Владимир Кузьмин - Ожерелье императрицы

Мы еще немного поговорили о Петиных планах и о том, что каждому из нас также не удалось всего, чего он намечал или просто желал. Потом Петин отец сказал:

– А знаете, чему я больше всего радуюсь, покидая эту страну, которая в целом произвела на меня весьма благоприятное впечатление? Тому, что можно будет расплачиваться, пусть и не рублями с копейками, а франками и сантимами, но не будет этой путаницы с шиллингами, пенсами, фунтами, гинеями… [38]И что тут еще в ходу?

– Флорины.

– Кроны.

– Пенни.

– Фартинги.

– Вот-вот! Из-за этого так легко попасть впросак.

Время до Дувра пролетело незаметно, а там мы, уже не заботясь о багаже, просто прошествовали с перрона на пристань и поднялись по трапу на двухтрубный пароход, который, конечно же, назывался очень пышно: «Герцогиня Йоркская». Я бы вот лично очень удивилась, если бы он носил имя Вальтера Скотта, Исаака Ньютона или другого известного британца не из королевской семьи, но вполне достойного, чтобы в его честь наименовать пароход.

Путь через Канал [39]занимал при хорошей погоде не более полутора часов, но с учетом времени, необходимого для посадки пассажиров и погрузки багажа, набегало несколько больше. Так что мы успели и осмотреть все, и просто посидеть в салоне, и подышать морским воздухом на палубе.

Качка была легкая, никто из нас ее и не замечал, но кое-кому приходилось несладко. К одному такому пассажиру, присевшему с выражением страдания на лице на скамью подле борта, подошла пожилая леди и, видимо, желая отвлечь его, спросила:

– Месье плывет из Дувра в Кале?

– Нет, – чуть раздраженно ответил страдающий от качки. – Я в обратном направлении, миссис.

Француженка, слегка недовольная такой необщительностью, отошла в сторонку и пробурчала себе под нос, но довольно громко:

– Странные эти англичане. Мы все плывем в Кале, а этот обратно.

Пришлось нам с Петей убежать от нее подальше, потому что смеяться в ее присутствии было бы неприличным.

– Ой! Петя, нам навстречу движется еще одно судно!

– По-моему, не одно. Если мне не изменяют глаза, то вон там, на горизонте, виднеется еще один дым.

– Если он станет приближаться – значит, судно плывет нам навстречу.

– Очень логично!

– А вы как думали! Я всегда логична! А вы с чего вдруг нахмурились?

– Да вон тот тип все время пялится на вас.

– Который?

– Тот, что ближе ко входу в трюм. На нем еще дурацкий котелок [40].

– Котелок вовсе не дурацкий, – задумчиво произнесла я. – А главное, пялится он не на меня.

– Тогда на кого? На меня, что ли?

– Петя, вы что, ревнуете меня?

– Чуть-чуть. Но не сейчас и не к этому типу. Просто он бросает в нашу сторону какие-то странные взгляды.

Взгляд человека проследить довольно непросто, особенно если он смотрит на вас скрытно, да и сам ты стараешься не показывать, что за ним наблюдаешь. Пришлось приложить немало усилий, чтобы понять, что же этого молодого джентльмена или, может, месье так в нас заинтересовало. Выдал он себя, когда перестал следить за нами, а стал также исподтишка бросать взгляды на другого пассажира.

– Петя, ну-ка повернитесь спиной.

– Что там у меня?

– Вот и мне стало интересно, что там у вас такого, что задний карман брюк оттопыривается.

– Там у меня блокнот. Если вы думаете, что я столь небрежен и ношу там бумажник…

– Это не я так думаю. Это ваш тип в котелке так думает. И постарается этот бумажник у вас вытащить.

– Нужно переложить.

– Не нужно! Мы его поймаем, и ваш блокнот будет приманкой!

– Так, так, так! Он, кажется, намечает не одну, а несколько жертв. Если ему не удастся…

– Боюсь, что ему вполне удастся и несколько человек обворовать.

– Как же… А, понял! Когда все станут сходить на берег, на трапе образуется небольшая давка, тут-то он себя и проявит. Очень подходящее будет время и место.

– Давайте обдумаем детали и спустимся пока в салон. А то ветер становится слишком свежим.

К причалу в Кале мы пришвартовались в момент отлива, и вышло так, что на берег нам пришлось не сходить, а подниматься – край причала находился выше палубы. Судно чуть покачивало, трап от качки водило в стороны. Многие в такие моменты предпочитали не двигаться, а намертво вцеплялись в поручни. Конечно, образовалась небольшая давка и толкотня.

Нашего типа в котелке мы разглядели сразу, он стоял обиняком, делая вид, что пережидает основной поток пассажиров. Маменька, дедушка и Александр Сергеевич уже шагнули на трап, мы чуть поотстали, и я крикнула:

– Не волнуйтесь, мы вас сейчас догоним.

– Что-то он больно медлит, – сказал Петя. – Вот, тронулся к трапу. Я пошел?

– Дайте ему время подойти ближе, пусть между вами будут человека три-четыре, не больше.

Петя ступил на трап и начал не спеша подниматься, некоторые пассажиры, которым вдруг захотелось оказаться на суше побыстрее, обгоняли таких неспешных, протискиваясь между ними и ограждением трапа. Наконец и тип в котелке решился покинуть палубу. Я шагнула почти следом за ним, но постаралась оставить зазор между нами примерно в локоть, хоть меня сзади и стали невежливо подталкивать.

Надо отдать должное ловкости этого воришки! Не старайся я пристально за ним следить – ничегошеньки бы и не увидела. Да и так-то скорее догадывалась, что происходит, чем видела глазами. Вор чуть «споткнулся» и прислонился к впереди идущему джентльмену в старомодном цилиндре.

– Пардон! – сказал вор и протиснулся вперед. Джентльмен недовольно проворчал себе под нос. Представляю, как бы он заорал, если бы сумел почувствовать, что в момент легкого толчка сзади его брючный карман опустел.

Я устремилась за воришкой, так и не разглядев, когда он успел освободить свою правую руку от добычи. Он обогнал еще одного пассажира, стянул портмоне у третьего – это я уже видела вполне отчетливо, хотя по той же причине не успела разглядеть самого обворованного пассажира, но опять не уследила, куда это портмоне исчезло, – и встал за спиной у Пети. Мне удалось держаться непосредственно за его спиной и даже встать поудобнее, и, как только кисть его правой руки влезла в Петин карман, я в самом буквальном смысле поймала вора за руку.

– Ой! – сказал он, ничем иным не выдав себя. Его безымянный и средний палец – вот никогда бы не подумала, что этими пальцами можно так ловко таскать из карманов кошельки и бумажники, по мне, это не очень удобно – держали Петин блокнот, а я держала эти пальцы, а мизинец при этом оказался заломленным. Я когда Пете показывала все эти приемы, он пару раз не сумел рассчитать силы, так что я сама прекрасно знаю, как это больно!

– Ой!

– Не ойкайте, мистер, и не дергайтесь, а то я сломаю вам палец!

– Sorry. I do not understand [41].

– А, так вы не англичанин. Могу и по-французски повторить: не дергайтесь, месье, а то я вам палец сломаю.