Михаил Демиденко - Сын балтийца

- Креста на тебе нет! - продолжал, точно голосил по упокойнику, Семен. - Ты якоря бросал, жил не тужил на казенных харчах, а мы с голода пухли. Видел бы ты, какой я с германской вернулся. Приехал на все готовенькое да еще барышню с барчуком привез, известное дело, ничего по хозяйству не хотят делать.

Это была явная ложь. Мать и сын от работы не прятались, правда, им было трудно приспособиться к незнакомому труду, привычному с детства сельским жителям. Полина чуть хату не сожгла, когда ей приказали истопить русскую печь соломой и кизяками-брикетами из навоза. Трубы в доме не имелось, открыть дверь перед топкой Полина не догадалась, она чуть не задохнулась от дыма, который повалил в дом, хотя пламени и не было видно. Вся деревня потешалась над незадачливой женой моряка.

- Ты косил сено для коровы и овец? - продолжал разоряться средний брат. - Ты сеял овес для коняки? Ты поле орал под озимые? А твой Ванька жрет, как косарь после покоса.

- Буржуи вы скороспелые! - рассердился не на шутку Сергей Иванович и отложил деревянную ложку в сторону. - Забыли вкус лебеды? С голоду испокон веку подыхали, а теперь пузом вперед. А кто вам землю дал? Кто помещиков взашей погнал? Советская власть. Власть рабочих и беднейшего крестьянства. А я эту власть вот этими руками брал. И защищал ее. И есть вы новорожденные тараканы во дворце новой жизни!

Иван Кузьмич молчал, лишь насупил густущие брови да бороду чесал: старик думал, прикидывал, он не торопился со скороспелыми выводами, жизнь научила держать свои мысли при себе.

Не прижились «гости» из Питера в Семилуках, перебрались в город. Партийного Сергея Ивановича губком откомандировал в губчека, жену в Училище для слепых, Ванечка стал учиться в Новой трудовой школе. Жизнь наладилась, вроде осели на месте, да вот все полетело, завертелось, как сухой лист на ветру.

Случился прорыв фронта конным корпусом Мамонтова и Шкуро. Подобный глубокий рейд огромной массы конников по тылам противоборствующей стороны, стремительность передвижения, рассчитанная не на закрепление захваченных территорий, а на подрыв тыла, дестабилизацию положения, нарушение снабжения фронта боеприпасами, продовольствием и живой силой, были чреваты многими бедами. Белоказаки с ходу брали города, местечки, села, затопили в крови Центральную Россию, грабили, жгли рабочие кварталы, и пух от вспоротых подушек и перин понесло ветром по русской земле, как снег в пургу.

Сергей Иванович прискакал на взмыленном коне в училище на Малой Дворянской, переименованной в Плехановскую, привязал к фонарному столбу дончака, взбежал на второй этаж по белой мраморной лестнице, прошел широким шагом в «каптерку», как он называл закуток, где стоял письменный стол жены, заваленный докладными, заявками и прочими документами.

Слепые шестым чувством почуяли, что случилось самое худшее: белые подступили к городу. Инвалиды заволновались, забегали, как зрячие, по коридорам, и не без причины - большинство из них были ослепшими красноармейцами: кто от пули, кто от шашки, кто от трахомы или сыпного тифа. От него тоже слепли, теряли зрение процентов на девяносто.

- Поля, - снял с плеч жены красную косынку Сергей Иванович. - Тебя за версту видно, что за красных.

- А что произошло? - не поняла Полина.

- Где Ванятка?

- Где-то тут крутился. После школы я его покормила. Он на балалайке учится играть. У нас на вторую годовщину Октября концерт будет. Приходи!

- Балалайка! - усмехнулся Сергей Иванович. - Митинг отменить, слепых собери немедленно в актовом зале. Эй, - крикнул он в коридор, - мигом все в актовый, я речь держать буду.

- Сережа, что произошло? - уже догадалась Поля, но никак не могла поверить в догадку.

- Сбили наши кордоны, сбили, раскатали, как поленницу, - сказал с горестью матрос. - Силища у них, да и не ожидали мы, что так быстро подойдут. На Москву у них духа не хватит, а Воронеж возьмут. Уходить надо.

- Когда?

- Сейчас! Зови Ванятку, я тут скажу… И к отцу!

- Не пойду я!

- Ты характер прижми, - сказал Сергей Иванович. - В деревне не сахар, а больше некуда. Под Каменный мост не ходи. Контра из щелей вылезет, на тебе с Ванькой зло сорвут, могут и затоптать.

- Как же в «Коммуне» писали?

- Писали. Придушим их, но время надо. Зла много успеют натворить. Каратели идут, должна понимать.

- А как же слепые? - спросила Полина. - Как я их брошу? Я же за них отвечаю.

- Ты меня удивляешь, - упер в бока руки матрос. - Каратели идут. Они госпиталя на пику берут. Тут же всех перерубают. Тебя с

Ванькой в первую очередь. Пошли, пошли, там собрались, людей тоже надо спасать.

Слепые сидели в зале тихо.

- Товарищи! - сказал чекист. - Так… Временно училище закрывается. Расходитесь по домам, кто по знакомым, кто куда. Гимнастерки надо снять: Шкуро будет в городе. Кажись, он уже в городе.

С улицы послышалась стрельба и топот копыт. С улюлюканьем по середине бывшей Малой Дворянской, переименованной в Плехановскую, скакали казаки в черных бараньих шапках, размахивая шашками. Сергей Иванович подскочил к окну, выхватил маузер.

- Амба! Уже тута!

Один из казаков направил коня на широкий тротуар, наехал грудью коня на человека в рабочей кепке, блеснул клинок… И человек завалился на тротуар. Казак поскакал дальше. Ради чего сгубил человека? Наверное, он и сам бы не ответил - раз сабля есть, надо рубить.

Сергей Иванович вскинул маузер, только взял душегуба на мушку, чтоб покарать за злодейство, как на руке повисла Полина.

- Сереженька! - взмолилась она. - Не надо. Они же на выстрел бросятся. Ты глянь, кто в доме есть, они же вроде детей. Всех погубишь!

Слепые сидели, вытянув белые шеи, как птенцы сизарей в гнезде, когда горлица приносит пищу.

- Чего ждете? - рассвирепел моряк. - Очистить палубу! Чего расселись? Полундра!

Повторять не пришлось, слепые поспешили к выходу. Кто знал дорогу к родным или знакомым, застучал впереди себя палочкой, некоторые встали гуськом за поводырем, тоже инвалидом, но имеющим хоть какой-то процент зрения.

Сергей Иванович подхватил жену, следом Ванятку, тоже выскочили во двор.

И настало самое трудное - расстаться, и на такую трудность отпущено несколько минут.

- Рысака моего контра уже зафрахтовала, факт! - опять сплюнул матрос. - Теперь на нем не погарцуешь. Я к вам скакал, а на Большой Дворянской толпы буржуев ходят, разных мадамов в шляпах, как на Невском при Керенском. Около «Бристоля» тасуются, как карты в колоде. Два раза вслед выстрелили, не попали. Отцы города небось вешателю хлеб-соль преподнесут. Вот еще один урок классовой борьбы! А мы цирлих-манирлих разводили! Схватишь гада-офицер не успел в Добровольческую перебежать, сидит ждет Мамонтова со Шкуро, - а его не трожь, допрос снимай, вину доказывай… алиби проверяй. Пальцем его, шкуродера, не трожь. А они нашего брата сейчас начнут вешать. Мимоходом человека зарубили…