Валерий Гусев - Салон недобрых услуг

Шурка нахмурился, надул пузырь:

– Сорвалось дело, менты попутали. Меня сцапали. Я клево отбрехался. И никого не сдал.

– Жалко, – вырвалось у Алешки.

Шурик от неожиданности чуть не подавился жвачкой. Нахмурился:

– Чего тебе жалко? Что кентов своих ментам не сдал?

– Ты что? Я про баксы. Жалко, что обломилось.

Шурка поскреб макушку.

– Это да. Но всеж-ки отблагодарили. Классный ножик подарили. Швейцарский.

– Покажи.

– А я его уже забодал. Прямо сразу. В один ларек сдал. Полштуки отвалили. А ножик классный, даже жалко. Знаешь, в нем сколько всяких прибамбасов? – И Шурка начал перечислять: – Два лезвия, штопор, открывалка, ноженки, пинцетик, шило, зубочистка…

Но Лешка уже потерял интерес и к Шурику, и к его ножику. Поэтому он машинально повторил:

– Жалко.

– Что жалко? Ножик?

– Жалко, что клизмы в нем нет.

– В лоб захотел?

В семнадцать ноль-ноль Алешка явился в кабинет директора. Директор поднял голову от бумаг:

– Ты что, Оболенский?

– Вы велели. За лекарством к вам зайти. Которое в ухи – и на печку.

– А! Вспомнил! Я не за тем тебя позвал. Я тебе вот что скажу, Оболенский. Мне очень не нравится твоя дружба в этим Рябым Александром. Держись от него подальше.

Тут он разглядел у Алешки под глазом фингал, удовлетворенно кивнул:

– Кончилась дружба?

Алешка потрогал синяк кончиками пальцев.

– Она и не начиналась.

Все это Алешка выложил мне одним духом. Но я все-таки не все понял.

– А ножик с клизмой здесь при чем?

– Эх ты! Вспомни, возле «Альянеца», каким ножиком свою сигару Валерьян обрезал? Швейцарским. Со всякими прибамбасами. Дошло? – Тут он вдруг спохватился: – Дим, глянь в окошко, там пожара на помойке случайно нет?

Мы выглянули в окно. Наша помойка почему-то часто горит. Наверное, те, кто из нее вывозит мусор, считают, что проще его сжечь на месте. Но в этот раз она не горела.

– Что-то на лестнице горит, – предположил Алешка. – Или у соседей. Пошли посмотрим.

Ни на лестнице, ни у соседей ничего не горело. Горели наши шашлыки в духовке.

Я распахнул окно, выхватил мокрой тряпкой сковороду.

– Ты их будешь есть? – спросил Алешка.

– Я не паровоз, углями не питаюсь.

И мы отправили наш сюрприз в помойное ведро.

– Пошли, – сказал Алешка.

– Куда? – удивился я.

– В магазин, за шашлыками.

– Нет уж! Больше ничего жечь не будем.

– Тогда давай хоть кетчуп съедим.

И мы съели кетчуп. Алешка ел его столовой ложкой с хлебом. Я – чайной, без хлеба.

Про другую историю Алешка мне рассказать не успел – приехали родители.

– Как там Аркаша? – спросил я.

– Жить будет? – спросил Алешка.

– И очень долго, надеюсь, – сказала мама и понесла на кухню букет полевых цветов.

– Шампур-то из… него выдернули? – заинтересованно спросил Алешка.

– Выдернули, – сказала мама, наливая в вазу воду.

– А что ж вы так долго?

– А у него в попе игла сломалась. Когда ему укол делали.

– Какой же он невезучий, – вздохнул Алешка.

– Да, – вдруг сказал папа. И почти дословно повторил Алешку: – Но самое большое его невезение – Машка Рябая.

– А это кто? – спросила мама, любуясь букетом. – Его секретарша?

– Это Мариша, – объяснил Алешка. – Мормышка.

