Илона Волынская - Приключение в наследство

– Шутить изволите, пан гетман! С чего ж князь-воевода меня поставит – после всего-то?

– Князь-воевода Острожский – нет, – голос стал вовсе гладким, как привезенный с востока шелк. – А князь Косинский?

– Кхе! Кхе-кхе-кхе! – полковник сложился пополам, перхая вином. – Да что вы такое говорите, пан гетман? Князья Острожские – Рюриковичи…

– Рюрик был диким морским разбойником! – перебил Косинский. – Гетман лыцарста запорожского все ж поболе станет!

– Большое дело… – ошеломленно протянул полковник. – Ясный король наш Жигмонт что на это скажет?

– Другие магнаты и паны ксендзы не слишком любят Острожского, а его королевская милость занят нынче – прибавляет корону шведскую к польской да переносит столицу из Кракова в Варшаву. И все эти великие планы требуют много-много денег. Король будет милостив к тем, кто ему те деньги добудет. А мы – добудем. Если не… разделим, – последнее слово Косинский произнес с беспредельным отвращением. – Как думаешь, пан полковник, глянутся панам старшине мои планы?

– Княжить на Волыни? А может, и на Киевщине? А старшине – каштелянами по замкам? – ошеломленно переспросил полковник.

– Кому каштеляном, кому подкормием, маршалками [34]вместо шляхты Острожских…

– Так то ж… – задохнулся полковник и тут же мрачно добавил: – Хлопцам не понравится.

– А им и не должно! – жестко сказал Косинский. – Заткнуть им рты, раздать чего попроще да подешевле. – неохотно буркнул он. – Как взятых в шляхетских имениях хлопов… Вон, тот казак… Охрим! Хотел себе девчонку. Вот ее и получит.

Катерина до боли стиснула кулаки.

– А золото, перлы, каменья – в сундуки да бочки и тайно свезти сюда! – зашуршали бумаги, две тени склонились над столом.

– Так это ж… – голос полковника зазвучал изумленно.

– В том и соль, пан полковник! – посмеиваясь, ответил Косинский. – Не в замке, если старшина не удержит свои полки, и хлопы… братья-казаки попробуют добраться до добычи. И близенько – как понадобится, сразу достать можно. Никто даже не мыслит, что там есть внизу – место сладили скрытно и надежно.

– Мастера не проговорятся?

– Не проговорятся, – голос гетмана прозвучал такой зловещей убежденностью, что Катерина закусила косу, чтоб не вскрикнуть. – Нынче только вы… да я будем знать тайну. Мы проведем еще один большой поход, закрепимся на Волыни, а быть может, и Киевщине, а золота хватит всем: и панам магнатам, и ясному королю нашему! И мы будем править!

– А посполитые? – все еще неуверенно спросил полковник. – Они вроде как верят, что казаки их защищают от татар да от польской шляхты. А мы на землях Острожских немало простого народу перебили.

Косинский захохотал. Он хохотал долго, вкусно, взахлеб, тень откидывалась назад, едва не стукаясь головой о стену.

– Теперь уж вы пошутили, пан! – наконец простонал он. – Скоро станете каштеляном замка, учитесь думать как истинный шляхтич. О ком беспокойство ваше? О грязных кметах? Мастеровых, провонявших маслом да жиром, зброярах, бондарях и прочих? Их дело копаться в земле да тачать башмаки и с покорством служить своему пану, а уж кто будет тем паном – без них разберемся. Спрашивают ли у свиньи, в чьем хлеву ей нагуливать бока, прежде чем ее пустят на сало?

Катерина впилась зубами в косу, рот ее наполнился вкусом застарелой крови. Она ему верила! Верила казачьему гетману Косинскому, бойцу за правду и волю, защищала от Рузиных слов… А маму… и Рузю… убили, чтоб вот этот… князем стал?!

– Собрать добычу – и в тайник, чтоб никакие разделы не добрались! – снова зашуршала бумага. – Возьмете десяток, а то и два доверенных людей…

– Чтобы кроме вас, пан гетман, да меня еще два десятка тоже знали тайну? – Голос полковника звучал насмешливо, он слегка мстил за отповедь. В комнате воцарилось молчание, видать вместо слов говорили глаза собеседников, потому как толстая полковничья тень отрицательно помотала головой. – У каждого из них друзья, приятели, сватья да кумовья, шум поднимется, если они исчезнут. Да только не в обиду пану гетману сказано, не у одного пана гетмана мастера имеются. Прибился ко мне один дюже хитрый хлопец. С его смекалкой я и парой хлопов обойдусь, а то и вовсе без них.

– Пан полковник разумеет, что потом хитрого хлопца надо будет… – гетман не закончил, но молчание повисло выразительное.

– Положитесь на меня, пан гетман, уж я не подведу! – теперь в голосе полковника проявились едва заметные льстивые нотки – будущий каштелян говорил со своим князем. – Можно мне это взять? – Снова шорох бумаг.

– Нужно, друг мой, как же вы иначе проход найдете! – покровительственно кивнул гетман. – Видите, как я вам доверяю?

Полковник согнулся в поклоне, поджимая толстое пузо, и коснулся губами милостиво протянутой руки – как и положено целовать руку князю. И, погромыхивая саблей, ринулся прочь.

– Дурень. Каштелянство ему, – негромко и зло по-польски пробормотал Косинский. – Но пока он нужен. Я не могу быть везде разом. – Тень снова прошлась мимо занавески, шапка с перьями полетела на кресло. – Устал. – Гетман стряхнул с плеч кунтуш, всплеснули разрезные рукава. И, тяжело ступая, направился… прямо к каморе.

Катерина и Савка посмотрели друг на друга. В глазах Савки плескался ужас, Катерина знала, что такой же ужас написан и на ее лице.

Шаг, другой, цокают подковы сапог по каменному полу… Гетман остановился.

– Слугу позвать? А, до дьябла, надоели все! – и принялся сам стаскивать сапоги.

– Туда, быстро! – прошипел Савка и, прежде чем Катерина успела пискнуть, ухватил ее за пояс и сунул ногами в дырку. Острая щепа распорола и без того висящий на нитках рукав, Катерина взбрыкнула ногами и повисла, цепляясь за края дыры. Над собой в круглом отверстии она увидела искаженное отчаянием лицо Савки. Она должна прыгнуть, должна… Савка наклонился и хладнокровно отжал ее стиснутые пальцы. Сдерживая рвущийся из груди крик, Катерина полетела вниз и… шмякнулась в странно раскисшую землю, хотя дождя не было уже давно. Замычала от боли, судорожно запрокинула голову… чтобы увидеть отчаянно дергающиеся в дыре Савкины пятки. Застрял! Рывок – и, обдирая кожу, тощий мальчишка извернулся и тоже полетел вниз.

– Ты сдурел?! А если бы я разбилась? Ты…

– В сторону! – Савка вскочил и рванул ее к себе.

Гетман Кшиштоф Косинский в нужной каморе старых каштелянских покоев с изумлением рассматривал стоящую у дыры пустую оловянную супницу. Покачал головой – вовсе слуги распустились! – и принялся развязывать штаны.

Из дыры потекло. Задрав голову, девчонка потрясенно смотрела… а потом лицо ее стало красным от возмущения:

– Особая камора… для этого? Прямо в покоях? Они что, не могут до ветру сходить? А еще нас называет свиньями! Да эти паны сами хуже любой свиньи – где спят, там и гадят! Убил мою маму, так теперь еще и это – прямо мне на голову! Не прощу!