Валерий Гусев - Сказка для злодеев

– И в августе, – сказала мама. – Четыре раза.

Алешка на секунду задумался. Но вывод сделал правильный. Как оказалось.

– Дим, – шепнул он мне, – они сегодня ночью копать будут. Мы их здорово напугали. Теперь надо подсмотреть и подслушать. А потом, – он мечтательно закатил свои синие глазки и защелкал мамиными ресницами, – а потом мы им такую приятность устроим!.. Припомнит Червяков фамильные ложки, а Пашка конские яблоки!

Мама все еще была задумчива, но последнее слово уловила.

– Правильно! Молодец! Папа любит яблоки. Приедет во вторник, а на столе целая ваза!

– А вторник-то когда? – Алешка даже взвизгнул.

– Скоро. – Мама опять задумалась. – Сразу после понедельника.

Алешка мамину задумчивость использовал в наших целях.

– Мы пошли на ферму. Там у нас столько дел! До ночи! Мы у бабушки заночуем, ладно? В конюшне. На сене.

– Ночуйте, – сказала мама. – Хоть до вторника.

Мы и в самом деле провозились на ферме до позднего вечера. Работы было много. Скоро должны были приехать всякие коннозаводчики, спонсоры и журналисты. Коннозаводчики будут отбирать и покупать лошадей. Спонсоры будут раздавать... обещания. А журналисты будут всюду совать свои носы. И одному из них обязательно орловский тяжеловоз наступит на ногу.

К вечеру у нас уже заплетались языки и ноги.

– Идите спать, – сказала бабушка.

– Мы домой пойдем спать, – сказал Алешка.

– Семь пятниц на неделе, – проворчала бабушка. – Сейчас скажу Пашке, чтобы отвез вас.

– Астя, – спросил Алешка, – а кто раньше – вторник или пятница?

– Если на одной неделе, то вторник, а если на двух, то пятница. – И бабушка пошла искать Пашку.

– Объяснила, называется, – проворчал Алешка. – А Пашку она не найдет. Он сейчас в другом месте трудится. Клад зарабатывает. Только фиг он его получит!

Алешке, конечно, очень хотелось заночевать на ферме. И лишний раз посмотреть, как бабушка перед сном вынимает свою челюсть и превращается в Бабу-ягу. Но что делать? Как часто говорит нам в назидание наша мама, есть такое противное слово «надо». Надо умываться по утрам и по двадцать раз в день мыть руки, надо ходить в школу, надо быть честным и помогать тем, кто в этом нуждается. Надо уважать старших (тех, кто этого заслуживает), надо бороться против зла и за справедливость. Много чего надо. Гораздо больше, чем не надо...

Ну, ладно. Мама спокойна, она уверена, что мы ночуем у бабушки, под копытами лихих коней. Бабушка уверена, что мы благополучно добрались до ее городской квартиры и ночуем под крылом нашей мамы. А мы спокойно можем использовать всю ночь в своей борьбе против зла и за справедливость.

Наша бабушка когда-то курила. А потом недавно бросила. Все недокуренные сигареты и пустые пачки из-под них бабушка выбросила, а всякие зажигалки сложила в треснутую вазочку для конфет. «На память о моей глупости», – говорила бабушка. Но как-то непонятно, о какой именно глупости: что много лет курила или что навсегда бросила?

Мы порылись в этой вазочке и нашли зажигалку с крошечным встроенным в нее фонариком. Толку от такого фонарика – чуть, но все-таки это фонарик.

– Мне, Дим, страшно интересно: зачем зажигалке фонарик? Ей и без него в темноте сигарету видно.

Ему все интересно. Не скучно живется.

Рыжего Пашку бабушка, конечно, не нашла.

– Я сама вас отвезу. В коляске.

Алешка рассмеялся:

– Давненько я в коляске не катался. Лет десять уже. А ты, Дим?

Он почему-то решил, что бабушка собралась отвезти нас к маме в детской коляске. Не скучно ему живется.

Бабушка тоже рассмеялась всеми своими белыми зубами. И объяснила, что у нее в дальнем сарае, который называется каретным, хранится старинный экипаж под пару рысаков. Когда приезжают спонсоры, их катают в этой коляске по живописным окрестностям. А иногда и в совсем уж старинной карете.

– Да ладно, – великодушно отмахнулся Алешка. Хотя прокатиться в старинном экипаже по ночной дороге ему хотелось не меньше, чем полюбоваться бабушкиной челюстью. – Надо запрягать, потом распрягать, коляску обратно в сарай ставить. Мы так добежим, коротким путем.

Бабушка засомневалась.

– Да ладно, – добавил и я. – Бегаем мы быстро, а волки здесь не водятся.

– Ну, хорошо. Только позвоните, когда будете дома.

– Не позвоним, – сказал Алешка. – Мама мобильник на зарядку поставила. – Мы тебе письмо напишем.

Бабушка дернула его за ухо и щелкнула в нос:

– Выметайтесь. Доброй вам дороги. И короткой.

Самая короткая дорога была, конечно, в обход, мимо Гремячей башни. Мы ее пробежали, а неподалеку от башни отдышались и перешли на бесшумный шаг. Шепотом шли, как сказал Алешка.

Совсем стемнело вокруг. Только небо еще светилось от далекого солнца и от выплывшей из-за башни луны.

Глаза бы мои не глядели на эту башню. В ее мрачном силуэте было столько чего-то зловещего и угрожающего, что казалось, будто все зло, что веками творилось внутри нее и за ее стенами, вновь ожило и начнет расползаться по земле, чтобы и дальше творить свои черные дела.

Но у малька Алешки, оказалось, и в мыслях такого не было.

– Как красиво, Дим, – шепнул он. – Прямо как в сказке. Такая древняя старина возвышается. И в этой старине всякие тайны, всякие сокровища. – И добавил, вздохнув романтично: – Под лунным светом. Клево, да?

«Древняя старина» неукротимо приближалась. Будто не мы к ней шли, а она на нас угрожающе надвигалась. И было так тихо, что даже жутковато. Даже кузнечики не трещали и птички в гнездышках не попискивали во сне. И луна была такая молчаливая (это Алешка так потом рассказывал).

Мы шли очень тихо и скоро услышали голоса. Но это не всякая нечистая сила обсуждала свои пакости. Это свои пакости обсуждали рыжий Пашка и продавец Червяков.

Подобравшись к самой башне, мы залегли за ее древним углом, среди бурьяна. И стали слушать.

Сначала мы слушали скрип лопаты и скрежет лома. Потом – разговор.

– Давай пивка глотнем, – сказал Пашка. – В горле пересохло.

– И мы глотнем, – в самое ухо шепнул мне Алешка.

– Пивка? – удивился я.

– Конфет.

– Да где ж их взять?

– В моих карманах.

Оказывается, этот лирический романтик еще и трезвый практик. Выбирая зажигалку, он из соседней вазочки нагреб в карманы конфет.

– Тихо! – опять в самое ухо, как надоедливый комар, пискнул Алешка. – Самое интересное начинается. Слушаем.

– А ты что на свою долю купишь? – спросил Червяков Пашку.

– Ого! Если поменяем сокровища на хорошие бабки, то Альберт меня в долю берет. И буду я у него на заводе начальником охраны. – Тут он помолчал и нехотя добавил: – Правда, кое-что еще придется сделать. Но это тебе знать не обязательно. Даже нежелательно тебе это знать. А ты чего купишь?