Жорж Байяр - Мишель в «Хижине шерифа»

– Украли?… Здесь?… А куда смотрели Жан с Нуром? Их что, не было с вами?

Галлин привязала лошадь. Стройная и гибкая, она подошла к компании.

– Кого обокрали?

– Нас, – ответил Мишель.

– Ну-ка, выкладывай с самого начала, – приказал господин Сегональ. – Черт возьми! Замахнуться на мое добро!

Мишель поведал о вчерашнем происшествии, всячески обходя скользкие моменты, касающиеся Жана с Нуром. В их присутствии он счел благоразумным не упоминать, что беглецы, судя по словам Артура, скрылись в цыганском лагере.

– Мать честная! – снова воскликнул скотовод. – Опять кража, сколько же можно? Если так пойдет дальше, все курортники разбегутся! Надо срочно идти в полицию! Сию минуту! Черт меня побери!… Господи Боже мой, не хватало мне еще жуликов ловить! Просто в голове не укладывается!

– Я уже был в полиции… Они ничего не обещают…

– Черт! Этих жандармов всего раз-два и обчелся – и это вместо положенной сотни! Нам что, самим влезать в фараонскую форму? Я обязательно буду говорить с руководством комитета по обслуживанию туристов. Пора наконец что-то решать!

Все больше распаляясь, господин Сегональ пощипывал себе усы.

– Например, можно было бы организовать ночные дежурства, ввести патрули. Думаю, добровольцев найдется предостаточно!

– Отличная мысль! – воскликнул Артур. – Я – за!

– Я тоже! – подхватил Даниель.

– И я! – поддержал друзей Мишель. – Эх, попался бы мне негодяй, который свистнул фотоаппарат…

Жан так и не показался. Нур довольно скоро ушел к брату на конюшню. Бросив в его сторону взгляд, Галлин предложила:

– Давайте спросим у Жана с Нуром, может, к нам захочет присоединиться кто-нибудь из их родни или друзей? Чем больше нас будет, тем лучше!

Дед пожал плечами.

– В некотором смысле ты, девочка, права… но…

Казалось, он колеблется. Затем, скосив глаза на дом, Сегональ продолжал, понизив голос:

– Боюсь, с этим не согласятся местные, которые могли бы нам посодействовать.

– Но почему? Объясни, пожалуйста, – резко проговорила Галлин.

– Почему? Мать честная! Ты как будто с луны свалилась. Потому что, по мнению кое-кого, между цыганским лагерем и кражами существует прямая связь! – Ты тоже так считаешь? – наседала девушка.

– Мое мнение, девочка, не имеет никакого веса! Лично я этой связи не нахожу. Возможно, когда-то какой-нибудь проходящий табор стащил что-то по мелочи, фрукты или овощи из огорода, но, как говорится в Евангелии, кто из вас без греха, пусть первым бросит камень. У меня претензий к цыганам нет! Отчасти по этой причине я нанял Жана с Нуром.

– Так в чем же тогда дело? – не отступала девушка.

– Подожди, дай договорить… От этого не уменьшается число тех, кто мыслит иначе. Они непременно скажут, что цыганские патрули будут потворствовать ворам. И чтобы не подавать им лишнего повода…

Галлин пожала плечами, но спорить не стала.

– Так что, – продолжал дед, – Жану с братом лучше не рассказывать о наших задумках.

«Не прячется ли за словами господина Сегоналя какая-нибудь задняя мысль?» – спрашивал себя Мишель.

Наконец из конюшни вышел Жан, следом за ним Нур. Они неуклюже поздоровались с хозяином и девушкой.

– Теперь, поскольку все в сборе, – вновь заговорил скотовод, – хочу сообщить вам важную новость. Как вы, наверное, знаете, в следующее воскресенье состоятся королевские скачки. На них выставляется шесть самых лучших быков. Файан– он должен был обеспечить животных – отказался от участия, у них заболел фаворит. Так что обратились ко мне. Я согласился, решив, что это отличный случай восстановить традицию нашей камарганской «корриды».

– Вот здорово! Я тоже хочу поучаствовать! – воскликнула Галлин.

Господин Сегональ снисходительно усмехнулся.

– Чтобы зрелище было действительно роскошным, надо набрать побольше наездников. Будут Рейне с Марселем, мои «ковбои», Галлин, надеюсь, ты, Жан, и твой брат, естественно…

– Мы всегда с удовольствием, господин Фредерик, – откликнулся Жан.

– Ребята, можно на вас рассчитывать? – спросил скотовод, поворачиваясь к троим друзьям.

Те переглянулись.

– Хм… Я бы, конечно, не прочь… а… вы думаете… – промямлил Артур.

– Чего там, соглашайтесь, – подбодрила его Галлин. – Хорошая лошадь, камарганское седло – все будет отлично! Я сама этим займусь. Вместе съездим на хутор, я вам дам Оливетту, это самая смирная кобыла в округе!

– Ну, раз такое дело…

– Если вы считаете, что мы справимся, – сказал Мишель, – мы с братом согласны.

– Великолепно! Значит, на том и порешили. Да, кстати… ты, Жан, поведешь команду «разетеров». Надо, чтобы праздник стал главным событием сезона!

Происходящее вдруг показалось Мишелю каким-то нереальным. Господин Сегональ так разволновался, будто уже сидел на трибуне и болел за своих быков. Вчерашние неприятности почти выветрились из головы Мишеля, настолько необычной казалась ему атмосфера собрания, протекавшего на открытом воздухе, в загоне для лошадей. Теперь, глядя на Сегоналя, который так увлекался разведением боевых быков и был страстным поклонником «корриды», он лучше понимал смысл когда-то услышанного выражения «быть фанатиком своей веры». Мишель с интересом наблюдал за переменой, которая произошла в Жане. При последних словах господина Сегоналя вся его неуклюжесть мигом испарилась, он словно стал выше ростом и гордо сиял как начищенный пятак: он будет выступать на арене в Санте, станет звездой королевских скачек! Однако фанатизм – штука заразная, и при мысли о празднике Мишель тоже почувствовал какой-то зуд и страшно разволновался. Внезапно вспомнив о сером конверте, он пошел в контору. А когда вернулся, господин Сегональ был уже в седле.

Мишель протянул ему деньги. Возле конюшни Галлин болтала с Жаном. Затем она вспрыгнула на лошадь и догнала деда.

– Счастливо оставаться, ребятки! Готовьтесь как следует, в ваших руках честь Сегоналя!

Скотовод говорил насмешливым тоном, но лишь для видимости. Он высказал то, что думал на самом деле.

Двое всадников направились в сторону Санта.

Первые клиенты явно не спешили, хотя день выдался на диво погожий. Свежий ветерок умерял солнечный зной. Мишель подошел к Жану.

– Слушай, Жан, совсем забыл… Ты что-нибудь понимаешь в путевых знаках, которые цыгане оставляют вдоль дороги?

– Путевых знаках?

– Ну да, мелом на стене!

– Ясно… Кое-что понимаю. А зачем тебе? «Если Жан, прямо или косвенно, виновен в краже, – думал Мишель, – то он должен быть законченным лицемером, чтобы после подобного вопроса с таким простодушием смотреть мне в глаза».

– Ты случайно не знаешь этот символ?

Он начертил на земле рисунок, который Артур обнаружил на дверях дома. Жан долго не колебался. Не проявив ничего, кроме обычного любопытства, он нагнулся, немного подумал и сказал: