Владимир Сотников - Мошенник на Поле Чудес

На кухне сидели сердитые родители. Вообще-то точнее было бы их назвать взволнованными, но для Ларика они были – сердитые. И даже злые.

– Где ты бродишь? – грозно спросил папа. – Это что, каникулы набирают обороты? Так и будут развиваться события? С каждым днем все круче, говоря современным языком? Даже Остапа не выгулял!

– Выгулял. – Ларик удивленно взглянул на отца и сообразил: значит, и родители совсем недавно домой вернулись. – Выгулял и даже выкупал в ванной. Потому что он случайно в речку упал.

– Судя по тому, что ты ничего не ел, ты не был дома целый день. А ведь это готовый гастрит! – сказала мама. – Ты и правда ничего не ел за день? – взволнованно уточнила она.

– Да не волнуйся, нас кормили обедом, – успокоил ее Ларик.

– К-как это? – не поняла мама. – Каким обедом? Кто кормил? И кого это – вас?

– На съемках фильма. Кормили как членов съемочной группы, – объяснил Ларик.

Он специально говорил спокойным, обыденным тоном, зная, что это произведет больший эффект. Родители сейчас удивятся – и их сердитость как рукой снимет.

Так оно и произошло.

– Какого фильма? Ты в съемочной группе? – наперебой воскликнули они.

Ларик уже особенно не прислушивался, кто из них какой вопрос задает. Все равно отвечать надо на все вместе.

– В Братцеве фильм снимают. И мы участвуем в съемках. Я, Петич и Вилька. У нас совсем маленькие роли были, а Вилька целый день перед камерой светилась. То есть это мы с осветителем ее высвечивали! – на одном дыхании выпалил он.

– А домой пообедать нельзя было прийти? – спросила мама.

– А зачем? – терпеливо объяснил Ларик. – Мы же на работе. Что нас, вся группа должна была ждать? А в том дворце, где съемки проходят, кафе есть. Грузинская кухня. Там всех артистов так кормят, что они потом играть не могут. Так Кит Китыч говорит.

– Кто говорит? – удивился папа.

– Режиссера все так зовут, – объяснил Ларик. – Но он не обижается. Ясно же, что это кличка. А он в усы свои посмеивается. Такой добрый, только орет на всех каждую секунду. Но все уже привыкли.

– Никита Никитович режиссера зовут, – улыбнулся папа. Было видно, что он уже забыл, за что сердился на Ларика. – А по фамилии Никитаев. Знаю я его, конечно. Добрейший человек, это ты верно заметил. И отец его такой же был, говорят. Все-таки запустился он с «Дубровским»? Значит, хорошего продюсера нашел.

– Ну не скажи, пап, – не удержался Ларик. – По-моему, его продюсер, мягко говоря, производит впечатление… не совсем честного человека.

Папа рассмеялся:

– Да продюсеры все такие! Знаешь, сколько мыслей у него одновременно в голове вертится, какие суммы он просчитывает? Невольно будешь выглядеть мошенником. Вот когда ты решаешь задачу, думаешь, у тебя спокойное, открытое лицо? Нахмуренное, затаившееся, как будто преступление замышляешь. Вот потому этот продюсер и вызвал у тебя такие эмоции. Кстати, а его как зовут?

– Олег Петрович. Фамилию не знаю. Но у него тоже кличка – Колобок. Правда, это только мы с ребятами так его называем, – пришлось признаться Ларику.

– Олег Петрович, Олег Петрович… – припоминал папа. – Нет, что-то не вспомню такого. Ну и как, тебе нравятся съемки?

Расслышал, расслышал Ларик в папином голосе нотки ревности! Ведь за последний месяц он не был в папином театре ни разу. А раньше, во время школьных занятий, когда удобно было после уроков забежать в театр, Ларик пропадал там часами. Следил за репетициями, наблюдал, как постепенно из ничего, из обычных слов появляется особенная жизнь. Не похожая на реальную, но сильнее, ярче, без единого мига пустоты… Спектакль!

– Съемки? – переспросил Ларик, быстренько вымыв руки и садясь за стол. – Любопытно, конечно. Но как-то просто все. Одни повторы тех же самых сцен. У тебя в театре интересней. Ты все рассказываешь, объясняешь. Кажется, совсем не о спектакле говоришь, а получается, что актеры все понимают, как им играть. А в кино что-то я не заметил особенной вдумчивости.

– Вдумчивости?!

Тут уж папа не выдержал и расхохотался. Подействовала, подействовала на него скрытая похвала! На это и рассчитывал хитрый Ларик. Он заметил, как тайком улыбнулась мама. Она не хуже, чем Ларик, знала папу. А может, даже и лучше, все-таки она знакома с ним ужасно долго, целых пятнадцать лет.

– Нет, кино тоже трудная штука, – сказал папа. – Мне однажды предложили фильм снимать, так я даже испугался. Там, понимаешь, уже все наперед знать надо, все свои задумки. И люди ждут твоего решения, много людей! А в театре я могу в любой момент изменить свою мысль, найти что-то новое. Репетиция спектакля живее, намного живее. Живее даже самой жизни…

Тут папа задумался, уже не обращая на Ларика внимания. А тому только этого и надо было. Он хитренько подмигнул маме – не волнуйся, мол, все нормально – и набросился на еду. Они с мамой прекрасно знали эту папину особенность: стоит ему подумать о своем театре – и все, выключается из жизни, хоть из пушек над ухом пали.

– А сейчас-то почему так поздно пришел? – спросила мама.

Что ей рассуждения о кино и театре – ей подавай отчет! О потерянном времени.

– Заболтались, – пробормотал Ларик. – После съемок. Такие все возбужденные – и Петич, и Вилька.

– Ну, знаешь! – Маму совсем не устроил такой ответ. – Вы могли бы болтать и у подъезда. Предупредить меня по домофону – и сидеть себе сколько угодно. Я и вокруг дома ходила, и чуть ли не все Петушки обошла несколько раз!

Петушками называлось довольно большое пространство рядом с поймой реки Сходни. Ничего себе мама додумалась! Ларик представил, как она ходит, ищет его, как маленького… В глазах даже темно стало от стыда! Хорошо еще, что Братцевский парк находится в получасе ходьбы от дома и маме не пришло в голову отправиться туда.

– Мам, ты что? – воскликнул он. – Что я, из коляски выпал? Мы же со всеми ребятами вместе! А если бы ты нас встретила – домой бы сразу погнала? То-то было бы позора! Ведь еще совсем не ночь.

– Ага, значит, ты уже готов и ночами бродить? – тут же решила мама. Хоть она и улыбалась, но чувствовалось, что настроение у нее не очень. – Я о том, Лариосик, говорю, что предупреждать надо. И не заставлять нас волноваться. В конце концов, можно по телефону позвонить, записку оставить перед уходом. Да тысяча способов существует!

– Все, я понял. Больше не буду так делать, – буркнул Ларик.

Не только ему, но, наверное, и самой маме надоел этот разговор. Папа зачем-то поставил стул возле кухонной двери, взобрался на него и стал копаться на антресолях.

– Что тебе вдруг там понадобилось? – удивилась мама.

– Сейчас, сейчас, – приговаривал он. – Ведь совсем недавно перед глазами мелькала… Я же сюда все буклеты, планы, карты специально сгрузил. Как домовитый хозяин, который знает, что и где у него лежит.