Илона Волынская - Поймать звезду

Закончить она не успела. В коридоре у кулис раздался шум, грохот, как от идущей в наступление кавалерии, – и ворвался встрепанный, расхристанный, но, кажется, безмерно счастливый балетный фан Михаил Артурович, прижимающий к груди букет роз размером с клумбу.

– Где? – вскричал он. – Где это чудо? Где эта… эта богиня?

– Эта, что ли? – тыча в Ритку пальцем, мрачно буркнула Зоя Павловна.

– Риточка! – благоговейно пролепетал Михаил Артурович и… вдруг бухнулся на одно колено.

Струхнувшая Ритка со сдавленным мышиным писком метнулась за спину Зое Павловне.

– Риточка! – повторил Михаил Артурович, и гигантский букет рухнул Ритке на руки, заставив ее взвизгнуть снова – розы оказались колючими. – Вы… бесподобны! – выдохнул он. – Это было… потрясающе! После Леночки… Я уже совсем отчаялся… А тут… Такое чудо… Мне снова есть ради чего жить! – Он судорожно всхлипнул. – Риточка! Я для вас что угодно сделаю! – Он проникновенно поглядел на девчонку и бархатным голосом заворковал: – Может, мы съездим после спектакля в ресторан? Вы что предпочитаете – итальянскую кухню или японскую?

– Мороженое, кока-колу и жвачку! – отрезала Ритка, и колючий ворох цветов… свалился поклоннику на голову. – Дядя, ты че, совсем с башкой не дружишь? – фирменным «Риткиным» тоном гаркнула она. – Пошел на фиг отсюда, никуда я с тобой не поеду, извращенец! – И тут же метнулась к Севе и крепко ухватила его за руку. – Слышь, Сев, а ты мне лапшу на уши не вешал – мы с тобой и правда после спектакля в кафе пойдем?

– Ну что я – трепло какое? – стараясь говорить солидно, ответил Сева. – Давай, со своим принцем там на сцене закругляйся по-быстрому, и пойдем! – И парочка удалилась в сторону Риткиной гримерки.

– Какая… милая, обаятельная девочка! – умиленно глядя Ритке вслед, выдохнул Михаил Артурович. И обратил просветленный взгляд на балетмейстера. – Поздравляю, Александр Арнольдович, поздравляю! – тряся балетмейстеру руку, выпалил он. – Такая балерина! Такая находка! Вы меня так порадовали! Я… Я обязательно хочу сделать для вас… что-нибудь хорошее!

– Костюмы. Для «Лебединого озера». Особенно для Одетты-Одиллии, – торопливо ответил балетмейстер. – А то у нас за последнее время с пачками… большие проблемы.

– Костюмы? – фанат балета презрительно скривился. – Я думаю, такие мелкие, незначительные вопросы вы сможете решить и сами. Я хочу сделать что-нибудь по-настоящему значимое, то, с чем вы без меня никак не справитесь! Знаю! – Он торжественно возложил руку балетмейстеру на плечо. – Знаю, что я сделаю! – и тоном, каким говорят о подарке в сто миллионов долларов, провозгласил: – Я куплю вам памперсы!

– З-зачем мне… памперсы? – Кажется, после сегодняшнего дня заикание навсегда поселилось в речи несчастного балетмейстера.

– Да не вам! – недовольный его недогадливостью, отмахнулся фанат. – Я куплю памперсы для тех птичек, что вы собираетесь ввести в спектакль! Закажу их в Англии! Вы рады?

– Безумно! – как кукла, рывком, кивнул балетмейстер – и взгляд у него стал стеклянным, тоже как у куклы. – Памперсы. В Англии. Для птичек. – И на подгибающихся ногах он побрел к жене. – Этот молоток, которым все сегодня швырялись… – останавливаясь возле компании ребят, скрипучим, точно механическим голосом поинтересовался Александр Арнольдович. – Вы, случайно, не знаете, где он?

– Нет! – необычно торопливо и решительно помотала головой Катька.

