Евгений Рудашевский - Город Солнца. Стопа бога

– Нет. Я написал маме, чтобы они съехали куда-нибудь. За ними могли следить.

– Куда?

– Не знаю. Попросил не писать об этом.

– Понимаю… Могли бы в Иркутск уехать. У вас же там родня.

– Да, мамины родители. Слушай, – Максим оживился, – у вас тут не было обысков?

– В смысле?

– Ну, никто к вам в номер не заходил? – Максим посмотрел на Аню.

– Не знаю, а что?

Максим рассказал, как к нему ещё до приезда Ани и Димы кто-то заглядывал в номер. Рассказал о придуманном маячке из кусочка пластика. Договорились, что он сделает ещё один такой для их номера.

– Кто это мог быть? – спросил Дима, и что-то в его интонации показалось Ане странным. Максим, кажется, ничего не заметил.

– Не знаю. Может, тут это нормально. Проверяют на наркотики или оружие.

– Может быть, – согласился Дима.

– Ладно, пора двигаться.

Когда они вышли из гостевого дома, небо окрасилось предзакатными оттенками. Прежде Аня не выходила на улицы Ауровиля так поздно, поэтому старалась идти ближе к Максиму, а главное, дальше от кустов, в которых и днём-то время от времени шелестела живность.

Живности тут вообще было много: всюду кто-то гудел, шуркал, стрекотал. По стенам и потолку номера иной раз одновременно бегало шесть ящерок, каждая в своём строго ограниченном угодье. Если сосед нарушал границы, ящерицы издавали резкий, хриплый и одновременно тоненький звук, чем всякий раз веселили Диму. Впрочем, ящериц Аня уважала, они делали полезное дело – охотились на комаров. К остальным обитателям здешних кустов и деревьев она подобного уважения не испытывала, даже к хамелеонам, в общем-то безобидным и беззвучно промышлявшим по всему Ауровилю. Аня вздрагивала, когда они, сорвавшись с ветки, обрушивались на землю с таким звуком, будто упал большой переспелый фрукт.

– Не предлагал Зои пойти с нами? – спросил Максим, когда они приблизились к Гостевому центру.

– Нет, – Дима мотнул головой. – Зачем? Да она и сама сказала, что не сможет. У неё какие-то дела. – Помолчав, добавил: – Просила потом обо всём рассказать. Только я ей ничего не скажу.

Последние слова Дима произнёс с заискивающей интонацией. Аня покосилась на Максима, думала, они ему не понравятся, но Макс никак на них не отреагировал. А когда вышел на мощённую мелкой плиткой дорожку, прошептал:

– Странно.

– Что? – так же тихо спросил Дима.

– Раньше тут за шлагбаумом сидел охранник.

– Ну так вечер уже. Рабочий день закончился… Разве плохо?

– Да нет. Я думал, придётся идти в обход, через заросли.

– Жуть, – поморщилась Аня. – Надеюсь, обойдёмся без кустов.

– Боишься змей? Или боишься испачкать брюки? – улыбнулся Максим.

– Всего боюсь, – честно призналась Аня.

Гостевой центр стоял в тишине и светло-жёлтом полумраке. Неподалёку слышались голоса, однако на дорожке никого не было, и Максим беспрепятственно провёл всех к информационному стенду.

Свернули направо. Прошли мимо двух закрытых бутиков и наконец добрались до пустовавших стульев уличного кафе.

На ветру шелестели кроны деревьев, где-то поблизости рыскала неотступная мелкая живность. Изредка цокала о плитку Димина трость. Значит, нервничал и не мог с ней управиться.

– Странно, – промолвил Максим, глядя на вывеску, приглашавшую зарегистрироваться в одном из гостевых домов.

Кажется, его смутила затаённость. Дверь не заперта. Ни одного человека. Все ушли. Аня рассудила, что это нормально, и прошептала:

– Тут же нет жилых домов. И туристов нет. Потому что магазины и выставки закрыты.

– Логично, – согласился Максим и повёл всех на лестницу.

Неспешно поднялись на второй этаж. Осмотрелись. Не обнаружив ничего подозрительного, приблизились к двери, за которой их несколько дней назад принимал Салли с его индийцем-помощником Баникантхой.

– Давай, – Максим указал Диме на дверной замок.

Попросил Аню выйти на улицу и стоять там.

– Если увидишь кого-то, отвлеки. Ты это умеешь.

– Умею… – неуверенно кивнула Аня. Постояла на месте, теребя пальцами край кофты, потом призналась: – Мне страшно.

Думала, Максим будет злиться, а он лишь кивнул и сам спустился вниз. Аня посмотрела ему вслед.

Пугала себя скользившими по стенам тенями, слушала, как тяжело дышит брат.

Вернулся Максим. Бесшумно взбежал по лестнице.

– Ну как?

– Никак, – с горечью ответил Дима.

Замок не поддавался. Дима орудовал в его скважине двумя полосками отмычек, пробовал подцепить и зафиксировать штифты. То и дело менял отмычки; подсветив телефоном, выбирал их в небольшом кошельке из кожзаменителя.

Максим теперь не уходил. Стоял возле Димы. Ждал.

Аня то и дело поглядывала на них. Чувствовала, как тело покрывается испариной. Расстегнула кофту. Густой, тягучий страх пульсировал в венах, горячил запястья, поднимался пунцовой сыпью по шее.

Так и не дождавшись нужного щелчка, Дима в отчаянии выдернул отмычки. Промокнув лоб рукавом, ухватился за дверную ручку – должно быть, хотел встать и размять ноги; ручка легко опустилась, и следом отворилась дверь. Дима от неожиданности чуть не упал.

– У тебя получилось! – обрадовалась Аня.

Дима выпрямился. Схватил стоявшую в углу трость и уже смелее потянул дверь на себя. Помедлив на пороге, буркнул:

– Она была открыта.

Дима уже вошёл в офис, а Максим всё стоял на месте. Не шевелился. Что-то обдумывал. Затем пошёл следом.

Ане сейчас хотелось одного – скорее уйти отсюда. Никогда прежде она ни к кому не вламывалась. Теперь с надеждой ждала, что её вновь попросят сторожить снаружи, однако о ней, кажется, все забыли. Максим и Дима пошли к рабочим столам. И только когда Аня включила фонарик на телефоне, Максим резко бросил ей:

– Спрячь.

Он был прав. Подсвеченные даже таким слабым светом, шторы на окнах превратились бы в опознавательный маяк и даже в последних отблесках заката привлекли бы внимание. Аня спрятала фонарик в ладонь.

Прошла возле белых стульев, обогнула стол, сейчас представлявшийся каменным. Не знала, чем помочь, и предпочла осмотреть офис в целом.

Вздрогнула, увидев блаженный взгляд Мирры Альфассы. Мать следила за ними с большого, неуклюже оформленного календаря с мелкими, едва различимыми датами и напечатанными гельветикой цитатами. В полумраке глаза Альфассы казались мутными, залитыми безумием.

Аня не могла стоять на месте. Нужно было двигаться, чтобы сбить волнение. Грудь оставалась холодная, глубокая, а запястья и шея теперь стали такими горячими, будто Аня обгорела на солнце. Может, она действительно обгорела? Надо было брать SPF-50. Читала, что в Индии ядовитое солнце, но взяла простой SPF-30. А ведь ещё бывает SPF-100, правда, Аня никогда им не пользовалась, да и не очень представляла… Скрестив руки, она стиснула себя за предплечья. Знала, что должна очнуться от наваждения сумбурных мыслей и вернуться сюда, в офис Салли.