Кирилл Кащеев - Воин сновидений

– А этот выродок… вырод, то есть… Он что ест?

– Да что угодно, лишь бы человек своей рукой и по доброй воле дал. А что он съест, того три года не будет!

– Это как? – рассеянно переспросила Ирка, не сводя глаз с рулящего между прилавками инвалида. Кажется ей, или из-под края байкового одеяла выглядывает носок всего одной ноги?

– Очень просто, – пояснила Танька. – Дашь ему, допустим, хлеба – голод начнется.

– А деньги? – заинтересовавший Ирку инвалид вывернул коляску к прилавкам, заваленным носками и домашними тапочками. И тут же повернул обратно к продуктовым рядам, даже не обратив внимания на протянутую ему монету. – Деньги ему годятся?

– Купленное – не в счет, только даденное. А сами по себе деньги глодать – какой смысл: их все равно никогда и ни у кого нет!

– Это верно! – глубокомысленно кивнула Ирка. – Нам с бабкой в конце месяца на хлеб еще хватает, а на колбасу уже не остается!

– Точно, папа второй год машину поменять не может – ну нет денег! – согласилась Танька. – А чего ты спрашиваешь?

– Вон, гляди, – придерживая Таньку за плечо, чтобы та не свалилась с крыши, Ирка указала на отчетливо видное в толпе инвалидное кресло.

Кутающегося в одеяло калеку занесло в ряды с дорогими фруктами. Инвалидная коляска рулила вдоль нежно-шелковистых, зеленовато-розовых персиков, уложенных в хрустящие розеточки из папиросной бумаги. Будто маленькие пальмы, топорщились пышными султанами ананасы. Ларцами с царскими сокровищами выстроились деревянные коробочки с арахисом, отборным изюмом и финиками. Воспоминаниями о давно прошедшем лете желтели солнечными боками дыни, сочно алели на срезах гранаты, и в переложенных золотистой стружкой ящиках красовались хрусткие яблоки.

– Дай яблочка, добрая девушка, дай, дай! – грязные пальцы жадно шевелились над плодами, не касаясь, однако, ни одного. – Голодный я, дай яблочка, есть хочу, дай!

– Ты что, убогий, сдурел? – «девушка» – толстуха лет сорока – накрыла товар своим немалым телом, настороженно поглядывая на невесть откуда взявшегося калеку. – Я ж реализаторша, а у хозяина весь товар считанный, каждая изюминка пронумерована! Вон, подпорченные апельсины обрезать велит и на сок продавать! – кивая на ящик с действительно обрезанными апельсинами, пояснила она. – А тебе – яблочка! – Она сбилась и замолчала.

С дебильного бледного личика инвалида на нее уставились жуткие, как бездна, полные бесконечного, вселенского голода глаза. Упрятанные под байку плечи странно колыхались, подергивались, а исходящее из тонких бледных губ шипение, казалось, сочилось сразу из трех ртов:

– Есть! Хочу есть! Что-нибудь! Дай, дай! – острая коленка подпрыгивала в такт каждому слову, сдвигая байковое одеяло. Из-под грязного края показалась нога – всего одна. Правая или левая, не разберешь, она торчала по центру, да еще и была замотана тоже грязным бинтом с расплывшимися ядовито-болотными пятнами – как от «зеленки».

Напуганная продавщица отшатнулась от корчащегося в инвалидном кресле уродца.

– Ну тихо, тихо! – успокаивающе зашептала она, шаря в оттопыренном кармане фартука. – Голодный, значит, поесть надо – разве ж я не понимаю? На-ка вот тебе… – она вытащила руку из кармана и протянула калеке… свернутую пятерку.

Инвалид злобно сверкнул на нее косоватыми глазенками хронического дебила и, смачно плюнув прямо в яблоки, круто развернул коляску прочь. Оставшаяся с протянутой рукой продавщица испустила тихий задушенный вопль – яблоко, на которое попал плевок странного нищего, мгновенно почернело и теперь распадалось коричневыми комками гнилья.

– Какое счастье! – с явственным облегчением в голосе выдохнула Танька.

– Счастье? – опешила Ирка, не отрывая взгляд от рулящего дальше калеки. – Не он, что ли?

– Да он, конечно, кто ж еще! Замаскировался, вырод! Лишние головы одеялом прикрыл и думает, никто его не опознает! – возбужденным голосом ответила Танька. – Счастье, что мы в городе живем! У нас денег дать проще, чем кусок отломить! В деревне ему бы уже давно что-нибудь сунули…

– Если он тут еще часок покрутится, ему тоже обломится. Хоть семечек стакан отсыплют! Разве что постоянные рыночные нищие его шуганут, – прикинула хорошо знающая здешние порядки Ирка. – Хотя они же могут и накормить – денег-то он не просит, только поесть. Как его уделать, Танька?

– В том-то и беда, что без еды – никак! – с досадой бросила ведьмочка. – Если уж он на землю попал, пока чего-нибудь во все три глотки не закинет – не уберется! – Танька с укором поглядела на лежащего на холодной жестяной крыше Богдана, явно виня именно его в проникновении прожорливого вырода на Землю.

– А если его мечом? – послышался сзади дремотный голос.

Танька тут же уткнулась взглядом в металл крыши – в отличие от бесчувственного Богдана, на его полупризрачного двойника после полета вихрем она старалась даже не смотреть.

– Ты его уже и рубил, и об самолет бил, – нетвердым голосом пробормотала ведьмочка, снова невесть почему заливаясь краской. – Говорю же, раз вырод здесь – должен что-нибудь слопать, никуда не денешься.

– А если скормить ему что-нибудь такое… ненужное? – неуверенно предложила Ирка, тоже наблюдая за маневрами лженищего, застрявшего у рядов с сухими кормами для домашних животных и какими-то пищевыми консервантами. – Ну я не знаю… какой-нибудь супчик-пюре «Мелиса»! От него у людей один гастрит. Человечество будет нам только благодарно.

– С ума сошла! – позабыв про смущение, Танька всплеснула руками так, что едва не свалилась с крыши прямо на проезжающего внизу вырода. – Думаешь, кружка растворимого супа – это просто так, исчезла и ну ее?

По лицу Ирки видно было, что она именно так и думает.

– Это же… это… – Танька гневно помотала указательным пальцем. – Пропадет «Мелиса» – все цеха по ее производству закрываются, люди остаются без работы. А что будет с производителями пищевых красителей, вкусовых добавок, из которых ее делают? А немедленное падение ценных бумаг на Нью-Йоркской фондовой бирже – у них и так с долларом проблема, ты им хочешь еще с супчиком подгадить? Понимать надо… А то темная, ей-богу, как предки наши, ведьмы деревенские! Те тоже додумались – в одно из давних явлений вырода льда ему сунули! И решили, что всех обдурили!

– А на самом деле что? – только и смогла выдохнуть потрясенная отповедью Ирка.

– Глобальное потепление – вот что! В мире вообще нет ничего совсем ненужного – раз уж оно появилось, значит, должно быть! – Танька остановилась, будто сама вдруг усомнившись в собственных словах. – Хотя… Может быть… – в ее глазах появился фанатический блеск. – Люди, я, кажется, знаю, что ему скормить! – переводя сияющий взгляд то на Ирку, то на здухача, восторженно прошептала она.