Валерий Гусев - Салон недобрых услуг

– Научишься, – спокойно сказала мама. – К вечеру. И кстати, когда наконец ты выбросишь в мусоропровод кроссовки?

– Начинается… – проворчал Алешка.

– Начинается! – вспыхнула мама. – Добрые люди, которые иногда к нам заходят, при виде твоих кроссовок пугаются и подскакивают. Мол, что за звери живут в вашей квартире?

– Мне их жалко, – сказал Алешка. – Они были такие красивые.

– Ну, когда это было, – сказала мама. – Сто лет назад.

– Папа свои болотные сапоги, все в дырках, тоже не выбрасывает, – сказал Алешка.

– Ну! – папа покачал головой. – Эти сапоги…

– …У того, у кого надо сапоги, – продолжила мама. – Чтобы завтра утром твоих кроссовок в моем доме не было. Я хоть к ним и привыкла, но тоже побаиваюсь. И мне стыдно, что мой сын ходил в такой жуткой обуви. Значит, я плохая мать.

– Ты хорошая мать, – успокоил ее Алешка. – Только вредная. Иногда.

– А ты все время вредный, – сказала мама. – Иди спать. Но сначала умойся. И не частично. И не разными фрагментами. Я проверю!

Утром папа засунул в свою сумку газетный сверток. Газета была старая, немного драная, в пятнах.

– Денежки? – спросил Алешка.

– А то! – сказал папа. – Большие тыщи.

– Не потеряй, – сказала мама. – Чужие все-таки.

– Чужие не жалко, – сказал Алешка. – У Аркаши их много.

– Все, – сказал папа. – Пока.

И он ушел руководить операцией по задержанию вымогателей.

Мама нас под замок, конечно, не посадила. Зато загрузила по полной программе. Уборка, чистка картошки, мытье посуды, отделение чечевицы от черепицы и всякая другая ерунда. Никогда мы так здорово не хозяйничали.

– Молодцы, – похвалила нас мама. – Вот так бы каждый день.

Алешка зажмурился от ужаса. И с надеждой спросил:

– Мы свободны?

– Относительно, – сказала мама.

Мы сорвались с места, помчались в прихожую, переобулись.

– Кроссовки захвати, – крикнула из кухни мама. – А то я их в окно выброшу. Кому-нибудь на голову.

Но кроссовок почему-то в прихожей не оказалось.

– Может, папа их в окно выбросил? – предположил Алешка. – Кому-нибудь на голову.

– И ключи от квартиры тоже?

Ключей в двери, как и кроссовок под тумбочкой, тоже не оказалось.

Мама вышла в прихожую.

– Мы под замком? – спросил я. Сурово.

– Это случайность, – ответила мама. – Папа ключи забрал. Придется потерпеть.

– Эх вы! – горько сказал Алешка. – А я-то старался. Две тарелки помыл и ни одной не разбил. А вы…

– Насчет «не разбил» – у тебя еще все впереди. – Мама иногда бывает безжалостной. – Сам же сказал, что теперь будешь каждый день так здорово хозяйничать.

– Я? Это ты сказала! А я…

Не знаю, что он хотел сказать, потому что в дверях звякнуло и пришел папа.

– Как тут у вас? – спросил он. – Все в порядке? А ты чего такой надутый?

– А ты? – спросил в ответ Алешка.

– Я не надутый, я расстроенный.

– Операция сорвалась? – спросила мама с сочувствием.

Когда мы приносим из школы «двойки», она нас с сочувствием об этом не спрашивает.

– Сорвалась… – Папа вздохнул. – Подослали какого-то постороннего мальчишку. Мы от него ничего не добились. «Какие-то дядьки» его попросили. Пообещали. Обманули.

Алешка, ни слова не говоря, накинул куртку и помчался на стадион. Я – за ним. Тоже накинув куртку.

Догнал я Алешку возле той самой урны. Как раз в тот момент, когда он вытаскивал из нее знакомый газетный сверток.

