Владимир Сотников - Мошенник на Поле Чудес

Но вычислять ничего не пришлось!

В одном из сарайчиков за маленьким окошком сверкнуло что-то похожее на солнечный зайчик. Знакомая лысина Колобка! Ребята одновременно присели за куст.

– Там они, – шепнул Петич. – Договариваются уже. А где же этот лысый машину оставил?

– Да на дороге и оставил, – объяснил Ларик. – А сюда пешком пришел. Зачем ему привлекать внимание съемочной группы, давать понять, что он с какими-то типами связался? А после разговора вернется спокойненько к машине и подъедет на ней ко дворцу. Все шито-крыто.

– Да, подозрений все больше, а результатов – ноль, – грустно подытожил все увиденное и услышанное Петич.

– Да почему ноль? – не согласился Ларик. – Все идет по плану. Сейчас мы и начнем за ними следить. Ясно же, что сбивается компания заинтересованных в достижении одной цели людей. Смотри!

– Да что смотреть? – пробурчал недовольный Петич. – Главное, не услышим ничего. А без этого мало надежды на слежку. Не будем же мы неотступно за ними следовать и днем, и ночью. А по закону подлости они выберут момент, когда мы спокойненько дрыхнуть будем по своим кроваткам, и откроют тайник…

– Ты, Петич, зря не паникуй, – решительно произнес Ларик. – Ничего еще не пропало. Лучше судьбу свою благодари за такой шанс. Совсем рядом мошенники договариваются о месте тайника, а мы тут как тут! Об этом только мечтать можно! Сейчас главное: не засветиться, чтобы нас не заметили. А то спугнем, как ты сам говорил, живца.

Петич отмахнулся – не учи, мол, ученого. Сами с усами. И присел за кустом для пущей надежности. Для лучшей маскировки!

Наконец дверь сарайчика тихонько скрипнула и открылась. Наверное, не хватало там внутри воздуха, особенно в жару.

Видно было, как Колобок и незнакомый старик склонились над ящиком. А на ящике лежала бумага!

Наверное, это была такая же, как у Ларика, схема парка. Не иначе! А что еще они могли так внимательно разглядывать?

Колобок со стариком выпрямились. И начали, судя по жестам, спорить.

«Вот сюда бы прибор для дистанционного подслушивания! – подумал Петич. – А то поди догадайся, о чем они там говорят».

Издалека этот разговор напоминал немое кино. Вот старик пошевелил пальцами – потер большим об указательный. Этот жест невозможно не понять: так обозначают деньги. Вот Колобок отрицательно помотал головой, что-то при этом объясняя. Старик сокрушенно махнул рукой и стал складывать бумагу. Колобок вздохнул и полез в карман. У старика дернулись вверх сразу обе руки – видно было, как он взял что-то и сунул себе в карман.

– Он деньги взял! – догадался Петич. – Колобок заплатил за информацию!

– Наверное, задаток, – согласился Ларик. – В таких делах обычно задаток дают, до полного расчета. Наверное, они договорятся, когда будут вскрывать тайник. Без помощи этого старика Колобку не обойтись.

– Похоже, что так, похоже, что так, – машинально повторял Петич.

Он в этот момент напоминал Остапа, следящего за летающими бабочками. Даже одну руку, выставил перед собой, как собака лапку в стойке. Ларик фыркнул от такого зрелища. Петич недовольно взглянул на него и пробурчал:

– Другого времени ржать ты не нашел?

«Все, все, больше не буду», – жестом показал Ларик.

Встреча в сарае, видимо, завершилась. Старик протянул руку, а Колобок, поколебавшись, без особенного желания встряхнул ее. И вышел, быстренько оглянувшись вокруг. Исчез, как будто растворился среди бесчисленных «скворечников».

Старик присел на порог и закурил. Ну и лицо у него было! Вот кого в ужастиках снимать надо – без грима. Многодневная щетина, кривая ухмылка и злые глазки, в которых застыло довольное выражение. Как же, только что денежки получил!

Ребята даже поежились, увидев наконец лицо этого человека. И вот за ним надо будет следить? А если в темноте, а если в каком-нибудь подвале?..

– Вильку в таком деле лучше в стороне оставить, – сказал Петич. – А то не возьмут заику в артистки. Колобок по сравнению с этим стариком – как шакал рядом с Шер-Ханом из «Маугли»! Да ей в темноте его увидеть достаточно – и заикание обеспечено.

– Пошли обратно? – спросил Ларик.

– Конечно. Здесь больше делать нечего.

Петич совсем не прочь был унести отсюда ноги. Почему-то казалось, что старик вглядывается в кусты…

Но главное потрясение ожидало ребят впереди.

Старик вернулся в сарай и вышел оттуда с бумагой, которую они только что рассматривали с Колобком. Бумага напоминала кусок старых обоев – желтая, с облезлыми краями. Даже на большом расстоянии можно было рассмотреть какие-то линии, кружочки, квадратики. Несомненно, это была схема.

Недобро хмыкнув и показав куда-то в воздух фигу, старик поднес к бумаге зажигалку. Чиркнул – и пламя, сначала бесцветное в горячем летнем воздухе, а потом вдруг позеленевшее, будто от злости, взметнулось вверх!

У ребят отвисли челюсти. Вот этого понять они уже никак не могли!

Старик поднес к бумаге зажигалку. Чиркнул – и пламя, сначала бесцветное в горячем летнем воздухе, а потом вдруг позеленевшее, будто от злости, взметнулось вверх!

Старик затоптал сапогом пепел, старательно засыпал его песком, затем повесил на дверь огромный амбарный замок. А потом исчез за сараем.

– А?

– Что?

Ларик с Петичем произнесли это одновременно. Им показалось, что они сказали друг другу какие-то слова. Потом друзья взглянули друг на друга. Таких глупых физиономий они еще не видели ни разу в жизни.

Под дуплистым деревом на тропинке было так светло, будто вокруг установили десятки зеркал и все они отражали солнце. Оператору показалось, что день не очень светлый, поэтому были включены юпитеры. Во всем парке деревья едва трепетали под почти неощутимым ветром, а на съемочной площадке гудел огромный ветродуй, похожий на самолетный пропеллер.

– Чья ты? – грозным голосом спрашивал Вильку толстый человек с бакенбардами.

– Господ Дубровских, – отвечала, потупившись, девчонка.

– Ты, кажется, меня господином не признаешь? – как-то печально спрашивал актер.

– Стоп-стоп! – орал Кит Китыч. – Ну помилуйте, дорогой вы мой Кирила Петрович Троекуров! Этаким тоном разговаривать с дворовой девчонкой!

Режиссер скорчил такую гримасу, словно вот-вот расплачется. А обращение «Кирила Петрович Троекуров» звучало так, будто Кит Китыч издевался над актером. Таким блеющим голосом он произносил эти слова!

Несмотря на работающий ветродуй, по лицу Кит Китыча струился пот. Таким расстроенным ребята еще не видели его ни разу. Видно, совсем не получалась сценка, в которой режиссер рассчитывал «изменить Александра Сергеевича»…

И Вилька выглядела смущенной. Столько народу на нее глазело! Любая бы на ее месте растерялась. И еще: она никак не могла привыкнуть к крику Кит Китыча, хотя к ней-то он обращался ласковее, чем ко всем актерам.