Евгений Рудашевский - Сердце мглы [litres]

– Что ты видела?

– Теней, – отозвалась Лиза. – Как на картинах Вердехо.

– Вердехо… – эхом прошептал Максим.

– Почему они отступили? – спросил Дима.

Никита помог ему опуститься на землю. Сказывались слабость не до конца восстановившегося тела и боль в ногах. Дима утром смеялся, что будет хромать на обе ноги. «С такими навыками можно прямиком в цирк».

– Они не отступили, – услышав Димин вопрос, процедил Егоров. – Они нас маринуют.

Кандоши взялись за мачете, намереваясь усилить баррикады тонкими стволами бальсовых деревьев. Максиму казалось глупым отгораживаться в зарослях. Следовало найти место получше. Выйти к реке или подобию луговины. Отыскать какие-нибудь останцы и спрятаться за ними. Или овраги. Или болото. Лишь бы не торчать тут, на месте бойни.

– Тихо! – прогремел Шахбан.

В тишине приглушённых шепотков отчётливо послышался стон. Позади, на просеке. Стон прерывался плачем. Кто-то из трёх оставленных там участников экспедиции был ещё жив. Никто и не подумал прийти ему на помощь. Все затаившись слушали. А потом стон прекратился. Слишком резко.

Максим крепче сжал Анину руку. Всматривался в прорежённую чащобу. Замечал подобие человеческих фигур. Обезображенных. Будто бы лишённых головы. С непропорционально большими, одутловатыми лицами на груди. Не верил тому, что видит. Не понимал, как такое возможно.

Вскрикнул Мехия, помощник доктора Муньоса. На остатки экспедиции вновь полетели стрелы. Максим не успевал проследить их полёт: только появились в отдалении – тут же с глухим хлопком ударялись о плоскодонки и рюкзаки баррикад. Стрел становилось больше. И безголовые люди чаще мелькали среди деревьев. И вокруг все вновь заголосили, стали толкаться. Артуро, доктор Муньос, а с ними ещё несколько человек рванули налево в джунгли. Егоров не смог их остановить.

Грохнули ружейные выстрелы. Максим невольно втянул голову в плечи. Куньяч, уперев приклад в плечо и положив на него щёку, искал невидимую цель. Палил дробью, тут же передёргивал цевьё – из винчестера вылетала синяя гильза. Стрелял вновь, вздрагивал плечом от отдачи. И вновь передёргивал цевьё. Истратив запас подствольного магазина, забрасывал новый патрон сразу на лоток винчестера, торопливым движением закрывал лоток и тут же стрелял – беспорядочно, почти не целясь, всё больше поддаваясь страху.

Аня задыхалась в пороховом смраде. Не выдержав грохота, прикрыла уши ладонями, опустилась на землю, обняла Диму. Выстрелы из коротких стволов помповых ружей оглушали. В лес наугад летели дробь, картечь и пули – разрывали листья и кору деревьев. Изрешечённые деревья уродливо горбились, плевались требухой зелёных щепок, но не заваливались – обвитые лианами, повисали в воздухе.

Шахбан, вытянув правую руку, палил из серебристой «беретты». Расстреляв магазин, хватался за разгорячённый ствол. Обжигался, но терпел – из-за раненого левого плеча не мог перезарядить пистолет иначе.

В шуме выстрелов терялись голоса Егорова и Макавачи.

Максим и сам, безоружный, опустился на колени. Вцепился в лямки своего сброшенного в баррикаду рюкзака. Знал, что в случае чего первым делом должен набросить его на плечи.

Не понял, в какой момент всё изменилось. Только что прятались, отстреливались, а теперь бросились бежать. Максима затянуло общим вихрем паники. Видел, как другие хватают вещи, что-то кричат, отбиваются от тех, кто пытается их остановить. Одни спотыкаются и падают, другие падают сражённые стрелой. Егоров исчез. Нет Сальникова. Нет метисов. Стонущий Хинес Эрнандес на земле. И красное оперение стрел. И ужасающие образы безголовых людей.

Хотелось вцепиться пальцами в землю. Раскопать яму, спрятаться в ней. Позволить преследователям топтать себя сверху, чувствовать на лице и груди тяжесть их шагов. Только бы они ушли прочь, не зная, что Максим здесь, под землёй. «Действуй!» – приказал голос отца, и в следующее мгновение Максим уже бежал в джунгли вслед за Скоробогатовым, Лизой и Шахбаном. Испугался, что оставил друзей, но тут же увидел их рядом. Вспомнил о рюкзаке, который должен был прикрывать его спину и без которого выжить в диком лесу окажется невозможным, и тут же ощутил, как его лямки впиваются в плечи. Мысли и страх сбивали ритм движения. Максим доверился себе и больше не пытался себя контролировать.

Экспедиция рассыпалась по сторонам. Минутами позже Скоробогатов и его люди исчезли. Растворились в густопёрой листве, под занавесями кипенных цветов. Максим остановился. Услышал тяжёлое дыхание Шмелёвых и Покачалова. Знал, что Дима на грани обморока. Подумал, что они могли бы забраться на дерево и переждать нападение в ветвях – пусть преследователи, кем бы они ни были, ищут других участников экспедиции. Но голос отца скомандовал: «Не жди! Давай!» И Максим побежал.

Колючие ветви рвали одежду, обжигали глубокими царапинами. Рюкзак то и дело цеплялся за лианы, и Максим продирался с ним вперёд. Петлял в обход громадных деревьев, от корней до кроны заросших щитовидными листьями ползучих растений. Выставив локти, разрывал нити метровых паутин, без разбора отмахивался от обеспокоенных пауков и прочей живности, на ходу прилипавшей к коже. Оборачиваясь, подгонял друзей. Требовал, чтобы они не отставали.

Максим задыхался в зелёной взвеси леса. Упирался в кромешные тупики. К тому времени, как его нагоняли остальные, успевал найти лазейку. Так и метался, проходил в два, а то и в три раза больше Шмелёвых и Покачалова. Ни о чём не думал. Голову без остатка занял шум сминаемой гнили и неотступный шелест дождя.

Дима шёл всё медленнее. Ане приходилось чаще подталкивать его, вытягивать за собой. Никита хватал ртом воздух, разодранным рукавом утирал окровавленное от царапин и перепачканное в грязи лицо, ломился вслед за Аней.

Несколько раз Максим застревал в подножной плетёнке. Принимался вырывать ногу. Не получалось одолеть плотные стебли трав. Стиснутый между гибкими стволами и прикованный к рюкзаку, Максим не мог наклониться. Рвался сильнее, почти исступлённо. Услышав Анин голос, замирал в мелкой дрожи и ждал. Аня высвобождала ногу Максима, и он продолжал путь.

Когда Аня окрикнула его в очередной раз, Максим увидел, что Дима полулежит на растяжках из лиан и бегоний. Поскользнулся на пёстрой земляной плесени. Безжизненно распростёр руки и надрывно дышал. Прерывался, чтобы сглотнуть ком густой слюны, и опять оглашал заросли хриплыми вдохами и выдохами.

Максим пробрался к Диме. Прислушался к его глухому бормотанию. Дима будто нашёптывал себе слова. Закатив глаза, блуждал в дымном забвении. Максим растерялся. Стоял возле друга и не знал, как поступить. Не шевелился, а перед глазами продолжала метаться зелень. В ушах, перемежаясь с сердцебиением, раздавался шум недавнего бега.