– Ну и слава Богу! – тихонько пробормотала Зоя Павловна. – Шли бы вы отдохнуть, Александр Арнольдович! А с птичками и памперсами завтра разберемся.

Балетмейстер потерянно кивнул и побрел прочь, подволакивая ноги, как уставший старик.

– Я поняла! – глядя на Зою Павловну расширившимися глазами, выдохнула Кисонька. – Поняла, почему Тася пыталась убить Ритку! Это все – из-за него! – она кивнула на Михаила Артуровича, блаженно улыбающегося и, кажется, пребывающего сейчас в каком-то ином мире, состоящем исключительно из прекрасной музыки, прекрасного танца – и птичек в оплаченных им памперсах. – Тася не хотела, чтоб Ритка танцевала в сегодняшнем спектакле… потому что знала – когда Михаил Артурович увидит ее на сцене, на Тасю он больше и не посмотрит! Но… Он что, и правда извращенец? – с отвращением скривилась рыжая. – Она же маленькая еще!

– Ну… – Зоя Павловна откровенно смутилась. – Он скорее псих! Ему ведь на самом деле все равно, сколько Ритке лет – просто он западает на настоящих балерин! От Ленки он с ума сошел, когда она на выпускном спектакле «Беспризорников» под музыку Джо Дассена станцевала. А ей тогда шестнадцати не было! Правда, наша Леночка – девочка воспитанная, она от него по гримеркам пряталась. А Ритка может и матом послать, и по роже съездить. – Зоя Павловна мстительно улыбнулась – похоже, будущие неприятности назойливого фана ее вполне устраивали.

– А в Насте Тася, значит, соперницы не видела… – задумчиво заключил Вадька.

– Настя… Хорошая девочка – и балерина на самом деле неплохая, – торопливо добавила Зоя Павловна. – Будет. Со временем. Возможно, действительно станет нашей примой – когда Ритку сманят в балет покруче, – с горечью добавила Зоя Павловна. – Если, конечно, к тому времени не подрастет другая девочка – есть у нас в школе парочка перспективных. Ладно, вам это не интересно. – Хореограф мотнула челкой. – Вы нам здорово помогли, ребятки! Хотите пригласительные на спектакли – до конца сезона? На следующей неделе у нас как раз «Щелкунчик», – кивая на оставленную мамой программку, торчащую у Мурки из кармана джинсов, объявила хореограф.

– Севка обрадуется – не гонорар, так хоть что-то, – пробормотал Вадька.

– Боюсь, Севка обрадуется совсем по другой причине, – сочувственно поглядывая на хмурую Катьку, вздохнула Кисонька.

– Не собираюсь я ходить на ваш паршивый балет! Ненавижу его, дурь какая! – злобно процедила Катька, вызвав удивленный взгляд Зои Павловны.

– А мы с Вадькой с удовольствием сходим, особенно на «Щелкунчика»! – поторопилась вмешаться Мурка. – Я с детства люблю Гофмана.

– Кого? – переспросила Зоя Павловна.

– Гофмана, – повторила Мурка, тоже удивленная. – Который «Щелкунчика» написал.

– Деточка, «Щелкунчика» написал Чайковский, – чуть презрительно усмехнулась Зоя Павловна.

– Я не про музыку! – Мурка покраснела – что ее, за тупую принимают? – Я про текст – его же Гофман написал. – И зачем-то добавила: – Великий немецкий писатель!

– Великий? – пробормотала Зоя Павловна. Двумя пальцами вытащила торчащую у Мурки из кармана программку. Вынула из него тоненький листочек с текстом либретто – краткого содержания балета. С брезгливым вниманием покрутила его туда-сюда и наконец пожала плечами. – Надо же, я всегда считала, что эту ерунду в нашем пресс-центре пишут. А оказывается – великий писатель! Никогда бы не подумала. – Она кивнула ребятам и пошла прочь – прямая, стройная, изящная, как все балерины.