– Вот они! – сказал он торжествующе. – Денежки! – И нетерпеливо развернул сверток.

И захлопал глазами. И даже немного взвыл.

Вместо денег в этом газетном свертке находились… старые Алешкины кроссовки. Которые мама уже целый месяц просила его выбросить на помойку.

Все стало ясно. Папа нас наколол, чтобы мы не вмешивались. А на самом деле операция проводилась совсем в другом месте.

– Хорошее начало, – сказал Алешка задумчиво. – Какой будет конец?

В тот же день к нам пришел Аркаша. Очень расстроенный и напуганный. Да и сердитый.

– Вы чего-то там испортили, – сказал он папе недовольным голосом. – Вы их спугнули. Хорошо хоть деньги не пропали.

– И кроссовки, – сказал Алешка. – Мне было бы жалко, если бы их какой-нибудь жулик забрал.

– И носил бы их по праздникам, – сказала мама.

– Какие еще кроссовки! – возмутился Аркаша. – Моя Мариша с ума сходит от страха. Вся такая нервная. Даже Маргоше забыла педикюр сделать – так расстроилась.

Папа молча все это выслушал, а потом сказал:

– Не волнуйся, тебя в ближайшее время никто больше беспокоить не будет.

– Точно? – обрадовался Аркаша и так тряхнул головой, что чуть не сбросил свои застенчивые очки с носа на стол. – А почему?

– В свое время узнаешь. – Папа как-то странно это сказал. Словно знал что-то не очень приятное, но говорить об этом не хотел. – И за Маришу не беспокойся, никто ее похищать не станет.

Аркаша даже фыркнул. Будто сильно обиделся, что его жену, такую красавицу, никто не хочет похитить.

– И вы охрану с нее сняли? – спросил он. – Теперь она беззащитная?

– Как и все мы, – сказал папа.

Дядя Каша сделал такое лицо, что было ясно – мы это мы, а они, Аркаша с Маришей, это совсем другое. Они намного дороже.

Я заметил, как папа и мама обменялись при этом легкими улыбками.

– Мариша мне очень дорога, – опять заладил Аркаша. – Она такая любящая. Такая нежная. Такая умница. – Он аж засветился. – Когда я впервые увидел ее на подиуме, в полном сиянии ее красоты, то просто обомлел от восторга. И до сих пор не могу понять, как эта неземная звездочка могла полюбить такого заурядного коммерсанта?

По маминой улыбке я догадался, что и она не может этого понять. А папа сказал:

– Так часто бывает в жизни, Аркаша. Она сумела разглядеть в тебе все твои внутренние достоинства.

– Глубоко скрытые, – вежливо добавила мама.

– А какие достоинства? – с удовольствием стал расспрашивать Аркаша. Видно, нечасто в нем кто-то обнаруживал достоинства. Или они так глубоко скрыты, будто их и вовсе нет. – Чем же я мог покорить Маришу?

– Скромностью, – сказала мама.

– Щедростью души, – сказал папа.

– А еще? – Аркаша сладко жмурился, как сытый кот у теплой печки.

– Красотой! – выпалил Алешка.

– Ну уж… – Аркаша смутился от такой откровенной лести. – Это уж ты… Ну какой там красотой? Хотя…

– Внутренней, – сказал Алешка. – Глубоко скрытой.

Аркаша слушал все это с большой серьезностью и не чувствовал нашей иронии. А Лешка вдруг как-то мечтательно проговорил:

– Как бы мне хотелось посмотреть на вашу Маргошу… То есть Маришу. Хотя бы издали.

– Чего проще! Заходи к нам в гости. Теперь можно, опасность миновала, осада снята!

– У вас там охраняемый забор. И шлагбаум как на переезде.

– Для моих друзей шлагбаум всегда поднят! – с пафосом сказал Аркаша. – Заходи. Только позвони заранее. – Он положил на стол свою золоченую визитку.