Екатерина Вильмонт - Опасное соседство

— А как туда ехать?

— В Ясенево? На метро, по прямой от «Проспекта Мира». Кстати, я бывал в Ясеневе, там есть совсем глухие места и дома стоят удобно, комплексами! — сказал Костя.

— Да это, наверное, во всех новых районах так строят! Но почему бы и не начать с Ясенева! — согласился Митя. — Вы, девочки, не возражаете?

— Нет не возражаем!

— У вас там никто из близких не живет?

— Да вроде нет! — ответила я.

— У меня только в Чертанове полно родни! — сообщила Мотька. — А у Митяя — бабка в Орехово-Борисове! Значит, эти два района исключим!

— А у меня дядька на проспекте Вернадского живет! — вспомнил Костя. Я тоже сообразила, что мамина ближайшая подруга Оля живет на «Юго-Западной».

— А в конце концов, мы же не воровать собираемся! Даже если кто-то нас и увидит, — подумаешь, большое дело! — сказала я.

— Хотела бы я посмотреть на тетю Липу, когда она узнает, что ты зубной пастой торгуешь! — рассмеялась Мотька. — Да и мама твоя не обрадуется!

— Это ты зря! Мама как раз может обрадоваться, что я «так удачно вписываюсь в новую жизнь». А вот папа… Да, пожалуй, лучше предкам не знать.

— Это точно! — согласились все.

— А кстати, может, нам с Максом посоветоваться? — обратилась ко мне Матильда.

— Кто это Макс? — сразу спросил Костя.

— Да парень один из нашего класса, уже два года торгует сигаретами, пивом и вообще всем на свете. Он на этом деле собаку съел.

— Ни в коем случае! — возразил Митя.

— Почему?

— Во-первых, зачем ему плодить конкурентов? А во-вторых, кто может гарантировать, что он будет молчать?

— Твоя правда.

— Зачем нам чьи-то советы? У нас у самих головы на плечах. Даже если мы наделаем ошибок, что ж, будем учиться на собственном опыте. Короче, мы завтра едем в Ясенево?

— Едем!

— Ой, — вспомнила я, — у нас же завтра карате!

— Жаль, не хочется откладывать… Девочки, а вы не обидитесь, если завтра мы с Костей одни поедем?

— Нет, не обидимся, — решительно сказала я.

— Ладно, завтра вечером созвонимся! На том и расстались.

— Смотри! — воскликнула Мотька, когда мы вошли в наш двор. — Какой «мерс»!

Действительно, у нашего подъезда стоял серебристый «Мерседес», из которого только что вылез молодой человек в длинном черном пальто. При виде его мы с Мотькой просто остолбенели. Он был так ослепительно красив, что хоть сейчас в Голливуд. Темные, с ранней проседью волосы, смуглое лицо и большие зеленые глаза.

— Кто это? — потрясенно прошептала Мотька.

— Понятия не имею!

Красавец что-то сказал шоферу и, небрежно держа «дипломат», направился в подъезд. Машина уехала.

— Пошли бабок спросим! — сообразила Матильда и решительно направилась к старушкам на лавочке.

— Здрасьте! — сказала она. — Это что за тип приехал?

— Не к нам? — поддержала я подружку.

— Да нет, не к вам! Это новый жилец! На пятом этаже квартиру купил. Как раз под вами. Натерпитесь еще! Он какой-то ремонт затевает, все ломать будет, еврейский называется!

— Что? — изумились мы.

— Еврейский ремонт, это когда все ломают!

— Да не еврейский, а европейский, евроремонт! — сообразили мы.

— Какая разница, все одно неприятностей от таких жильцов необерешься. Еще стрелять, не дай бог, начнут или того чище, взрывчатку подкинут!

— А он кто?

— Банкир! Чтоб им всем пусто было!

— А что он вам плохого сделал? — сразу вскинулась Матильда.

— Погодите, вы ещё не так запоете, когда он полдома сломает! Это ж сколько народу ограбить надо, чтобы в такую хоромину одному въехать! Вот твой дедушка, его весь мир знает, а сколько вас в этой квартире живет?! А он один туда въезжать собирается! Дармоед!

— Да ладно вам, бабы, — одернула подруг одна из старушек. — Мы тут сидим целыми днями, а такого соколика давно не видали! Уж до чего красив! Кажется, сроду таких не встречала! Аж сердце заныло!

— Да ты, Егоровна, никак влюбилась? — засмеялись бабки.

— Куда уж мне влюбляться, а все одно — глазу приятно. Верно, девчонки? — обратилась она к нам.

— Верно! — подхватила Мотька.

— Моть, пошли к нам? — предложила я.

— Нет, мне домой надо, дел много! До завтра, подружка!

— Ладно, пока! Созвонимся.

Открыв дверь, я увидела стоящих в передней маму и… красавца банкира. Они разговаривали как старые добрые знакомые.

— Вот, Феликс, познакомьтесь с моей дочерью, Асей.

— У вас такая взрослая дочь? — поразился банкир.

— Асенька, это Феликс Михайлович, наш новый сосед и, как выяснилось, старый знакомый.

— Очень приятно, — смущенно пробормотала я. От его красоты захватывало дух.

— Мне тоже очень приятно! Я горячий поклонник вашей мамы… таланта вашей мамы, — поправился он, а мама почему-то покраснела. — Я вот зашел по-соседски предупредить и заранее извиниться за беспокойство, которое невольно причиню своим ремонтом, и вдруг встретил знакомую…

— Феликс Михайлович, вернее его банк, спонсор нашего театра, — поспешила пояснить мама.

— Что ж, Наталья Игоревна, мне пора, но я страшно рад нашему соседству! Всего вам доброго!

И он ушел.

— Аська, ты чего стоишь как столб, не раздеваешься? Это тебя красота Феликса так потрясла?

— Мама, какой он…

— Красивый, ничего не скажешь. И хорошо воспитан, что странно. Обычно эти «новые русские» воспитанием не блещут. Что-то ты сегодня поздно?

— Да мы с Матильдой к Мите заходили.

— Вот и хорошо, а то нечего на Феликса заглядываться! Рано еще!

Все-таки взрослые ничего не понимают в воспитании: стоило маме это сказать, как все мои мысли сразу сосредоточились на новом соседе. Не то чтобы я в него влюбилась, нет, но мне захотелось побольше о нем узнать.

Но, как любит говорить Матильда, я знаю жизнь и понимаю, что нельзя никого ни о чем спрашивать и никому ни слова говорить. Даже Матильде. Пусть это будет моя первая тайна, только моя.

— Ася, иди обедать! — позвала мама.

— А тети Липы нет?

— Она ушла к врачу, у неё зубы болят. Да, кстати, Аська, тут Ненорма приходила, нашлись её картины!

— Вот здорово!

— Ей их пока не отдали, они нужны…

— Как вещдоки? — догадалась я.

— Вот именно, как вещдоки, но потом обещают отдать. Вот, принесла тебе коробку конфет, в благодарность, так сказать!

— Ничего себе благодарность, коробочка-то малюсенькая. Лучше бы бутылку-другую!

— Ася, что ты несешь! — ужаснулась мама.

— Бутылку-другую спрайта или кока-колы!

— Вот еще, незачем пить эту отраву!

Это вечный наш с мамой спор. Она считает, что пить все эти напитки вредно, и никогда их не покупает. Естественно, все карманные деньги я трачу именно на них. Папа называет это «эффект запретного плода».

Вечером, за ужином, папа вдруг обратился ко мне:

— Слушай, Аська, мне нужна твоя дедукция!