Роберт Стайн - Улыбаемся и гибнем!

— Кто-нибудь?

— У меня в комнате, — проговорила я. — Кто-нибудь был в моей комнате?

Из-под стола выглянул Сэмми.

— Ага. Там был Серебряный Череп! — воскликнул он. — Серебряный Череп вездесущ!

— Да ну тебя, — огрызнулась я. — Я серьезно!

Мама покачала головой.

— Я была дома весь день, Джули. Никого не видела и не слышала. Ты кого-то подозреваешь?

— Нет, — сказала я. — Это… нелегко объяснить. Я…

Вообще-то, у меня не было ни малейшей надежды, что они мне поверят. Видите ли, они оба работают бухгалтерами в страховой компании.

Знаете, что это значит? Это значит, что они из тех людей, которые не верят в зловещие фотоаппараты.

Сэмми выскочил из-под стола. Бросил две фигурки, с которыми играл. Подлетел ко мне и попытался вырвать камеру у меня из рук.

— Дай, — твердил он. — Ну дай. Я хочу пофоткать.

Я оттолкнула его фотоаппаратом.

— Вот тебе новые понятия, — сказала я. — Называются «мое» и «твое». Ты понимаешь разницу между «моим» и «твоим»? Неужели ты не усвоил это из «Улицы Сезам».

— Макака тупорылая, — бросил Сэмми.

— Не обзывайся, — предупредил папа.

— Почему бы тебе не дать Сэмми твою камеру? — спросила мама. — Он не будет ее ломать.

— Еще как буду! — заявил Сэмми. И кто тут после этого тупорылый макак?

Я не стала отвечать маме. Вместо этого я отвернулась и побежала обратно в комнату.

Я спрятала фотоаппарат под кучей грязной одежды. Но я понимала, что этого недостаточно. Мой младший братец — жуткий проныра. Я знала, что он найдет камеру. Знала, что рано или поздно из-за нее с ним произойдет какое-нибудь страшное несчастье.

Я должна убрать ее из дома. Надо поместить ее в такое место, откуда она не сможет чудесным образом вернуться.

Но… где такое найти?

Где?

Почти пришло время ложиться спать, но усталости я совершенно не чувствовала. Все представляла себе фотоаппарат на полу стенного шкафа. И не могла перестать думать о Рине и Карле. О ужасной боли, что причинил фотоаппарат мне.

Я поняла, что не смогу уснуть, пока зловещая штуковина будет находиться в моем доме.

На цыпочках подошла к шкафу. Не хотела, чтобы мама и папа меня услышали.

Под ногой скрипнула половица. Единственный звук, не считая шелеста тонких занавесок, раздуваемых ветром.

Я выглянула из окна, посмотрела на лиловеющее небо без луны и звезд. Деревья тихо покачивались на легком ветру. Где-то в глубине квартала мяучила кошка. Тоскливый звук. Должно быть, бедной котейке хотелось под крышу.

Мне самой не хотелось идти на улицу. Но я понимала, что придется. У меня имелся план.

В темноте я пересекла комнату, вошла в шкаф, опустилась на колени и вытащила зловещую камеру. Руки дрожали, а в ногах чувствовалась слабость, когда я украдкой спускалась по лестнице.

Через несколько секунд я бесшумно затворила за собой дверь черного хода. Подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Прохладный сырой воздух приятно освежал лицо.

Соседние дома были погружены в темноту. А в глубине квартала кошка продолжала свой жалобный плач. Я снова посмотрела на небо, пытаясь разглядеть луну. Но она пряталась за тяжелой пеленой облаков.

Миновав задний двор, я зашагала вдоль немощеной аллеи позади домов. От дождя земля была мягкой и вязкой. Мои туфли шлепали по лужицам грязи.

Прижимая к груди фотоаппарат, я продолжала идти. Через несколько минут я остановилась перед Прудом-на-Аллее.

Так его все называют. Настоящего названия у него нет. Это небольшой округлый прудик, расположенный в конце аллеи.

Некоторые ребята утверждают, что раньше в нем водилась рыба. Сейчас уже точно нет. Это большая, круглая котловина, наполненная мутной водой.

Я подняла камеру и приготовилась швырнуть ее в пруд.

Но остановилась, заслышав какой-то звук.

Шарканье. Оно доносилось из-за колючей живой изгороди, тянущейся вдоль аллеи.

Я быстро обернулась.

Кажется, за изгородью послышалось дыхание? Или это просто ветер?

Дрожь пробежала по шее. Возникло знакомое чувство, что рядом кто-то есть. Кто-то следил за мной.

— Ау? — шепотом окликнула я. — Кто здесь?

Нет ответа.

Меня затрясло. Я чувствовала, как все мускулы напряглись.

Неужели кто-то следит за мной? Теперь мне стало по-настоящему страшно. Но я должна была завершить начатое.

Я снова подняла руку и швырнула старую камеру в пруд.

Она грохнулась туда с оглушительным плеском. И тут же скрылась под поверхностью мутной воды.

Несколько секунд я смотрела на пруд. Фотоаппарат не всплывал.

Я бросила еще один взгляд на невысокую живую изгородь. Там никого не было. Тишина.

Может, мне все померещилось?

Я побежала домой, расплескивая ногами грязь. Тихонько проникла в кухню. Затем пробралась наверх.

Посреди коридора я остановилась. Из приоткрытой двери моей спальни просачивался свет.

Там, в моей комнате, кто-то был!

Мое сердце заколотилось. Я на цыпочках подкралась к двери. Медленно, осторожно, я наклонила голову вперед и заглянула в комнату.

— Сэмми! — выдохнула я.

Сэмми обернулся на звук моего голоса. Он был в пижаме. Стоял на коленях перед моим комодом. Нижний ящик был вытащен.

Я вошла в комнату.

— Ты что здесь делаешь? — рявкнула я.

— Я слышал, как ты выходила, — ответил он. — Хотел поискать твой фотик.

Я резко задвинула ящик комода. После чего рывком подняла Сэмми на ноги.

— Проныра ты мелкий, — проворчала я, подталкивая его к двери.

— Я только попробовать хотел… — захныкал он.

— Забудь об этом фотике, — отрезала я. — Его больше нет, Сэмми. И не будет. — Я еще раз подтолкнула его.

Он попытался меня лягнуть. Но зацепился босой ногой за край ковра.

— Если он тебе не нужен, чего бы мне не отдать? — спросил он.

— Он был сломан, — ответила я. — Пришлось выбросить.

Он стал было возмущаться. Но я захлопнула дверь перед его носом.

Зевнула. Внезапно навалилась дикая усталость. Все мышцы гудели. Голова стала тяжелой, как камень.

Тем не менее, заснуть я смогла не сразу. А когда все-таки наконец заснула, мне приснился тревожный сон.

Во сне я стояла на высоком трамплине перед новым бассейном. Все школьники набились в бассейн, глядя на меня снизу вверх. Я была готова сделать большое фото для ежегодника.

Обеими руками я подняла зловещий фотоаппарат. На ощупь он совсем не походил на фотоаппарат. На ощупь он был теплым и мягким.

Держа его, я ощущала, как он шевелится в моих руках… пульсирует… дышит!

Фотоаппарат был живым!

Я держала его перед лицом. Пыталась заглянуть в видоискатель. Фотоаппарат задышал чаще. Вдох-выдох…

Что-то забрызгало мои туфли. Я посмотрела вниз. И увидела капли крови.

Линзы кровоточили. Яркой, алой кровью. Капля за каплей.