Илона Волынская - Поймать звезду

«Все-таки Настька станцует, не я…» – мелькнуло в голове – и это было обиднее всего.

А потом под веками из черного все вдруг стало красным…

Жесткая рука по-прежнему сжимала ее волосы, но больно не было… Совсем…

«Или я уже померла… Или наоборот… – подумала Ритка и осторожно приоткрыла глаза. – Если небесный свет не горит и ангелы с крылышками мимо не летят, значит, живая пока…»

Вокруг было неимоверно светло, и, заслоняя обзор, перед самым ее носом распростерлось крыло ангела. Белоснежное, пушистое, с роскошными маховыми перьями. Попахивает как мокрая подушка…

Интересно, а балет в раю есть? Опера точно есть и эти… инструментальные ансамбли… на арфах.

Рука на ее волосах медленно разжалась.

– Да что же здесь творится? – жалобно, но вместе грозно вопросил кто-то, наверное, Господь Бог. – Ритка!

Бог знает как ее зовут! Впрочем, Бог все знает…

– А это Риту на сцене убивают! – ответил смутно знакомый мальчишеский голос.

– В каком акте? – переспросили растерянно.

Мальчишка громко хихикнул:

– В жизни, Александр Арнольдович!

Рядом согласно гоготнул гусь.

Александр Арнольдович? Ритка извернулась… и поняла, что по-прежнему лежит на сцене, только теперь все вокруг залито нестерпимо ярким светом. Камеры, обычно передающее изображение со сцены и из-за кулис на экраны будки помрежа, сейчас все как одна были устремлены точно на нее.

«Когда-то я об этом мечтала! – подумала Ритка. – Ах да, минут пятнадцать назад…»

Ритка увидела, как из-за железной дверцы помрежевской будки воровато выскользнул незнакомый мальчишка и быстро смешался с толпой. И только тогда поняла, что вокруг стоят люди. В дверях зрительного зала, в проходах, у ступенек на сцену, на самой сцене, в кулисах… Стоят молча, переводя потрясенные взгляды с экранов своих мобилок на прижатую к полу Ритку – и того, кто по-прежнему сидел у нее на спине!

Ритка изогнулась еще больше… и чуть снова не заорала. У нее на спине сидело… существо! В длинном и широком черном платье с кружевами, высоких черных перчатках, оставляющих открытыми только пальцы… и с черным мешком на голове! В прорезях мешка сверкали яростные глаза, а в высоко поднятой руке существо сжимало молоток!

Но молоток не опускался, потому что в кулак существа отчаянно вцепился тот самый белобрысый мальчишка, что выдернул Ритку из-под падающего прожектора… а локоть был аккуратно зажат в красном клюве здоровенного белого гуся! Почему-то это красное пятно клюва на черном шелке перчатки приворожило взгляд Ритки даже больше тускло поблескивающего молотка.

– Это кто такая? – тыча в существо пальцем, грозно вопросила Зоя Павловна.

– А вы посмотрите! – звонко посоветовала мелкая девчонка с косичками-дредами.

Из толпы молча вышли еще две девчонки, постарше – одинаковые, как горошины из одного стручка, если, конечно, можно вообразить рыжие горошины. Аккуратно, но как-то очень жестко, так что сразу стало понятно – не вырвешься! – взяли существо за плечи.

– А вы говорили, что она не пострадает, – с упреком пробормотал спасший Ритку мальчишка. Как его… он ведь говорил… Сева, точно!

– Ну не пострадала же, – с принужденным смешком ответила одна из рыжих.

– Не тяни, Севка, давай смотри, кто там! – нетерпеливо, будто предстояло распаковать новогодний подарок, поторопила вторая.

– Ага, снимайте мешок! – поддакнула девчонка с дредами.

– А может, вы сначала снимите вот это – с меня? – жалобно позвала с пола Ритка.

Близняшки переглянулись и, смущенно похмыкивая, стащили существо с Ритки. Сева немедленно ухватил ее под руки и бережно поставил на ноги.

– Опять ты меня спас? – с претензией в голосе осведомилась Ритка.

Белобрысый явно обиделся:

– Не нравится – в следующий раз не буду!

– Вот и не надо! На фига мне такой экстрим! – агрессивно согласилась Ритка и тихо добавила: – Можно ведь и попроще – в кафе позвать…

Сева оглядел ее недоверчиво – словно думал, что его обманывают:

– После спектакля? – наконец подозрительно спросил он.

– Ну! – согласилась Ритка – чего переспрашивает, непонятно, что ли?

– Севочка, а тебе что, совсем не интересно, кто там под мешком? – влезла мелкая девчонка с дредами – и голос у нее почему-то дрожал, словно от лютой обиды, а глядела она на Ритку как… как Настя! Будто Ритка ей тыщу рублей копейками задолжала и не отдает!

– Интересно, – равнодушно согласился мальчишка, оторвал наконец взгляд от Ритки и перевел на существо в мешке. – Спорим, ты не права, Кисонька! Спорим, это все-таки Лена Матвейчук! – берясь за мешок, выпалил он.

– Что я? – раздался обиженный голос и, расталкивая толпу, в первый ряд пробилась Лена. – Как там могу быть я, когда я вот она? – для выразительности тыча в саму себя пальцем, вопросила она.

Сева растерянно поглядела на нее, потом на существо в черном – и с силой рванул мешок.

– Кстати, а на что мы спорили, Севочка? – с тихим торжеством поинтересовалась элегантная рыжая девчонка.

– Тася? – совершенно по-детски приоткрыв рот, пробормотал главный балетмейстер. – А… А что ты тут делаешь? Ты ж только во втором акте задействована… – и сбился, сам понимая, как глупо это прозвучало.

– Ну вот, она и решила, пока время есть, Ритку молотком забить, – любезно сообщила рыжая дочка спонсерихи и отобрала у Таси молоток. – А свалить все на Настю, – и Кисонька продемонстрировала всем ручку молотка с процарапанными буквами Н.М. – «Настя Могилева». Без сомнения, тот самый, с которым Настя гонялась за Риткой. Ручка была тщательно замотана тряпкой, видно, чтоб сохранить оставленные Настей отпечатки.

– А ты ей эту ценную идею подсказала, – пробормотала Лена Матвейчук, проницательно поглядывая на Кисоньку. Но сказано это было тихо, самой себе под нос, так что услышал только топчущийся рядом Вадька.

– Я ничего не делала! – торопливо сказала Тася, затравленно озираясь по сторонам. – То есть абсолютно! То есть я, конечно, сидела на Ритке… Но это только потому, что… упала! – наконец выпалила она. – Да-да, я шла через сцену… Ну, в гримерку… Или в буфет… Не помню куда я шла…

– Частичная потеря памяти. Упала – головой ударилась, – очень серьезно, даже сочувственно согласилась Кисонька.

– Да! – взвизгнула Тася. – Упала! Потому что я… споткнулась! В темноте!

– А у вас всегда на сцене так темно? – невинно поинтересовалась Мурка.

Все молча перевели взгляд на главного осветителя. Тот развел руками:

– Выключаем, конечно – для экономии электроэнергии, когда нет никого. Ну один-то софит оставляем, страховочный – для экономии артистов. Если припрется кто. – Он повернулся туда, где, видно, и должен стоять страховочный софит. Софит-то стоял, но обломки толстого стекла усыпали линолеум вокруг. – Какая зараза грохнула? – увидев сотворенное варварство, заорал осветитель.