Елена Усачева - Ночь восставших мертвецов

Александр Николаевич перекинул куклу в воздухе со спины на живот.

— Мама! — раздался механический голос.

— Что ты сделал? — возмущенно спросил коллекционер.

— Это кукла.

Шагунов повернул голову и увидел, что с другой стороны к его окну идет мужчина, такой же высокий, как и старик. У него широкое улыбчивое лицо, светлые волосы. Он бережно взял из рук коллекционера куклу, поправил задравшуюся оборку.

— Это самое лучшее, что я сделал. — Мужчина любовно пригладил растрепавшиеся кукольные волосы. — Я дам ей глаза, и она снова оживет.

— Ты сделал свиток? — Глаза Александра Николаевича неприятно заблестели.

— Я разработал состав, — гордо выпрямился мужчина. — Свиток готов. Теперь каждые тридцать три года мы сможем ее оживлять.

— Почему же каждые тридцать три? — старик обошел мужчину стороной. — С глазами ей не нужно ждать такой большой срок. С глазами она будет жить вечно. — Он выдержал небольшую паузу. — Ты же сможешь еще сделать свитки?

— Зачем? — насторожился мужчина.

— На всякий случай. — Коллекционер потянул куклу на себя. — Вдруг нам понадобится еще кого-нибудь оживить?

— Мама! — испуганно воскликнула Уля, открывая невидящие глаза.

— Не нужны тебе больше свитки. — Мужчина сурово сдвинул брови. — Ты и этого не получишь. Ты же знаешь, что по легенде кукла может убить хозяина пергамента.

— Мы ее перевоспитаем, — нехорошо улыбнулся Александр Николаевич. — Принимайся за новые свитки.

— Что ты задумал? — Лицо мужчины стало грустным.

— Ты сам понимаешь, что мы не можем не воспользоваться такой вещью. К нашим ногам ляжет весь мир.

— Саша, опомнись! — Мужчина подался вперед.

— Делай, а то кукла убьет тебя, как хозяина пергамента!

— Уж лучше пусть она убьет меня, чем ты убьешь сотни невинных, — упрямо покачал головой мужчина.

— Тогда ты останешься без куклы! — зло ощерился старик.

— Саша, Саша, я вижу, кукла успела подчинить тебя себе. Ты становишься ее рабом. Ты становишься ее игрушкой.

— Не мели чуши. — Коллекционер нежно прижал куклу к себе. — Ты собирался отдать ей глаза? Так отдавай! Вместе со своей жизнью!

Они сцепились.

От ужаса Илька зажмурился. Он уже догадался, чем закончится эта ссора. Тем более он догадался, кого откопала Уля на кладбище. Этого мужчину. Человека, восстановившего пергамент.

— Убей его! — раздался голос старика.

Шагунов припал к окну, но больше ничего не было видно.

— Не надейся, что ты останешься один, — раздался голос мужчины. — Тебя она убьет так же, как и меня. Если уже не убила. Она создана для разрушения, а не для жизни. Ты пойдешь следом за мной!

— Эх ты, Ваня, дурачок, — послышался противный смешок, и все потонуло в странном грохоте.

Илька метнулся в глубь комнаты, забился под свое одеяло и затаился, ожидая, что сейчас начнется что-то страшное.

Время шло, а ничего не происходило. Неожиданно звонко чирикнул воробей. По коридору прошаркала тапочками мама, на кухне с шумом полилась в чайник вода.

Илька высунул нос наружу. И вдруг обнаружил, что на улице ярко светит солнце, что за окном вовсю надрываются птицы, по дороге с грохотом проносятся машины.

Оборванная штора валялась на полу, звуки легко врывались в распахнутую форточку.

В дверь стукнули.

— Илья! — послышался мамин голос. — Ты в школу собираешься?

Илька осторожно высунул из-под одеяла плечо. Он никак не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего.

— Ты спишь? — Мама заглянула в комнату. — Ты спишь! А кто-то тебе всю ночь названивал. Требовал, чтобы я тебя разбудила.

«Сашка», — решил Шагунов. Больше некому.

— Пришлось телефон отключить. — Мама заметила сорванную штору, ее брови удивленно поползли вверх. — Где ты таких друзей себе находишь? — Она посмотрела на разгром в комнате и тяжело вздохнула: — Что это?

Шагунов посмотрел в лицо матери и стал рассказывать. Обо всем — о кукле, о пергаменте, о своих друзьях. Мама слушала, все еще стоя в дверях, только к косяку прислонилась, чтобы не упасть.

После путаного Илькиного рассказа наступила долгая пауза.

Вдруг мама решительно шагнула в комнату.

— Значит, так. — Она сгребла в охапку стопку книг. — Никакой мистики и посторонней литературы. Будешь читать, что задают по программе. Еще одно появление участкового в нашем доме, и я вообще заберу тебя из этой школы. Я терпела, когда ты хулиганил и к нам приходили повестки из детской комнаты милиции, я молчала, когда ты прогуливал школу и в четвертях получал двойки. Но теперь мое терпение лопнуло. Хватит! Ты этой фантастикой себе совсем голову задурил, несешь всякую чушь да еще комнату в черт-те что превращаешь…

Зазвонил телефон. Мама строго посмотрела на Ильку и ушла в коридор.

— Но ты же говорила, что отключила его, — напомнил Шагунов, на ходу натягивая джинсы.

Мама действительно разговаривала по телефону. Но Илька сейчас смотрел не на нее, а на выдернутый из розетки шнур.

Телефон был отключен, но между тем мама с кем-то говорила.

Это было невозможно, а потому страшно.

Илька попятился.

Мама раздраженно постучала пальцами по тумбочке. Ее ногти были накрашены в ярко-красный цвет.

До этого мама никогда так не красила ногти.

Это стало сигналом.

Илька подхватил куртку и как был, в футболке и домашних штанах, шагнул на лестничную клетку. В последний момент он успел перехватить мамин взгляд. И даже не взгляд, а просто удивленное выражение лица. Мама водила головой, словно была слепа и по звуку пыталась определить, что происходит.

Из телефонной трубки, которую она на секунду оторвала от своего уха, несся глуховатый голос.

Шагунов кубарем скатился по лестнице и пошел куда глаза глядят.

А глядели они у него почему-то в сторону магазина «Букинист».

— Куда ломишься, пацан? — раздалось у Ильки над головой. — До открытия еще полтора часа. Ты за временем следишь?

Шагунов поднял глаза. Прямо над входом в «Букинист» часы показывали восемь тридцать. Чуть ниже была табличка, которая гласила, что магазин открывается в десять.

— Ну, и что ты тут забыл?

Илька медленно перевел взгляд от часов на говорившего.

Это был продавец. Тот самый, что разговаривал с мерзким владельцем куклы несколько дней назад. Именно он вчера рассказал Левке страшную сказку и посоветовал прийти с повинной.

— Да я так… — пробормотал Шагунов, развернулся и пошел прочь. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы его узнали. К тому же он не готов был просить помощи. Он хотел во всем разобраться сам.

Илька зашел за угол и остановился. Нужно было все как следует обдумать.

Он начитался достаточно мистических книжек, чтобы не верить в случайность происходящего. Ноги не зря привели его к магазину в такую рань. Значит, что-то сейчас здесь произойдет, что-то станет известно.