– Мария Рябая – это ее девичьи имя и фамилия, – объяснил папа, с подозрением глянув на Алешку.

– Рябая? – Мама пожала плечами. – Оригинальная фамилия. И зачем она ее поменяла?

– Она вместе с фамилией поменяла и свой имидж. – Это папа сказал, с оттенком грусти. – Была простая девушка Маша, а стала…

– Как бы элитная жена, – подсказал Алешка.

– И где ты только этого нахватался? – рассердилась мама.

– С телевизора. Там все так говорят. Пап, а кто такая Горгона?

– Чудовище такое. Из древней мифологии.

– На Кашину дачу похожа?

– При чем здесь Кашина дача?

– Так Мариша маме сказала: «Я на эту Горгону больше не поеду!»

Папа улыбнулся:

– Мариша Горгону с Голгофой спутала.

– А Голгофа?..

– Голгофа, Леш, это древняя гора, где Христос принял свои муки.

Объяснил, называется. Теперь Алешка будет долгое время, до полной взрослости, думать, что Голгофа – это дача, на которой надо без конца копать грядки и носить воду в бочку для душа.

Но, похоже, Горгона с Голгофой Алешку не больно-то увлекли. У него совсем другое на уме было.

– Пап, а как у вас дела с этими угонщиками? Ты скоро там порядок наведешь?

– Помочь хочешь? – усмехнулся папа. И серьезно объяснил: – Там все не так просто. Группировка большая, очень опасная, но прищемить ее пока не получается. Захватить их можно, но доказать их преступления очень сложно. Их надо брать с поличным. Мы знаем несколько их точек, где они накапливают угнанные машины, но наши разведчики утверждают, что на этих точках хорошее прикрытие. К тому же эти объекты – частная собственность. Такой шум поднимется, самые сильные адвокаты бросятся их защищать.

– А вы их спугните, – посоветовал Алешка. – У них настанет паника, они начнут свои следы заметать, тут вы их и сцапаете.

– Хорошая мысль, – кивнул папа. – Спасибо. Мы подумаем.

Но Алешка не отстал.

– А вы, пап, спугните их, знаешь где, в Лопушанске. В этом… отстойнике.

– А ты откуда про него знаешь? – насторожился папа.

– А он про все знает, – сказала мама. – Даже про Кордильеры.

Алешка не стал спорить и доказывать: он просто сунул папе под самый нос… знаете что? – пейзаж, который он рисовал на колокольне.

Конечно, это был не пейзаж, а четкая схема бандитского гнезда. Алешка там все обозначил, даже ДОТ напротив ворот. И даже написал сбоку число охранников.

Вот тут и папа икнул:

– Это что? – хотя он прекрасно понял – что это. – Где взял?

– С натуры, – усмехнулся Алешка. – Только, пап, я вам штурмовать эту крепость не советую. Ее нужно хитростью взять. Панику надо устроить.

Что оставалось папе? Только еще раз икнуть.

– Это все? – спросил он дрожащим голосом. И сам себе ответил: – Это не все.

На Алешку было приятно смотреть. Он был небрежен и даже как-то ленив.

– А в церкви, пап, в одной дырке, под чьими-то старыми штанами, спрятан ящик с номерами от машин.

Что стало с папой, я повторять не буду. Скажу только, что мама испуганно на него посмотрела и прошептала:

– Лучше бы ты храпел, отец.

И тут же мама переключилась.

– А что со сковородой? – спросила она, испуганно разглядывая ее в мойке. Осторожно приподняла ее, осмотрела. – Что за стихийное бедствие?

– Она с кроссовками подралась, – хихикнул Алешка.

– Что?! Они опять вернулись? Непобедимые! Отец, я тебе доверяю. Завтра, когда поедешь на работу, я вручу тебе сверток.

– В нем будут сковорода и непобедимые кроссовки? – догадался папа, постепенно приходя в себя.