…

Даша, это ненадолго, я уеду и приеду…

Как? Я не пойму?

Мама… Она меня допекла… Все время плачет, говорит, что покончит с собой, что без меня она жить не будет, ну и все такое… И я сдался.

Ну, если мама так говорит, то, наверное, это правильно… — сказала Даша.

Но к горлу подступили слезы. Хотя в последние дни она не так уж часто думала о нем, но перспектива расстаться с ним надолго, а то и навсегда всерьез ее напугала.

Даша, я вернусь! Я обязательно вернусь! Я обязательно вернусь, вот увидишь! К Новому году! Ты жди меня! И еще я буду тебе писать, ладно? А ты? Ты мне напишешь?

Да, конечно, а когда ты уезжаешь?

Сегодня, в пять часов.

Уже сегодня?

Да, я приехал только проститься… Я не хочу уезжать, но…

Я понимаю, понимаю.

Даша, проводи меня до станции, мне надо ехать, времени мало.

Хорошо, конечно!

И, взяв ее за липкую и грязную руку, он пошел к станции. Они молчали. На перроне они сели на лавочку и просто смотрели друг на друга. Показалась электричка.

— Пора, — вздохнул Юра и поцеловал грязную Дашкину ладошку.

У нее потекли слезы по щекам. И она обняла его на прощание.

— Я вернусь! Я вернусь! — твердил он, уже стоя на подножке вагона. — Я что-нибудь придумаю и вернусь! Обязательно!

— Куда ты запропастилась? — накинулся на нее Стас, но, увидав выражение ее лица, умолк.

Вечером, когда все собрались за столом и пили чай с крыжовенным пирогом, Софья Осиповна вдруг объявила:

Дорогие мои, должна сказать вам, что через неделю я уезжаю!

Бабушка, куда?

В Сидней.

Куда? — поперхнулась пирогом Даша.

В Сидней, по любезному приглашению Герберта Францевича!

Насовсем? — ахнула Даша.

Нет, всего лишь на три месяца. Согласитесь, что на меньший срок в такую даль ехать просто не имеет смысла.

А как же наша свадьба? — обиженно спросила Александра Павловна.

Сашенька, ведь это не первая твоя свадьба, хоть, надеюсь, и последняя. Ты уже большая девочка, выйдешь замуж и без мамы. А я всю жизнь мечтала и никогда не надеялась увидеть живую коалу и, может быть, даже погладить ее. Согласитесь, коала того стоит?

— И коала, и Герберт Францевич, — заметила Даша.

И бабушка покраснела.