Кристиан Хумберг - Дело о призрачном воре [litres]

Bernd Perplies, Christian Humberg

Die unheimlichen Fälle des Lucius Adler.

Jagd auf den Unsichtbaren

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© 2016 Thienemann in Thienemann-Esslinger Verlag GmbH, Stuttgart

Text by Bernd Perplies and Christian Humberg

© Теремкова О., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2020

– Это же просто кошмар! – Люциус Адлер, сын знаменитой иллюзионистки и непревзойдённой воровки Ирэн Адлер, стоял перед открытым саркофагом, уставившись на лежащую в нём мумию. Фигура в человеческий рост была замотана в грязно-белые льняные бинты. Лицо закрывала блестящая бронзовая маска, изображающая серьёзного молодого человека. Руки угрюмо сложены на груди.

– Ты прав, – поддержал его друг Харольд Кейвор. Мальчик в никелевых очках, обхватив руками своё щуплое туловище, скептически разглядывал покойного. – Почему на этой вечеринке непременно надо разворачивать мумию? Неужели они не могли разобрать какой-нибудь автомат? Тогда я хотя бы мог узнать что-нибудь полезное на случай, если у Джеймса опять что-нибудь сломается.

Джеймс был дворецким Харольда, паровым скрипучим чудом, которое Харольд сам смастерил из подручных материалов: поршней, шестерёнок и латунных распорок. Отец Харольда был успешным изобретателем, и Харольд, очевидно, унаследовал его талант. В отличие от обычных автоматов, в Джеймса полтора года назад во время прогулки ударила молния, и с тех пор он вёл себя почти как живое существо – Люциус мог это подтвердить.

– Ну, – отозвался Люциус, скрестив руки на груди, как мумия. – Это ты меня сюда притащил. Так что теперь не жалуйся.

– Но в приглашении не было ничего сказано о разворачивании мумии, – ныл Харольд. – Это было бы интересно Себастиану или Тео, но не мне.

Их друзей Себастиана Квотермейна и Теодосии Паддингтон в этот вечер с ними не было. Отец Харольда разрешил сыну привести с собой только кого-то одного, и выбор мальчика пал на Люциуса. Не то чтобы он предпочитал Люциуса остальным. Просто Себастиан вместе со своим отцом, великим исследователем Африки Алланом Квотермейном-младшим, сегодня вечером сам был на каком-то приёме в Лондоне. А спросить Тео, не хочет ли она пойти с ним, Харольд не решился, как он поведал Люциусу наедине.

Люциус удивился:

– Почему бы и нет? Тео ведь не кусается.

У Харольда покраснели уши, и он пробормотал, что Тео-то не кусается, а вот мисс Софи, домашняя змея девочки, выросшей в Индии, вполне может укусить. Что, конечно, было ерундой, потому что мисс Софи – тигровый питон, а тигровые питоны своих жертв душат, как удавы. Кроме того, она была ручной и лишь недовольно шипела, когда Люциус или Себастиан нечаянно на неё садились, – что иногда случалось, потому что мисс Софи любила свернуться калачиком под диванными подушками.

Какие бы там сложности Харольд ни испытывал с Тео, Люциус, во всяком случае, обрадовался, что друг пригласил именно его на это торжество.

Однако поначалу предложение Харольда не вызвало у него особого воодушевления, потому что тот рекламировал мероприятие примерно так:

– Эй, Люциус, отец завтра вечером хочет взять меня с собой на благотворительное мероприятие научного общества. Там будут одни седые профессора. Мне срочно нужен кто-то, кто меня поддержит.

Звучало почти так же заманчиво, как в дождь подметать улицу перед домом 221-б на Бейкер-стрит, где жил Люциус.

Но, поразмыслив, Люциус решил, что есть вещи и похуже. Например, опять сидеть вечером в своей комнате на втором этаже и читать, потому что на Бейкер-стрит, 221-б, нельзя шуметь. Это мешает хозяину дома думать. По крайней мере, так он утверждал.

Этим хозяином был мистер Шерлок Холмс, вне всякого сомнения, величайший сыщик в истории английского королевства. Пока мама Люциуса пребывала за границей, мальчик жил у Холмса, потому что тот был старым другом Ирэн Адлер – хоть и весьма странным другом, как считал Люциус. Он хорошо помнил тот день, когда они с матерью впервые появились на Бейкер-стрит, 221-б. Ирэн с Шерлоком только и делали, что ссорились. Тем не менее Ирэн уехала из Лондона – со слезами на глазах и без Люциуса.

Почему матери приходилось скрываться и куда она пропала, мальчик не знал. Как не знал и того, сколько она будет отсутствовать. Однако он подозревал, что ему ещё долго придётся жить у Холмса, его добродушного и вечно голодного друга доктора Ватсона и заботливой квартирной хозяйки миссис Хадсон. Поэтому он радовался любому развлечению.

К тому же вечер обещал пройти намного увлекательнее, чем Люциус поначалу опасался. Разворачивание мумий, популярное занятие на лондонских вечеринках в 1895 году, заставило сердце двенадцатилетнего мальчика забиться сильнее. Он часто об этом слышал, но сам, конечно, ещё никогда в этом не участвовал. Если бы миссис Хадсон знала, что на благотворительном мероприятии будет присутствовать трёхтысячелетний покойник из Древнего Египта, она бы, наверное, не пустила туда Люциуса. К счастью, в приглашении профессора Бримблвуда, который организовал эту вечеринку, чтобы собрать средства на экспедицию в Египет, об этом ничего не было сказано. А отец Харольда, похоже, считал, что мальчикам возраста Люциуса и Харольда любое научное занятие на пользу – каким бы жутким оно ни было.

Люциус отвернулся от мумии и обвёл взглядом комнату. Профессор Бримблвуд жил в Мэйфэйре, одном из благополучных районов Лондона неподалёку от Гайд-парка, как Харольд назвал большой парк у дверей. Хозяин дома был стар, придавал значение внешней благопристойности и, по-видимому, не испытывал недостатка в деньгах. Всё это отражалось на обстановке его дома. В гостиной, где они находились, стояла массивная мебель из тёмного дерева, на полу лежал персидский ковёр, а с высокого лепного потолка свешивалась роскошная сверкающая хрустальная люстра.

Гости, которых пригласил Бримблвуд, тоже подобрались под стать мебели. Это были преимущественно мужчины – ровесники доктора Ватсона, а то и старше, серьёзные и важные, в серых и коричневых пиджаках. Некоторых сопровождали дамы в дорогих вечерних нарядах: одни – тощие и строгие, как гувернантки, другие – полные и с материнскими улыбками, которые появлялись на их губах всякий раз, когда они натыкались взглядом на Люциуса и Харольда. Пахло помадой, туалетной водой и нафталином. Шерлок Холмс чувствовал бы себя здесь как дома.